– Почему вы отправились туда?
– Из-за пьесы – проникнуться атмосферой и навести справки в библиотеке при музее. Одна из сцен пьесы проходит в тех местах.
– Извините, – снова вмешался полковник Чадлингтон, – полагаю, вы заранее запланировали ужин и все остальное?
– Конечно.
– И вы делали пометки, например, в дневнике?
– Не совсем. Обычно я отмечаю даты в своем настольном календаре. А что?
Вместо того, чтобы ответить, полковник кивнул суперинтенданту, чтобы тот продолжил.
– Вы можете подтвердить свои передвижения? У вас есть свидетели? – спросил Чафф.
– Только в Лондоне. В «Дроке» я был один. В Редборо я остановился, чтобы купить табаку.
– Грубоизмельченную смесь, – тихо заметил полковник.
– Сэр, какого черта?..
– Мистер Лэннинг, все в порядке, продолжайте. Значит, далее вы не можете предоставить никакого алиби?
– Если бы я смог найти того парня, то смог бы доказать вам свою поездку в Редборо. Но вряд ли.
– Найти кого?
– После того, как я проехал пару миль по главной дороге, я встретил человека и подвез его.
– Сэр, пожалуйста, опишите его.
– Фары осветили его. Парень ростом, скорее, выше среднего. Не знаю, какой на нем был костюм, за исключением того, что у него были темные брюки. На нем был плащ, и он нес небольшой чемоданчик, перебросив его за плечо с помощью трости.
– Ну и ну, – промолвил суперинтендант, взглянув на полковника. – Да, продолжайте. Как далеко вы его подвезли?
– До Редборо.
– Вы не видели, куда он пошел?
– Нет, он вышел, когда я остановился, чтобы купить табаку. Я предложил подвезти его до вокзала, но он сказал, что собирается остаться в городе, у друзей.
«Что означает, что он пошел на вокзал», – сказал про себя полковник. Вслух же он спросил:
– Он рассказывал что-нибудь о себе и своих передвижениях?
– Он сказал, что опоздал на прескоттский поезд и пошел в Редборо пешком. Я тогда подумал, что это какой-то сомнительный рассказ, но это было не мое дело. А вы, кажется, очень заинтересовались тем парнем, а?
Суперинтендант посмотрел на полковника и шевельнул бровью. Чафф кивнул в знак согласия.
– Мы заинтересовались, мистер Лэннинг, – ответил суперинтендант, – кажется, это как раз тот человек, которого мы ищем.
– Правда? Значит, я не единственный подозреваемый?
– Я никогда не говорил, что мы подозреваем вас, сэр, – ответил Чафф. – Я просто хотел, чтобы вы предоставили нам информацию. Это значительно упрощает нашу работу. В любом случае, я рад тому, что мы все узнали.
Далее суперинтендант задал Лэннингу еще ряд вопросов о подобранном им путнике. Хорн все это время стенографировал. Полковник Чадлингтон закурил сигарету и погрузился в мысли, практически не обращая внимания на разговор. Чафф обратился к нему.
– Сэр, как вы считаете, нужно ли нам и дальше задерживать мистера Лэннинга?
Затем он кивнул Хорну, и тот вышел.
– Так, значит, вы собираетесь отпустить меня на свободу? – весело спросил Лэннинг.
– О, думаю, да, мистер Лэннинг, – вежливо ответил полковник Чадлингтон. – Но вы можете снова потребоваться нам. Будете поддерживать связь с нами? – улыбнулся он. – И еще один момент. Прежде чем вы уйдете, я хотел бы спросить у вас еще кое-что.
– Конечно!
– Ваш сад в «Дроке» находится в примитивном состоянии, не так ли? Я имею в виду, он не вскопан?
– Это так, – удивленно ответил Лэннинг.
– А кто-нибудь предлагал вскопать его?
– Ну, да, полковник. Был один необычный парень, очевидно, полубезумный. Однажды он появился…
– Когда именно?
– Думаю, за три или четыре дня до убийства. У него была лопата, и, кажется, единственное, что он был способен произнести, это то, что он хорошо копает и может вскопать сад. Кажется, он обиделся, когда я ответил ему, что не нуждаюсь в его услугах.
– Мистер Лэннинг, поскольку вы – драматург, я полагаю, вы наблюдательны. Я не прошу вас описать лицо того человека, но я хотел бы, чтобы вы попытались точно вспомнить, как он был одет.
– Легко, – рассмеялся Лэннинг. – Одет он был нелепо, и это запоминалось. Огромные ботинки, короткие шаровары с множеством подштанников, желтый или оранжевый свитер или что-то в этом роде, круглая шляпа, как у священника, и сюртук-визитка.
– Хорошо. Что-нибудь еще? Подумайте. Представьте его во всех красках, если хотите.
– Во всех красках? Я не вполне понимаю… а, да… сейчас я вспоминаю… еще одна нелепая черта – у него был огромный букет в петлице.
– Из каких цветов?
– Из фиалок, – ответил Лэннинг.
– А он, случаем, не подарил их вам?
– О, нет! Он был расстроен тем, что я не позволил ему вскопать мой сад.
– Мистер Лэннинг, большое спасибо. Хорошо, что вы пришли к нам. Не думаю, что есть нужда беспокоить вас дальше, – сказал полковник.
Когда драматург ушел, Чадлингтон спросил:
– Чафф, за ним, конечно, проследят?
– А как думаете, сэр? Я подмигнул Хорну.
– Я видел.
– Ну, все довольно ясно, сэр?
– О, да. Хотя мы и так все время знали, что тот парень сбежал.
– Но что насчет фиалок, сэр? Я не вполне понял, к чему вы клоните.
– Фиалки, о, да! И деревенский дурачок, которого все зовут Чудиком. Несмотря на все улики, думаю, мы не должны спускать глаз со старого Чудика!
– Я не понимаю почему, сэр. Конечно, Чудик мог обронить фиалки, которые нашел юный Мертон, если вы имеете в виду это. Но это всего лишь разгадка одного из эпизодов.
– Если я имею в виду это! – медленно и задумчиво повторил полковник. – Чафф, я не знаю. На самом деле, не знаю.
Глава XII
В том, что касалось письма гувернантки-француженки, полковник Чадлингтон не терял времени. Оставив суперинтенданта проводить расследование в Редборо и заниматься вопросами железнодорожной станции, сам полковник поспешил в Лондон и встретился с помощником комиссара Скотленд-Ярда.
– Да, – сказал тот полковнику, – конечно, вы должны проследить за этим. То, что комиссар знает о Блейке, может оказаться очень важным. В обычном деле можно было бы и написать ему, но в данном случае я считаю, что лучше послать для разговора с ним нашего человека.
– Конечно, я согласен с вами.
– Хорошо. Отправится один из наших сотрудников, Уоринг. Он свободно говорит по-французски. Сейчас он здесь, так что я скоро увижу его и отправлю во Францию. В одиннадцать он сядет на поезд, потом на пароход, и, думаю, к завтрашнему утру он будет в Байонне. Я позвоню в парижскую Сюртэ, чтобы тот французский комиссар был наготове.
– Большое спасибо.
– А как только Уоринг вернется, я отправлю его с отчетом к вам, в Редборо.
– Если можно, то лучше отправьте его в Деррингфорд, – предложил полковник, – там мой суперинтендант ведет дело. Если вы позвоните мне в Редборо, то я отправлюсь в Деррингфорд и встречу его.
– Полковник, как продвигается расследование? – спросил помощник комиссара Скотленд-Ярда, пока они ждали Уоринга.
– Продвигается неплохо. Но есть и трудности.
– Но, как я понял, это довольно простое дело?
– Выглядит таким, определенно, выглядит таким.
Помощник комиссара улыбнулся.
– Полковник, я думаю, что понял вас. У вас есть сомнения, не так ли? В простых делах они появляются, иногда идут через все расследование... а вот и Уоринг.
Помощник комиссара сдержал слово. Через несколько дней Уоринг вернулся с отчетом и предоставил его полковнику и суперинтенданту Чаффу.
– Сэр, – начал он, – с месье Клери, комиссаром Байонны, проблем не было. Он очень приятный человек. Я рассказал ему, что письмо его дочери было вскрыто, и он расхохотался от одной только мысли, что он и мадмуазель Клери попали под подозрение английской полиции.
Все очень просто. Мадмуазель Клери с отцом были на пляже в Андае, а Джозеф Блейк делал там наброски. Месье Клери сказал дочери: «Видишь этого англичанина? Мне кажется, это один из тех, кто причиняет неприятности нашим заграничным друзьям», – а когда она спросила, что он имеет в виду, он пояснил ей, что имеет основания предполагать, что Блейк замешан в контрабанду товаров в Испанию. Вот и все, что он сказал ей, но мне он дал больше сведений.
В тех местах распространена контрабанда в Испанию. Это занятие хорошо оплачивается, так как таможенная пошлина очень велика. И это хорошая местность для такой деятельности. Конечно, в самом Андае делается не так много, дорога в Ирун[9] хорошо прослеживается, но темной ночью несложно переправиться чуть выше по течению Бидасоа, а еще дальше, в Пиренеях, много почти неохраняемых участков границы.
Естественно, это нарушение испанских, а не французских законов. С контрабандистами борется национальная гвардия, а не французская полиция. Но последняя хорошо знает тех, кто замешан во все это. Месье Клери рассказал мне, что одно время они подозревали трех человек, все они жили во Франции и возглавляли шайку. Это Джозеф Блейк, вилла которого находилась в Андае, еще один англичанин по имени Росс, проживавший неподалеку – в Сен-Жан-де-Дюзе, и испанец, проживавший в Бидарте, деревеньке между Сен-Жан-де-Дюзом и Биарриц.
Теперь мы подходим к интересному моменту, который может иметь отношение к вашему расследованию. Какое-то время назад присматривавший за троицей месье Клери (думаю, комиссар очень дружен с испанской полицией) заметил, что они страшно перессорились. Это началось между Блейком и Россом. Сэр, вам несложно понять, что если человек уклоняется от налогов, это не делает его негодяем. Джозефа Блейка и Хуана Гарридо можно отнести к «джентльменам-авантюристам», способным на риск. Во всем, кроме контрабанды, они были честными людьми. Понимаете? А Росс был другим. Отпетым мошенником. У нас в Ярде есть досье Ярда на него, хотя мы ничего не знаем о его делах за последние четыре-пять лет, ведь он провел их за границей. Он был замешан в дело о шантаже, а во время войны у нас было сильное подозрение, что он получает немецкие деньги, да, сэр, за шпионаж, но мы так и не смогли доказать это.