— Того же самого, — покорно ответила Жоржиана. — Он сделал мне предложение.
— И что ты ему ответила?
— Отказала, конечно…
— Очень, очень жаль. Но почему же «конечно»?
Жоржиане стало неловко.
— Потому что я не люблю его, — произнесла она грустно.
Лорд Чарнворт с беспокойством посмотрел на нее. Она опустила глаза.
— Это человек, которого, по моему мнению, легко полюбить, — сказал лорд. — Есть ли другие препятствия?
— Нет…
— Быть может, со временем твои чувства изменятся?
— Нет!
— Могу я задать тебе еще один вопрос? Не отвечай, если не хочешь… Вероятно, тебе нравится кто-нибудь другой?
После некоторого молчания Жоржиана почти шепотом ответила:
— Может быть.
Лорд побледнел:
— Я этого боялся. Жоржиана, могу я дать тебе по этому поводу один совет?
Жоржиана с удивлением посмотрела на него и отвернулась.
— Пожалуйста, — сказала она.
— Еще до моего приезда в Англию, насколько мне известно, у тебя был роман с Перауном. Но я не думал, что этот господин на самом деле тебя очень интересует. Мне казалось, что он занимает тебя как интеллигентный человек, больше подходящий тебе по уровню образованности, чем мисс Стейси и, конечно, сэр Патрик. Но я надеялся, что этим дело и ограничится. Я не знаю, кто такой Пераун, — его нелегко понять. Но я думаю, что, прежде всего, он тебя недостоин. Присматриваясь к нему ближе, я уважаю его все меньше. Заметь, я ничего не говорю о разнице вашего происхождения и о чем-нибудь подобном. Когда я говорю, что он недостоин тебя, я сужу по другим признакам. Я не думаю, что у него в полной мере развито чувство собственного достоинства. Если хочешь знать почему, я скажу тебе.
Он ожидал, что Жоржиана ответит, но она ни жестом, ни словом не проявила никакого участия к разговору.
— Я имею повод подозревать, да, я убежден, что он шпион. Я не допущу, чтобы меня считали обманщиком. Ты поверила мне, твои знакомые — тоже, а Пераун — нет. Я не раз ловил его на том, что он шпионит за мной. Похоже, он подозревает, что я что-то скрываю, и тайно старается это выявить. Пожалуйста, прости меня, я должен это сказать. Он поступает так, должно быть, в твоих интересах и из любви к тебе, потому что лично до меня ему нет ровно никакого дела. Но ведь и в любви не все позволено. Я не стал бы жаловаться, если бы это был чужой для нас человек. Но ведь после смерти твоего дяди Пераун вошел в наш дом. Он состоит у меня на службе. Он ест мой хлеб, получает от меня жалованье, а тем временем так и ищет, как бы уязвить меня.
Жоржиана молчала.
— Бог знает чего мне стоило высказать тебе все это. Но я должен был так поступить. Горькой печалью всей моей жизни было бы видеть тебя женой Карслека Перауна.
Жоржиана встрепенулась и бесстрашно взглянула на лорда своими печальными глазами.
— Я никогда не буду женой Карслека Перауна, — сказала она. — Это я вам обещаю.
Он откинулся назад в кресле, пораженный такой внезапной решимостью.
— Ты даешь это обещание ради меня, но я принимаю его ради тебя же самой.
Наступило молчание. Жоржиана в волнении ожидала, не скажет ли дядя чего-нибудь еще, а он, казалось, не знал, с чего начать.
— Вот о чем еще я хочу тебя спросить, — продолжил он наконец. — Кроме этого человека, о котором мы только что говорили, есть еще кто-нибудь, кто стоит между тобой и Патриком?
Ответа не последовало. Жоржиана еще ниже склонила голову.
— Есть еще кто-нибудь? Я не ошибся? Только один Пераун? Больше нет никакого другого мужчины?
Жоржиана вскочила на ноги. Глаза ее засверкали.
— Перестаньте! — воскликнула она со слезами. — Не смейте так говорить со мной!
Она убежала, а он, точно окаменев, остался на месте и с ужасом и благоговением глядел ей вслед.
Дальнейшие показания господина Карслека Перауна
В первый же день каникул я простился с лордом Чарнвортом и своим учеником и в одиночестве отправился в замок. Если бы кто-нибудь спросил меня, что я рассчитывал там найти, я едва ли сумел бы на это ответить. Убежденный, что в жизни лорда Чарнворта была какая-то тайна, я надеялся напасть на ее след в том месте, которого так упорно избегал лорд. Замок был мне хорошо знаком, и я почувствовал себя там как дома. Ключница, почтенная женщина, служившая уже двум поколениям хозяев, тотчас явилась ко мне, сделав вид, что хочет осведомиться, все ли у меня в порядке. На самом деле ею руководило страстное желание узнать от меня новости о семье Чарнвортов.
Мне не составило труда развязать ей язык и расспросить насчет Чарльза Уольдена: старая женщина до сих пор еще хранила воспоминание о нем.
— Да, сударь… — начала она. — Это и я скажу, да и всякий подтвердит мои слова — всех нас мучает один вопрос: почему его светлость не приезжает сюда хотя бы на один денек? Соседям это не нравится, точно он не считает их достойными себя. А если правда то, что говорят, будто он не совсем здоров, то тем более ему следовало бы приехать сюда, в этот благодатный климат, и полечиться. Только подумать, что он живет безвыездно в этом мрачном лондонском доме, где, как я слышала, всем хозяйством управляет какая-то женщина, а мы, старые слуги, видишь ли, пришлись ему не по вкусу! Ах, сударь, много чего говорят, да не всему можно верить. Если что и было, то старый лорд унес это с собой в могилу, и, кроме самой девицы, едва ли кто знает правду…
— Самой девицы? — воскликнул я. — Что же с ней случилось?
— Ах, сударь, если бы я знала! Она уехала из этих мест почти одновременно с Чарльзом и с тех пор ни разу здесь не появлялась. Говорят, что она недурно устроилась. Если вы хотите что-нибудь узнать о ней, спросите у ее брата — он арендует ферму Даун-Энд. Вам он непременно расскажет что-нибудь, а с нами не особенно-то любезен…
На следующее утро я взял удочку и пошел вдоль берега реки по направлению к ферме Даун-Энд. Дойдя до нужного места, я стал ловить рыбу наудачу, совершенно не желая что-нибудь поймать, но, как это часто бывает в таких случаях, форели стали клевать одна за другой. Я был завален рыбой, но не захватил с собой садка и не знал, что с ней делать, как вдруг меня осенила мысль, что мой улов может послужить отличным поводом к знакомству с нужным мне человеком.
Фермер Хоукинз встретил меня во дворе. Сперва он посмотрел на меня с подозрительностью, но, когда я поспешил ему объяснить, кто я такой, он успокоился и просиял.
— А лорд здесь? — спросил он.
Я ответил, что лорд Чарнворт не собирается посещать замок. Хоукинз улыбнулся.
— Ну, конечно, — сказал он, — у лорда есть причины не появляться здесь.
Я счел нужным не выказывать интерес к его рассказу и предложил ему в подарок рыбу. Фермер выразил удивление.
— Это очень любезно с вашей стороны, — сказал он. — Быть может, вы зайдете?
Я с радостью принял приглашение. Хоукинз ввел меня в длинную, низкую комнату, пол которой был ниже уровня земли. В ней стояли старинные диван и кресла и новомодные камышовые стулья. Но не обстановка привлекла мое внимание, а женщина, сидевшая у окна. Лет сорока пяти, еще довольно красивая, она была очень изысканно одета. Выражение ее лица казалось покровительственным и в то же время гордым и недоступным.
— Это моя сестра, — сказал фермер, когда мы вошли. — Приехала погостить. Госпожа Стэкпул.
Я извинился за свой странный визит и сказал, что в этих краях недавно и не знал, что у господина Хоукинза гости. Госпожа Стэкпул приветливо поклонилась. Затем фермер вышел, и мы остались одни.
— Кажется, новый лорд Чарнворт еще ни разу не был здесь? — спросила она. — А пора бы.
Я не ожидал встретить эту даму. Сама судьба послала мне встречу с ней. Ясно было, что она специально приехала сюда и тайком от всех поджидала приезда в замок лорда Чарнворта. Внезапно я понял, что должен воспользоваться этим случаем, хоть и рисковал обидеть женщину своим досужим любопытством. Я решил прибегнуть к хитрости, и она неожиданно для меня самого увенчалась успехом.
— Но вы ведь получаете от него письма? — сказал я со смелостью, граничившей с нахальством.
— Что вы хотите этим сказать? — вспыхнула она. — Я вас не понимаю.
Я притворился удивленным:
— Простите, я и не знал, что обижу вас. Я предполагал, что вы рассчитываете получить от лорда Чарнворта извинения за прошедшее. Его отвращение к этим местам я объяснял себе страхом перед встречей с вами.
Госпожа Стэкпул встревожилась; она не могла понять, по какому праву я говорю с ней на такую тему.
— Откуда вы все это знаете? — спросила она робко.
— Я личный секретарь лорда Чарнворта, — ответил я.
— Много ли вы знаете?
— Достаточно для того, чтобы вы и я могли понять друг друга.
Этот ответ озадачил ее.
— Какое же отношение имеют ваши дела к моим?
— Я вам это объясню. Если все обстоит именно так, как я предполагаю, то вы обладаете над лордом Чарнвортом определенной властью, которой он, очевидно, боится.
— Вы уверены в этом?
— Я убежден, что он кого-то боится, и, насколько я могу судить, именно вас.
— Да-да. Продолжайте!
— Если вы захотите действовать сами, то вам не удастся добиться успеха. Он будет все отрицать, и если у вас нет лучших доказательств, чем я думаю, то вы останетесь ни с чем. Более того, это может оказаться опасным для вас. Законы очень жестоки к любым попыткам выманить деньги, и судьи обыкновенно применяют их без всякого снисхождения.
Госпожа Стэкпул слушала очень внимательно. По выражению ее лица видно было, что эти соображения были для нее не внове.
— В настоящее время, — продолжал я, — при моем содействии это уже совсем иное дело. Я не знаю, кто вы и что вы затеваете, но если мы будем действовать сообща, мы сможем устроить все так, словно действуете не вы, а я.
Женщина посмотрела на меня с любопытством.
— Но почему же, — спросила она, — почему вы так заинтересованы в моих делах? Что именно вам нужно?
— Во всяком случае не денег, — ответил я.