– Я посижу пока здесь, – говорит ему Рон. – Ты же знаешь, какие у меня колени.
Несколько бровей взлетает одновременно: всем хорошо известно, что Рон никогда не жалуется на колени. Но этот же факт заставляет их молчать, и вскоре они уходят. Полин садится рядом, на что он и рассчитывал.
– С тобой все в порядке, любимый? – спрашивает она.
– Да в общем-то неплохо, – отвечает Рон. – Просто думаю о своей ванной.
– Ты не перестаешь меня удивлять, Ронни. Прямо сейчас ты задумался о покупке освежителя воздуха?
Рон улыбается, правда, немного печально.
– Нет, просто я не привык жить вместе с женщиной, понимаешь? Когда все эти штуки, знаешь: кремы, косметика и так далее – оказываются в ванной.
– Я заняла слишком много места, да? Тебе некуда ставить дезодорант?
– Мне все нравится, если честно, – говорит Рон. – В этом есть особая интимность, не так ли? Видишь, я всегда с тобою честен, Полин.
– Знаю, дорогой, – отвечает Полин, обеспокоенно нахмурившись. – К чему ты клонишь?
– А ты всегда была честна со мной?
– Конечно, – отвечает Полин. – У меня есть вредная привычка курить, когда ты меня не видишь, но в остальном – да.
– Роберт Браун, д. т. н., – произносит Рон.
– В каком смысле?
– Я понимаю, что не самый умный, – отвечает Рон, – но, видимо, пришло время и мне кое-что раскрыть.
– Рон!
– Все дело в косметике, – объясняет Рон. – Она давно уже «поселилась» в моей ванной. Куча тюбиков и флакончиков выстроилась в ряд под зеркалом, возле которого я бреюсь. Они смотрят мне прямо в лицо.
Рон поднимает глаза на Полин. Ему не хочется это признавать, но он должен.
– Твоя любимая тушь, – продолжает Рон, – называется «Бобби Браун». «Бобби Браун», декоративная тушь, неводостойкая. Роберт Браун, д. т. н.
Глава 84
Донна и Богдан целуются возле машины, они целуются в коридоре, они целуются у входной двери Элизабет и Стефана. Богдан не привык к публичным проявлениям чувств. Вдруг их кто-нибудь увидит? Кроме того, он держит сумку, полную еды, которую нужно положить в холодильник.
Но он влюблен и принимает тот факт, что это создает свои трудности. Богдан стучит, затем открывает дверь и зовет Стефана по имени.
Стефан сидит на диване в пижаме, что вполне для него естественно.
– До чего же счастливая пара! – восклицает он. – Вы только посмотрите.
– Очень счастливая пара, – соглашается Донна. – Здравствуй, Стефан.
Донна все еще держит статуэтку в руках. Стефан встает и подходит, чтобы взглянуть.
– Наша старая подруга Анахита, – говорит Стефан, и его глаза загораются. – Богиня любви и сражений. То что надо.
Донна улыбается и заскакивает на кухню, намереваясь поставить чайник.
Богдану нравится, что глаза Стефана блестят, что в них светится интеллект. Богдан видел список книг Хенрика, который составил Стефан. Очень подробный, красивый список. Чуть позже он побреет Стефана, потом нанесет бальзам после бритья, а вслед за ним – увлажняющий крем. У Стефана никогда не было никакого режима ухода за кожей – «мыло и вода, старина, мыло и вода», – но начать ведь никогда не поздно. Может, стоит ему давать витамины? Станет ли Элизабет возражать? Всего лишь C и D для начала. Он слишком редко выходит на улицу.
– Кстати, о сражениях, – говорит Богдан, усаживаясь на свое место у шахматной доски. – Сыграем?
Стефан отмахивается.
– Сегодня мы не будем играть? – спрашивает Богдан.
Можно тогда посмотреть фильм или просто повспоминать всякое. Богдан приготовит паэлью.
– Это не мое, старина, – отвечает Стефан. – Шахматистка у нас – Элизабет.
– Элизабет?
– Сколько я ни пробовал играть в шахматы, – признаётся Стефан, – но так и не научился. А ты умеешь?
– Да, – отвечает Богдан, – умею.
– Хорошо? – интересуется Стефан.
– Сложно сказать, – говорит Богдан, полный решимости не дать пролиться выступившим слезам. – В шахматах ты хорош настолько, насколько хорош тот, против кого ты играешь.
Стефан кивает и смотрит на доску. Богдан гадает, что он там видит.
– Ты умнее, чем я, – признаётся Стефан. – Совершенно дьявольская игра.
Донна возвращается с двумя кружками чая. Стефан расплывается в улыбке.
– О, вот это дело! – радуется он. – Кружка чая. Как раз то что надо.
Глава 85
Рон наблюдает, как не спеша возвращаются остальные. Но они еще далеко, и обратный путь ведет в гору. Они будут идти еще некоторое время. Джойс держит под руку Майка Вэгхорна.
– Ты хочешь всю правду? – спрашивает Полин.
– Думаю, я ее заслужил, – отвечает Рон.
– Я согласна с тобой, Ронни, – говорит Полин, – но не хочу, чтобы это узнали другие. Не хочу, чтобы узнал Майк.
Рон чуть заметно пожимает плечами. Неужели именно этим все и закончится? На вершине утеса, высоко над бушующим морем?
– Было около половины одиннадцатого вечера, – начинает Полин, избегая смотреть Рону в глаза. – Я уже готовилась спать. Хочешь верь, хочешь нет, но на следующий день мне надо было рано вставать. И в этот момент звонит интерком. Я игнорирую его – ну в самом деле, что хорошего можно ожидать вечером, если я ничего не заказывала? Но он звонит снова и снова, снова и снова. И в конце концов я говорю: «Да что за фигня?», смотрю видео с уличной камеры и вижу там ее.
– Бетани Уэйтс?
– Бетани Уэйтс. Я впускаю ее в дом и жду, когда она постучит в дверь квартиры. Когда она приходит, я спрашиваю, что это значит. И тут я понимаю: что-то случилось, иначе просто бы ее спровадила. На ней твидовый пиджак в клетку и желтые брюки, причем одежда выглядит так, будто она только что купила ее на благотворительной распродаже. И никакого макияжа. Она садится и говорит: «Полин, мне нужна услуга». А я спрашиваю: «В половине одиннадцатого вечера?», и она просит меня сесть и выслушать ее историю. Я интересуюсь, не позвонить ли мне Майку, а она просит: «Ты не должна звонить Майку, я не хочу, чтобы он волновался».
– И что это была за история?
– Бетани говорит: «Ты должна поверить мне, Полин, меня пытаются убить. Я добыла информацию, которую кое-кто не хотел бы увидеть обнародованной, – я только что получила сообщение с угрозами». Ты знаешь меня, Ронни: чего только я не слышала за свою жизнь, и меня не так-то просто убедить. Но что-то в ее глазах подсказывает мне, что она говорит правду. По крайней мере, нечто близкое к правде, поэтому я спрашиваю: «Что мне для тебя сделать? О какой услуге ты просишь? Если я могу помочь, то помогу».
– И о какой же услуге она просила? – спрашивает Рон.
Теперь он слышит смех Джойс, звенящие нотки которого уносит ветер.
– Она говорит, что собирается с кем-то встретиться и ей нужно выглядеть иначе. Она знает, что я не волшебница, но не могу ли я загримировать ее и одолжить парик, изменить ее внешность так, чтобы она стала похожа на другую женщину. У нее была фотография с собой. Она показала ее мне, и я сочла, что это вполне возможно.
– Значит, ты согласилась?
– Вначале я попыталась ее отговорить. Если у нее неприятности, то будет лучше обратиться в полицию. Как ты знаешь, это не совсем в моем стиле, но иногда и от полицейских бывает польза. Она сказала, что не может обратиться в полицию, ей нужна только эта услуга и что все это очень скоро закончится. Она пообещала: «Доверься мне, я знаю, что делаю, и я тебе заплачу».
– Пять тысяч? – спрашивает Рон.
– Я отвечаю: «Да будет тебе, мне не нужны деньги. Если у тебя проблемы, давай начнем». И вот я крашу ее, как на фотографии. Затем беру один из своих париков, подгоняю по размеру, немного подравниваю, и через полтора часа она очень даже недурно выглядит. В самом деле недурно. Она счастлива. Все время поглядывала на часы, а теперь говорит: «Ну вот и все, Полин, пожелай мне удачи». Я спрашиваю, куда она собралась, а она отвечает: «Если не получишь от меня новостей к завтрашнему утру, то звони в полицию, но только анонимно». Я говорю: «Я не хочу, чтобы ты туда ездила, я позвоню Майку», а она такая: «Нет, я должна». Затем она обнимает меня, чего никогда прежде не делала, дает мне клочок бумаги с цифрами и говорит: «Это деньги для тебя», а потом уходит.
Рон барабанит пальцами по коленям.
– Это вся история?
– Это вся история, – отвечает Полин. – Ты веришь мне, Ронни?
– Я верю тебе, Пол, – признаётся Рон. – Верю, что ты рассказала мне правду. Но ты упустила кое-что, дорогая. Ты умолчала о том, почему никогда и никому не рассказывала об этом раньше. Ты знала, где она провела последние часы. Ты знала, что она направилась на встречу с кем-то. И ты не сказала об этом ни одной живой душе? Что-то тут не сходится. Неужели ты не обратилась бы сразу к Майку и в полицию? Ни за что не поверю!
Рон видит, как Полин бросает нервный взгляд в сторону приближающихся остальных.
– Случилось кое-что еще, – говорит Полин, – когда мы примеряли парик. У меня целый набор париков и несколько костюмов на чучелах – в смысле, на манекенах, – и перед уходом Бетани спрашивает, могу ли я одолжить ей один. Я говорю: «Одолжить манекен? Ты с ума сошла?» Но все это и без того выглядело полным безумием, так что в конце концов я согласилась.
– Ты одолжила манекен?
– На следующее утро нашли ее машину у подножия утеса, взяли записи с камер видеонаблюдения и все такое, так что я была уже готова звонить Майку, но вначале решила, что надо немного подумать. Я стала думать о макияже, о фотографии, которую она мне показала, я стала думать о парике, о манекене и видеозаписи, на которой в машине были видны две фигуры. Я стала думать об одежде, в которой она была, Ронни. Кажется, я даже сказала ей: «Я бы такую не надела даже на собственные похороны».
– Итак, ты думаешь…
– Я не думаю, я знаю. Пойми, Рон, Майк с огромной болью воспринял смерть Бетани. Он любил ее, а она любила его. И я подумала, что, как бы то ни было, но ему станет в сотню раз хуже, если он узнает, что она все это подстроила, что сбежала бог весть куда, бог знает с какими деньгами и ни словом ему не намекнула. Какого черта она это сделала? Я этого так и не поняла.