Карта района лежала на столе. Полковник указал на нее:
– Сможете показать нам на карте?
Хиггс несколько мгновений смотрел на нее.
– А, все ясно. Я сказал ему идти сюда, к дому Билла Эпплфорда, затем свернуть вправо – к роще Стрейкера, а потом, на перекрестке, повернуть влево, это здесь.
– Да, вижу. И он пошел?
– Ага. А перед этим дал мне шиллинг. Я задержался там на пару минут – посмотреть, в ту ли сторону он идет. И да, он шел по нужной дороге, сэр. В этом нет никаких сомнений.
– Хиггс, во сколько это было?
– По расписанию поезд приходит в 4:57, и он не опоздал.
– А!
Старший констебль взглянул на суперинтенданта – тот сидел как раз напротив него. Последний многозначительно приподнял бровь и весело улыбнулся.
– Это все?
– Да, это все, что я знаю, сэр.
– Вы запомнили его билет?
– Я просмотрел собранные вчера билеты перед тем, как мы отправились сюда, сэр. Все они местные – из Кроустона и промежуточных станций. Должно быть, он приехал по одному из них.
– Или у него была пересадка, – вставил суперинтендант.
– Верно. Ну, Пельтер, вы правильно поступили, сразу же приехав сюда. На этом все. Доброй ночи, Хиггс, и спасибо.
Возбуждение пересилило Хиггса.
– Сэр, думаете, убийцей наверняка был он?
– Ну, посмотрим. Доброй ночи.
Детектив-сержант Хорн тихо вошел как раз тогда, когда Хиггс начинал свой рассказ. Когда носильщик и констебль ушли, Хорн спросил:
– Это лучшие известия из тех, что у нас есть?
Полковник медленно кивнул.
– Полагаю, что он так и не пришел сюда, в Литтл Митфорд? Если он шел этим путем, то мог добраться до леса еще до того, как Блейк был застрелен.
– Да, – кивнул суперинтендант. – Мы как следует прочесали деревню. Здесь не появлялся никто, соответствующий описанию. Могу поклясться.
– Понимаете, сэр, – заметил Хорн, – время полностью соответствует. Он бы добрался до развилки примерно в то же время, что и Блейк, вышедший из Олдерхерста.
– Да-а, – протянул полковник, – это так. Но это сильно влияет и на версию преступления, и на факты. Я могу ошибаться, но разве вы не думаете так же?
– Почему? – спросил суперинтендант.
– С самого начала я говорил, что нам нужно оставаться непредвзятыми в отношении вопроса, было ли убийство преднамеренным или нет. Если да, то кто-то знал, что он будет возвращаться из Олдерхерста этой дорогой. Но, кажется, тот человек шел из Рамсдена, куда попал по ошибке. Если это так, то все дело могло быть следствием импульсивного поступка.
– Не обязательно, – заметил Хорн, – ведь сказанное Хиггсу могло быть уловкой. Он мог заранее узнать о передвижениях Блейка и все просчитать.
– Если так, то он просчитал все очень хорошо, – сухо ответил старший констебль. – Но мы не можем терять времени. Суперинтендант, у вас есть описание. Распространите его.
– Есть, сэр! – ответил толстяк, поднимаясь с места. – Сейчас я возвращаюсь в Деррингфорд, сэр, не хотите ли вы от меня чего-то еще?
– Нет. Доброй ночи!
– Я также ухожу, – сказал Хорн. – Не думаю, что сейчас я могу сделать что-нибудь еще. Доброй ночи, сэр!
Оставшись наедине, полковник закурил еще одну сигарету и внимательно взглянул на карту. Он попытался сопоставить передвижения странника, шедшего из Рамсдена к Литтл Митфорду (до которого он не дошел), и два одиноких дома – «Дрок» и «Верхний приют». Если выстрелил и в самом деле тот человек, то, допустим, после этого у него была встреча с кем-то в одном из этих домов. В каком? Вряд ли в обоих. А если у него была встреча с кем-то, то имела ли она какое-то отношение к красной пометке в календаре?
Но это подразумевает знание местности, а если это так, то отчего тот человек спросил дорогу у носильщика? Конечно, это может быть уловкой, как предположил Хорн, но если это так, то она оказалась очень бестолковой, ведь таким образом путник лишь привлек к себе внимание. Если его передвижения были преднамеренны, он вряд ли бы так сглупил.
Затем полковник внезапно вспомнил кое-что еще. Сержант Крэнли рассказал ему, что миссис Флитни, экономка, услышав о возможности обыска в «Утесе», не только спросила, затронет ли это и ее спальню, но и сразу же направилась в свою комнату. Но Крэнли отвлек ее и даже на время выманил из дома, попросив сходить за унцией табака. Сам он тем временем поднялся в ее комнату и быстро осмотрелся. Однако он не нашел ничего подозрительного ни в ящиках, ни за занавеской, где висела одежда. Правда, у него не было времени на тщательный обыск, и, услышав шаги по винтовой лестнице, он успел выскользнуть в коридор и перейти в комнату напротив. Оттуда в щель почти закрытой двери он увидел, как экономка вошла в свою комнату, закрыв за собой дверь.
Он снова выскользнул в коридор и заглянул в замочную скважину. И вот что он увидел: миссис Флитни вынула письмо из конверта, лежавшего на каминной полке, чиркнула спичкой и сожгла письмо вместе с конвертом, держа их над каминной решеткой до тех пор, пока они не обратились в пепел.
Крэнли тихо спустился в кабинет, и через минуту, когда миссис Флитни принесла ему табак, он якобы внимательно изучал записи в блокноте. Мысленно он проклинал себя за то, что, осматривая комнату, он не заглянул в этот конверт вместо того, чтобы искать что-нибудь за занавесом. Иногда искомое лежит на виду, тогда как вы ведете поиски в других местах.
– Да, – сказал себе полковник, – нужно навести справки о миссис Флитни. Священник должен знать ее, как никто другой. Расспрошу его.
Глава VIII
Трудность, с которой столкнулся Дик Мертон, сын священника, заключалась в том, как сдержать нездоровое возбуждение, которое даже сложно назвать болезненным, ведь болезнь отнюдь не родственна радости. Причиной наваждения стало убийство, совершенное совсем рядом, причем обнаруженное человеком, которого Дик знал с детства, и который был известен тем, что, по намекам окружающих, он не брезгует ставить силки на кроликов.
Дик оказался в гуще событий. Как повезло, что он находился в Литтл Митфорде. Работал он в юридической фирме и по просьбе старших партнеров был вынужден взять отпуск – в этом вопросе мнение начальства было более весомым, чем у него. И он ужасно расстроился, что ему выпало отдыхать две недели именно в это время года. И вот, спустя два дня, произошло такое. По-настоящему, а не в детективных рассказах, которые он любил читать. Неразгаданная тайна. Это было потрясающе, совершенно потрясающе!
Хуже всего было то, что «двое скорбящих» оставались в доме. И как ему не проявлять возбуждения, ведь подобает соболезновать брату и племяннице убитого? Этим вечером за ужином отец пару раз взглянул на него с мягким укором, а мать одергивала его, если он высказывался в духе: «Ну и ну, у злодея, должно быть, железные нервы, раз он смог провернуть это на открытом пространстве! И меткость – попал прямо в голову! Ой, извините...».
Его сконфуженность во время подобных эпизодов смягчало лишь то, что пару раз, встретившись взглядом с Джоан, он замечал в ее глазах блеск, которого не должно бы появляться у скорбящего человека.
Но дело не в том, что Джоан была черства – это была свойственная молодости симпатия к человеку своего возраста.
Скажи такое кто-то из пожилых, она могла бы обидеться, но, будучи молодой, она каким-то образом понимала сверстника. Да и в ее собственном настрое присутствовал тот же интерес к убийству, что и у Дика. Конечно, это было ужасно, ведь убит ее дядя, но виделась она с ним редко, и родственные чувства ослабли. А такая трагедия неизбежно вызывает любопытство. Вероятно, это самое чувство подсознательно побудило собрать необходимые вещи перед поездкой. Произошла трагедия, семейная драма, но она все-таки чувствовала, как у нее появилась непонятная тяга.
Женщинам охотничий инстинкт присущ так же, как и мужчинам. И те, и другие сохранили его с древних времен, когда охота была неотъемлемой частью жизни. И нет ничего столь же заманчивого, как охота на человека.
Атмосфера загадки перетекла в атмосферу охоты. Полиция не смогла выследить злодея. Их ищейки попытались взять след, и все сопереживали им. Охота привлекает внимание не только самих охотников, но и обычных зрителей, которые могут когда-нибудь стать охотниками. Даже старый священник не раз заговаривал о надежде на поимку убийцы. И даже его мягкая жена признавала, что злодей заслуживает повешения. Сам Фрэнк Блейк открыто обсуждал методы расследования.
Охота началась!
А молодость тянется к молодости, тем более что в наши дни многие традиционные ограничения оказались повергнуты. Частично из-за этого вскоре после ужина Дик и Джоан остались наедине. Пришел тот учтивый, но неутомимый сыщик – полковник Чадлингтон, и заперся со священником в кабинете последнего. Миссис Мертон сидела за вязанием в гостиной, а Дик и Джоан болтали, в том числе и об убийстве. Была затронута тема карты холмов, и Дик сказал:
– В моей каморке есть отличная карта. Мисс Блейк, зайдите и посмотрите на нее – я покажу точное место убийства вашего дяди.
– Ох, – запротестовала его викторианка-мать, – я уверена, что мисс Блейк устала, и ей пора отдыхать. Не стоит.
Но хоть день и закончился, современная девушка не казалась уставшей и решительно возразила против того, чтобы ей указывали на то, что пора спать. Джон заявила, что хочет посмотреть карту, и они ушли.
«Каморка» Дика была маленькой комнатой в задней части дома, холостяцкой комнаткой со столом, парой стульев, книжным шкафом и коллекцией трубок, клюшек для гольфа, теннисных ракеток, рыболовных удочек и маленьким охотничьим ружьем в углу. Дик зажег лампу, вынул карту, расстелил ее на столе и заговорил:
– Это должно быть где-то здесь, вот – роща Стрейкера, – указал он, – вот дорожки из Олдерхерста в Литтл Митфорд. Все это – открытая холмистая местность, где растут разве что кусты или пучки травы.
– Ты был там с тех пор… с тех пор, как дядю убили? – спросила девушка.