– Можешь не объяснять, – отвечает Стефан.
– Девочка была из моей школы, нам было по девять лет, мы вместе посещали класс мистера Новака. Она сидела передо мною, чуть левее, и очень аккуратно расставляла карандаши. Когда она писала, то высовывала между губ кончик языка. Она жила на соседней улице, и мы возвращались домой вместе, когда была возможность. Туфли ее были с серебряными пряжками, поэтому она не любила ходить по лужам. А я, наоборот, любил, но когда шел с ней, то притворялся, будто мне тоже не нравятся лужи. Я потерял голову, Стефан, абсолютно потерял. Ее отец был военным летчиком, и когда его перевели за границу, она покинула школу, даже не попрощавшись. Да и зачем ей это? Она даже не знала, что между нами была какая-то любовь. Но я помню ее до сих пор. Помню, что чувствовал. Помню, как она пахла, ее смех, все до мельчайших деталей. Я помню…
Стефан улыбается.
– Ах ты, старый романтик, Богдан. Как ее звали?
Богдан поднимает глаза от доски и, медленно разведя руками, пожимает плечами.
– Всегда что-то забывается, Стефан.
Стефан улыбается и кивает.
– Весьма разумно. Но ты бы сказал мне? Ты бы сказал, если бы что-то случилось? Я не могу просить об этом Элизабет. Я не хочу, чтобы она волновалась.
И этот вопрос Стефан задает Богдану уже не первый раз. Богдан всегда отвечает одинаково.
– Сказал бы я тебе? Если честно – не знаю. А как бы ты поступил, если бы речь шла о том, кто тебе дорог?
– Наверное, если бы я чувствовал, что это поможет, то я сказал бы, – говорит Стефан. – А если бы чувствовал, что не поможет, тогда не сказал бы.
Богдан кивает.
– Ответ мне нравится. Наверное, это правильно.
– Но, по-твоему, со мной все в порядке? Я зря переживаю из-за пустяков?
– Именно так я и думаю, Стефан, – кивает Богдан, передвигая вперед одну из своих пешек.
Стефан смотрит на доску.
– Но это подводит меня к другому вопросу. И он гораздо сложнее.
– У нас впереди целый день, – напоминает Богдан.
– С Элизабет все нормально?
– Конечно, – отвечает Богдан. – В смысле, с Элизабет никогда не бывает все нормально, ты же знаешь. Но с ней все в порядке.
– Она очень расстроилась, – говорит Стефан, – прошлым вечером. Говорила что-то бессмысленное о библиотеке и Викинге, и когда я спросил, что это значит, она замолчала. Потом ее как прорвало. Она пыталась скрыть от меня слезы, но я же видел ее глаза. Это совсем на нее непохоже. Что это было, как думаешь?
– А ее слова тебе совсем ни о чем не напомнили? – интересуется Богдан.
– На самом деле это хороший вопрос, – отвечает Стефан, делая следующий ход. – Я бы сказал, вопрос дня. «Викинг» – тут ни ты, ни я не сможем ничего сказать, но библиотека… Вчера я не подумал, но недавно я действительно был в библиотеке. Хотя уверен, что не говорил об этом Элизабет.
– В какой библиотеке? – спрашивает Богдан.
– У своего друга, – отвечает Стефан. – У Билла Чиверса. Ты его знаешь?
– Билл Чиверс? Нет, – говорит Богдан.
– А откуда я знаю тебя, Богдан? – спрашивает Стефан. – Как мы познакомились?
– Я пришел починить кое-что у вас в квартире, – отвечает Богдан. – Потом увидел шахматную доску, и мы начали играть.
– Именно так, – говорит Стефан. – Именно так. В таком случае ты точно не знаешь Билла Чиверса. Он торговец книгами. Крученый как поросячий хвостик, откровенно говоря.
Крученый как поросячий хвост. Богдан любит открывать для себя новые интересные идиомы.
– Недавно он приглашал меня к себе… Я забыл – куда. В голове почему-то крутится «Стаффордшир», но это не может быть правдой. Он успешно работает на себя, и денег у него куры не клюют, но видел бы ты его библиотеку… Я внимательно ее осмотрел, Богдан. Я любопытный, ты же знаешь…
– Никогда не угадаешь, что увидишь, – говорит Богдан.
– Вот именно, – соглашается Стефан. – Но, как бы то ни было, меня наконец осенило: на полках стояли книги, которых там быть не могло.
– Почему это?
– Они дорогие, – отвечает Стефан. – Эпически дорогие. Это даже не первые издания, а единственные. Они должны храниться в музеях, но единицы есть и в частных коллекциях. Цена им – десятки миллионов, если сложить вместе, и почему-то они стоят в библиотеке Билла Чиверса. Ну и как это следует понимать?
– В библиотеке, в большом доме в Стаффордшире? Ты там видел эти книжки?
– Да, чувствую, что именно там, – говорит Стефан.
– Ты помнишь названия книг?
– Конечно, – кивает Стефан. – Господи, у него был Коран Тимуридов и том Энциклопедии Юнлэ[99]. Это не моя область знаний, но у него имелось и Первое фолио[100] Шекспира. Так что да, названия я хорошо запомнил. Я пока еще не сошел с ума.
– Знаю, – отвечает Богдан.
– И не «чокнулся», как иногда это называют.
Богдан кивает. Элизабет нужно выяснить личность Викинга. Поможет ли эта информация? Возможно ли вычислить его по этим книгам? Он расскажет Элизабет, как только она вернется, и Элизабет придумает какой-нибудь план.
– Я не помню, когда это было, – продолжает Стефан, – но, кажется, недавно. Хотя, наверное, я уже не так часто выхожу из дома?
– Да ты постоянно где-то шляешься, – возражает Богдан. – Гуляешь с Элизабет. Куда только не ходишь.
– Я хочу задать еще один вопрос. Прости, наверное, он тоже покажется глупым… – говорит Стефан. – Но у меня есть машина?
Богдан качает головой.
– Ты потерял права.
– Вот черт! – сокрушается Стефан. – А у тебя есть машина?
– У меня есть доступ к машинам, так что да, – отвечает Богдан.
– Когда вернется Элизабет?
– Сегодня вечером, – говорит Богдан.
– Ясно, – кивает Стефан. – А ты не мог бы свозить меня до Брайтона?
– До Брайтона?
– Там один мой старый приятель держит антикварный магазин. Плутоват, конечно, нечеловечески…
– Крученый как поросячий хвост? – подсказывает Богдан.
– Точнее и не скажешь, – кивает Стефан. – Я хочу порасспросить его об этих книгах. Может, получится узнать, как они достались Биллу Чиверсу. Немного детективной работы, как тебе идея?
Ну хорошо. Возможно, Богдану не придется ждать, пока Элизабет придумает план.
– Кстати, раз уж мы заговорили о детективах и любовных увлечениях, – говорит Стефан, – то почему бы нам не взять с собой и твою подругу Донну? Я умираю от желания с ней познакомиться. Элизабет правда не догадалась, что вы встречаетесь?
– Она догадывается о том, что что-то происходит, но не разобралась, что именно, – отвечает Богдан.
– Ох, Элизабет, – говорит Стефан. – Теперь понимаешь, почему я за нее переживаю?
Богдан и Стефан пожимают друг другу руки, констатируя ничью. Теперь нужно переодеть и побрить Стефана, а потом съездить с ним в Брайтон. Надо ли спрашивать на это разрешения у Элизабет?
Нет, у него уже есть разрешение Стефана. Он сделает то, что хочет Стефан.
Глава 51
– Я сущее наказание. Как я вам, должно быть, надоела! – сокрушается Элизабет, растянувшись на диване в гримерке студии «Элстри».
– Не говорите глупостей, – отвечает женщина-врач, снимая с руки Элизабет манжету тонометра. – Кровяное давление в норме, но люди падают в обморок по разным причинам. Такое происходит постоянно.
– Как глупо вышло! – бормочет Элизабет. – Я глупая старая женщина, которая испортила всем настроение. Наверное, это потому, что в студии не разрешают есть. Видите ли, я уже так немолода!
Элизабет пытается сесть, но врач этого не допускает.
– Ни в коем случае, – говорит она, поворачиваясь к Джойс. – Она же никому не испортила настроения, верно?
– Ну, мне понравилось сидеть в студии, – отвечает Джойс. – Но в жизни всякое бывает.
– Должно быть, для вас это стало шоком, – спрашивает врач, – когда на двадцатой минуте записи ваша подруга упала в обморок?
– И да, и нет, – говорит Джойс, пристально глядя на Элизабет. – И да, и нет.
– Ненадолго оставлю вас, – сообщает врач. – Потом вернусь и проверю еще раз. Я уверена, что в перерывах между съемками сюда заглянет и кто-нибудь из продюсеров.
– Вы были так добры, – стонет Элизабет, пытаясь благодарственно поднять слабосильную руку. – Я должна была что-нибудь съесть до начала. Это только моя вина.
Элизабет смотрит вслед врачу, и как только за ней захлопывается дверь, она убирает холодное полотенце со лба и быстро садится.
– Какая милая женщина, – заключает Элизабет. – Всему верит.
– Ты действительно не могла больше ждать? – возмущается Джойс. – На двадцатой минуте! Я даже первый раунд не досмотрела!
– Ты могла бы и остаться, – замечает Элизабет.
– И какой подругой я бы тогда была в их глазах? – вопрошает Джойс. – Они же не знают, что ты ужасная лицемерка, верно? Я не могла сказать: «Ой, не обращайте внимания! Она шпионка и постоянно такое отчебучивает». Но падать на пол и стонать – это слишком даже для тебя. Могла хотя бы предупредить!
– Ой, Джойс, – вздыхает Элизабет, беря банан из вазы с фруктами. – А как ты вообще планировала задавать вопросы в студии?
– Здесь мы тоже вопросы не зададим, – говорит Джойс. – Или я что-то пропустила?
– Ты скажешь спасибо, когда в эту дверь, чтобы проведать меня, зайдет сама Фиона Клеменс, – отвечает Элизабет.
– И зачем ей сюда заходить?
– Ну, Джойс, только что на съемках ее шоу упала в обморок хрупкая пожилая женщина, – замечает Элизабет. – Хрупкая старушка рухнула в обморок только потому, что ей не разрешили есть. Хрупкую старушку могла бы успокоить Фиона Клеменс, просто просунув голову в дверь в перерыве между раундами и осведомившись о ее здоровье.
– И что потом?
– Потом, по ходу дела, мы разберемся, Джойс, – говорит Элизабет. – Впрочем, как всегда.
– Я готова поставить половину своего биткоин-счета, что Фиона Клеменс ни за что не…
Раздается стук в дверь. Элизабет прыгает обратно на диван и успевает лечь до того, как мужчина в наушниках просовывает голову в дверь.