Я в третий раз перечитывал комментарий на странице своего блога: "Не расстраивайся, значит, она не твоя судьба". Вот так вежливо и, в то же время, издевательски грубо. Редиски! А кто моя судьба? Те, что смотрели на меня, как на коня на выставке? Как на угощение? Те, кто не спросил обо мне самом ничего, кроме имени?
Я родился избранным. Я с самых ранних лет знал, что обязан быть лучшим: ангелом, безупречностью, совершенством. Это был очень непростой путь. Я не раз чувствовал себя полным ничтожеством, когда какую-нибудь мою неудачу вдруг начинали обсуждать в обществе и делать выводы, что из меня ничего не получится. Я не раз падал от усталости, когда день за днём бился над тем, что мне не давалось. А ещё я не раз, в часы такой усталости, завидовал мальчикам, которым ничего этого делать не надо, за их словами и поступками не следят постоянно столько глаз, выискивая ошибки.
Но мне всегда твердили, что во мне, изначально, заложено всё, чтобы я сумел идти этим путём. У меня были примеры: мой отец, мои братья, мой дед. Я должен был нести эту ношу, не хуже их.
У меня почти получилось. Я был лучшим в своём классе, мои картины участвовали в межшкольных выставках, меня хвалили. Меня признали прекрасно воспитанным и внесли в списки будущих ангелов. Ещё пара лет, и я должен был войти в мир настоящим ангелом, идеальным украшением для самого взыскательного общества, мужчиной, чьё мнение, чья жизнь никому не безразлична. И должен был блистать на обложках журналов, меня должны были приглашать на все важные события в сфере искусства. Мои картины должны были обсуждать в самом высшем свете. Какая-то умная и очень авторитетная женщина должна была минимум год красиво ухаживать за мной: водить меня на приёмы, говорить мне комплименты, искренне интересоваться мной самим. Войдя в её дом мужем, я должен был так же получить это искреннее восхищение и от её эдз, не менее умных и авторитетных женщин. Этот мир должен был носить меня на руках! Обожать! Я должен был стать его жемчужиной, отцом его дочерей...
Но полтора года назад мою сестру обвинили в убийстве человека. Разбирательство шло больше полугода. В итоге, в начале весны её вину доказали, признали сумасшедшей и сослали из САП. Рейтинг отца официально обнулился на следующий день. В нашем обществе принято, что за несовершенство дочерей отвечает отец. Мой рейтинг упал, вслед за отцом, в течение суток.
Я не был на том суде. Не знаю, как смотрела сестра в глаза отцу, зная, чем аукнется на нём её поступок. Чем она, вообще, думала, преступая закон?! Только сумасшедшая способна так подставить свой род, и в первую очередь - отца.
В день, когда в моём профиле рейтинг вдруг показал ноль, я ходил по школе, как тень. Я так надеялся, что что-нибудь произойдёт, что-то невероятное, и мне вернут те полторы тысячи баллов, что у меня были. Да хотя бы сотню баллов...
Ребята в колледже для рейтинговых мальчиков вежливы, но это не значит, что они не умеют злорадствовать. Мне выражали соболезнования те, кто теперь ринулся занимать моё место лучшего:
- Какая трагедия, Райсель. Я тебе так сочувствую. Тебе ведь теперь, наверное, даже придётся сменить колледж. Так жаль. Мы будем скучать без тебя.
Мне казалось, что я в аду. Что все эти взгляды провожают меня из мира красок в мир теней. Что я постепенно сам теряю эти краски, - меня перестают замечать, мной перестают интересоваться. Я умираю, я чувствую боль.
Но это было лишь начало. По-настоящему, я осознал боль, когда через две недели мама забрала меня на выходные. Мы летели домой. Она была больше обычного задумчива и молчалива. Потом вдруг заговорила каким-то очень бесцветным голосом:
- Райсель, ты уже вполне взрослый мальчик и должен понимать, что в мире не всё происходит так, как нам хотелось бы. Иногда нам приходится соглашаться с чужими решениями, с которыми мы, по-настоящему, совсем не согласны. Я... пообещала отпустить твоего отца. Я долго его уговаривала остаться, но он настаивает на том, чтобы покинуть этот мир. Ты тоже должен принять и уважать его решение.
Отец? Покинуть мир? Отец настаивает на собственной эвтаназии? И моя мать согласилась с этим?
- Нет! Это невозможно!
- Райсель, поверь, я уже предприняла все попытки его отговорить. Все, какие только были возможны. Он разговаривал с двумя психологами. Приезжал твой старший брат. Всё бесполезно! Это не эмоциональный порыв, это сознательное решение. Он хочет уйти.
Вот тогда я в первый раз заплакал, не стесняясь собственной слабости и осознавая, наконец, что всё изменилось, что как раньше уже ничего никогда не будет.
Я так и не поговорил с отцом. Я был неспособен тогда к разговору. Я плакал, сквозь слёзы молил его не уходить. А он поцеловал меня в лоб и сам закатал рукав для смертельной инъекции.
Потом, ещё на несколько месяцев, я вернулся в колледж: нужно было закончить учебный год. Мама твердила, что я всё равно талантлив, и мне нужно учиться:
- Мальчик мой, я понимаю, что тебе непросто. Но пойми, твой мир не рухнул. У тебя просто не будет детей. Это единственное, что ты потерял. Но у тебя всё равно будет счастливая, наполненная событиями жизнь. Ты всё равно будешь рисовать. Да, тебе будет сложней пробиться к признанию, но ты ведь не боишься трудностей.
Только я уже видел, что как раньше не будет. Я стал тенью, никем, пустым местом в собственном классе. Со мной были вежливы, но меня старались не замечать. Учителя начали выделять других. На финальной выставке в учебном году не отметили ни одной моей картины.
А потом я вернулся домой. Мама наняла сваху, неприятную такую женщину, с пронзительным взглядом и неискренней улыбкой. Это ангелов женят в двадцать один год, а без рейтинга в мои девятнадцать мальчику давно пора было быть женатым.
Сваха бранилась:
- Вы отказываетесь от всех вариантов. Вы же понимаете, что ангел без рейтинга - это и не ангел, и не безрейтинговый муж. У вас не такой большой выбор. Тем более мальчику давно не пятнадцать, и с каждым месяцем моложе он не становится.
К нам в гости приходили кандидатки в невесты, если это, конечно, можно так назвать. Ни о каких ухаживаниях и речи не шло. Я, как таковой, их не интересовал. Из них мало кто уточнял направление моего образования. Они почти не общались со мной, только ели меня глазами, а потом шли разговаривать с мамой.
Мои бывшие сокурсники активно комментировали эти визиты на моей странице:
- Как я тебе сочувствую, Райсель, это ж надо так: пришла, ухмыльнулась и, молча, удалилась в кабинет будущей свекрови.
А я запирался в комнате и рисовал злобных монстров, чтобы хоть как-то бороться с накатывающим ощущением безвыходности.
Но в тот единственный раз всё было совсем по-другому. Она была иностранка. Не высокая, и волосы какого-то особенного солнечного оттенка. Умные глаза, строгий, хоть и очень юный взгляд. Она пришла в компании со знаменитой спортсменкой Артемидой и почти весь вечер молчала. Только потом... она повернулась ко мне:
- Мне сказали, что ты художник?
Ей был интересен я сам. Мои предпочтения, мои желания, мечты. Она охотно согласилась посмотреть мою мастерскую, и надеюсь, мои бывшие однокурсники захлебнулись ядом, - она, действительно, очень внимательно рассматривала мои картины. Кое-что даже вызвало её восхищение.
Я врал в сети, пользуясь отсутствием звука у трансляции, что всё уже почти решено. Я был уверен, что она вернётся. Я ведь подхожу ей?! Она нашла меня интересным человеком.
Я листал сеть, собирая информацию о ней. Директор и один из учредителей компании "Кувшинка в лапе дракона". Очень молода, но уже отметившаяся удачной работой в других регионах. Сфера декоративного искусства. Торговая компания.
Я воспарил духом. Я по десять раз за день искал её в трансляциях. Впитывал каждый жест. Ждал. Запоминал. Я знал весь её день поминутно. Знал, что по утрам она выразительно хмурится, отправляясь в спортзал со своей подругой, морщит нос, глядя на солнце, но потом всё равно улыбается. Знал, что днём она разговаривает очень быстро, и её лицо при этом почти не отражает эмоций, кроме безграничной целеустремлённости, стремительности. Знал, что вечером она обязательно пьёт чай с засахаренными фруктами у себя в гостиной, обставленной всякими маленькими вещицами из ассортимента её фирмы, что-то листает на планшете, иногда азартно улыбаясь, а иногда сердито сдвигая брови.
Я уже, практически, был согласен быть её мужем. За мной даже ухаживать особо не нужно было. Мне каждый день снилось, что она вернулась и снова входит в наш дом, и она, решительная и уверенная, ловит мой взгляд и улыбается. И я понимаю. Она приняла решение. Она пришла, чтобы просить отдать ей меня...
Каждый раз, когда днём она вдруг куда-то выезжала из офиса, я с замиранием сердца ждал её появления. Я надеялся. Я бежал к зеркалу, проверяя свой внешний вид. Но она не звонила, не приезжала. Прошло четыре дня, а она всё молчала.
"Значит, она не твоя судьба...". Нетушки! Я так не согласен! Я прекрасен и интересен! Она просто плохо меня рассмотрела! Ей не дали времени. У неё много дел и много всяких мыслей в голове, в тот день она просто была занята другим и важным.
Я вскочил и принялся расхаживать по своей комнате. Она просто не успела... Она должна вернуться. Она должна позвонить! Она должна пригласить меня куда-нибудь и ещё раз поговорить. Неторопливо, обстоятельно... услышать меня. Найти во мне, всё что искала. Она обязана!
Я замер, испуганно глядя на экран компьютера. Может, она просто не знает, куда меня можно пригласить? Она же иностранка и просто не владеет информацией, какие мероприятия сейчас проходят. Но я не могу позвонить ей сам... это будет выглядеть навязчивостью. Тогда... а вдруг она не позвонит! ...может, она просто забыла про меня... Нет! Просто у неё сейчас напряжённый период ...
Я должен ей подсказать. Позвонить? Только как-то ненавязчиво... Я решительно сел за компьютер и принялся порывисто отстукивать по клавиатуре, разыскивая приличные мероприятия в столицах и крупных городах. Мне нужен уместный повод встретиться. Что-то в сфере наших общих интересов. Да, тогда это можно будет, ну хоть как-то, признать вежливым. Вот! Художественная выставка на Ажюрдае. Вчера началась. Ей ведь должно быть это интересно? Она ведь тор