Судя по всему, месье Клери действительно так думал – он приложил к письму подробное описание Росса, которое он передал и детективу из Скотленд-Ярда и подчеркнул, что Росс отправился в Англию из Бордо на одном из суден пароходной компании.
Полковник Чадлингтон прочитал это письмо суперинтенданту. Последний немного грустно покачал головой.
– Все сходится, сэр, но, признаюсь, я несколько разочарован.
– Отчего?
– Ну, понимаете, сэр, если бы оказалось, что Росс и Эдвардс – это один и тот же человек, дело было бы завершенным, в нем были бы и мотив, и все остальное. Но нет. Описание Росса не подходит к задержанному нами человеку. У Скотленд-Ярда есть досье на Росса, но не на Эдвардса. Если только…
– Если что?
– Если это не хорошая маскировка, но нет, этого не может быть. Клери пишет, что Росс – низкий и полный. А Эдвардс – худой и ростом выше среднего. О маскировке не может быть и речи.
Полковник сидел, барабаня пальцами по столу и погрузившись в мысли.
– Должен признаться, – наконец, заявил он, – что чем дальше продвигается расследование, тем сильнее я озадачен. Конечно, возможно, Росс убил его. Но если и так, то это необычное совпадение: двое мужчин, незнакомцев, оказались в холмах в то же самое время, когда Блейк возвращался из Олдерхерста. Не знаю, Чафф, не знаю… А Эдвардс все еще отрицает, что был там?
– Сэр, с тех пор как он получил формальное обвинение, он отказался от дачи показаний, и мы, естественно, не могли расспрашивать его. Как вы знаете, мистер Лэннинг легко выбрал его, когда мы выставили его в ряд с другими людьми. Лэннинг узнал в нем человека, которого он подбросил до Редборо. Железнодорожный носильщик также опознал его. Вы видели, что Эдвардс был потрясен этим, но тогда он так ничего и не сказал.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Этим утром, сэр. В его камере. Я сказал ему, что мы должны будем отвезти его на перенесенное на завтра дознание.
– И что он ответил?
– Он хотел узнать, сможет ли он там сделать заявление. Честно, я сказал ему, что поскольку он обвиняемый, то ему нет необходимости говорить что-либо, и если он захочет говорить, то все сказанное им может быть использовано против него.
– Да-да. И что же?
– Он сказал, что подумает. Я предполагаю, что он посовещается с адвокатом. Как знаете, он пользуется услугами Хиллмана. Думаю, миссис Флитни помогла ему найти юриста. Бедняжка, она в ужасном состоянии. Я объяснил ей, что позднее она будет обязана дать показания – когда он будет находиться под следствием.
– Да, – заметил старший констебль. – Мне очень жаль ее.
Он взглянул на часы:
– Думаю, пора пойти повидаться с коронером, Чафф, и я хочу поговорить с доктором Ханнингтоном.
– По поводу того слепого бедолаги, сэр?
– Да. Конечно.
– Он довольно плох, сэр. Говорят, он вряд ли выживет.
– О, правда? Плохо дело, Чафф, и не только для него, но и для его дочери.
Возможно, начало отложенного дознания вызвало еще большее волнение, чем когда оно начиналось две недели назад. Тогда оно казалось началом охоты на человека, а теперь – концом. Конечно, стало известно об аресте Эдвардса. Перед магистратом он предстал в Деррингфорде, но лишь на несколько минут. Были предъявлены основания для его ареста и просьба о дальнейшем содержании под стражей, которая была немедленно удовлетворена.
Все селяне стеклись в Литтл Митфорд: они надеялись хотя бы мельком увидеть настоящего, живого убийцу. Таким образом, общественное мнение заранее осудило Эдвардса. Также в деревне присутствовала небольшая армия репортеров, стремившихся раздобыть «материал» для своих изданий.
В том помещении, где проходило дознание, могла уместиться лишь небольшая часть толпы. Когда присяжные, полиция, журналисты и наиболее заинтересованные лица заняли свои места, пространства осталось не так уж много.
Там был Фрэнк Блейк, была и Джоан, упросившая отца взять ее с собой. Присутствовал священник, а вот его сына не было: несмотря на все свое желание, он так и не смог отлучиться из города. Но на выходные Дик собирался в Литтл Митфорд, ведь он знал, что Джоан с отцом остановятся в «Утесе». На дознании присутствовал и Джим Тэтчер, которому удалось занять неплохое место. Джон Харрис, присяжный, уже хмурился в его сторону – чтобы изменить мнение этого упрямого фермера, потребовалось бы много усилий, и он все еще считал браконьера замешанным в преступлении.
За несколько минут до того, как коронер занял свое место, к зданию подъехал автомобиль, из которого вышло трое мужчин: двое полицейских и смертельно бледный Роджер Эдвардс. За те четыре-пять секунд, пока они шли в здание, ротозеи в толпе смогли удовлетворенно разглядывать человека, на котором были сосредоточены их мысли.
– О, разве он не выглядит злодеем?
– Видите его бледное лицо?
– Не хотел бы я оказаться на его месте!
– Вы заметили, он не может смотреть кому-либо в глаза!
– А, вот и он!
По этим разговорам можно понять, насколько ужасным оказался бы «суд Линча», если бы общество решило отбросить законные методы правосудия.
Ему дали место – между двумя полицейскими. К нему подошел смуглолицый, чисто выбритый человек и что-то шепнул на ухо. Это был Хиллман, адвокат из Деррингфорда. Эдвардс кивнул в ответ.
Коронер открыл заседание небольшой речью, в которой он обратился к присяжным:
– Перед вами будут изложены события, произошедшие после нашей последней встречи и имеющие отношение к расследованию. Но я хочу, чтобы, независимо от того, какой вердикт вы вынесете, вы понимали: ваша обязанность состоит в том, чтобы всего лишь определить, что именно вы считаете причиной смерти Джозефа Блейка. Было бы бесполезно скрывать от вас, да я и так уверен, что вы об этом знаете – полиция произвела арест. Но, как я уже говорил, я хочу, чтобы вы понимали: это – не уголовный процесс, и наше мероприятие направлено исключительно с целью узнать причину смерти, а не виновного. Я хочу это ясно обозначить, чтобы упростить нашу задачу и избежать ненужных разбирательств. Через меня вы можете задавать свидетелям любые вопросы, но предупреждаю, что могу снять все не относящиеся к делу вопросы. Итак, начинаем.
Первым свидетелем был вызван Чарльз Хиггс, носильщик с железнодорожной станции в Рамсдене. Его показания были довольно просты, и время от времени коронер задавал наводящие вопросы. Все присутствующие, а особенно присяжные, слушали его с интересом.
Затем коронер спросил:
– В какое время пришел поезд?
– Ровно в 4:57, сэр. Точно по расписанию.
– Это можно доказать?
– Да, сэр. Здесь мой товарищ, и…
– Он имеет в виду стрелочника, – пояснил коронеру вмешавшийся суперинтендант. – В его обязанности входит запись в журнал времени прибытия и отбытия поездов.
– Хорошо, – ответил коронер. – Хиггинс, скажите, во сколько тот человек покинул вас и отправился в холмы?
– Примерно в четверть шестого, сэр.
– Сколько времени требуется на то, чтобы дойти до рощи Стрейкера?
– С того места, с которого он вышел, полчаса или около того, сэр.
Коронер указал на карту, разложенную на столе, за которым сидели присяжные.
– Пожалуйста, покажите присяжным дорогу, по которой пошел тот человек.
Хиггс указал. Затем коронер спросил:
– Вы сможете узнать его, если увидите снова?
– Конечно, сэр.
– Осмотрите присутствующих в зале и скажите, если увидите его.
Хиггс сразу же указал на Эдвардса и тут же заявил:
– Вот он, сэр!
– Очень хорошо. Хиггс, у меня больше нет к вам вопросов.
Хиллман тут же вскочил:
– Я представляю интересы Роджера Эдвардса, сэр. Можно ли попросить вас задать свидетелю несколько вопросов?
Коронер узнал собрата-юриста и пошел на уступки:
– Мистер Хиллман, вы можете задать их сами.
– Спасибо, сэр. Хиггс, скажите, когда Эдвардс сошел с поезда, сложилось ли у вас впечатление, что он сделал это специально или по ошибке?
– О, по ошибке, сэр.
– Значит, он ошибся?
– Да, сэр.
– А попасть он хотел в Линборн?
– Да, сэр.
– И его конечной точкой назначения был Литтл Митфорд?
– Да, сэр.
– А когда вы сказали ему, что тем вечером больше не будет поездов, он даже спросил, можно ли нанять какой-то другой транспорт?
– Да, сэр.
– И он выглядел разочарованным, когда оказалось, что это сделать нельзя?
– Думаю, что так, сэр.
– То есть, Хиггс, у вас сложилось впечатление, что прогулка через холмы стала следствием непредвиденного стечения обстоятельств?
– Думаю, я…
– Хиггс, ответьте «да» или «нет».
– Да, – ответил тот, и адвокат сел на место с улыбкой на лице.
Стрелочник подтвердил время прибытия поезда, а Лэннинг дал показания о том, как он встретил путника по дороге в Редборо и предложил подвезти его. Его сразу же попросили сказать, присутствует ли в зале человек, которого он подвез, и Лэннинг указал на Эдвардса. Затем коронер спросил его, говорил ли Эдвардс, что упустил свой поезд, во сколько он подобрал его на дороге и в какое время высадил его в Редборо.
В этот момент доселе непоколебимое лицо Джона Харриса покрылось тенью сомнений. Он взглянул на Джима Тэтчера, а затем перевел взгляд на Эдвардса. С фермером произошло нечто необычайное – его мнение стало меняться. Показания Лэннинга оказались вескими.
– Хотите задать вопросы мистеру Лэннингу? – спросил коронер у Хиллмана, но тот лишь покачал головой. Его линия защиты включала в себя все, сказанное Лэннингом.
Далее следовало свидетельство из деррингфордского банка. Оно ограничивалось номерами купюр. Был вызван Грегори. Он подтвердил, что расплатился с Блейком именно этими деньгами, и тот вместе с ними вышел из Олдерхерста.
Следующим был вызван детектив-сержант Хорн. Когда он предстал перед коронером, его круглые глаза уставились на этого чиновника. В руках Хорн держал длинный сверток из коричневой бумаги. Он положил его на стол, но не стал разворачивать. Раскрыв блокнот, чтобы освежить память, он дал краткие показания. Он описал, как он провел обыск места преступления и нашел табачный пепел и кусочек грубоизмельченного табака. С типично полицейской сдержанностью он заявил, что, «следуя полученной информации», он смог выследить Роджера Эдвардса. Он заявил, что в кисете Эдвардса был точно такой же табак, и, что более важно, судя по номерам банкнот, деньги в его бумажнике были как раз теми, которые Блейк получил от Грегори. Эти деньги были продемонстрированы и даже переданы им для осмотра присяжным. Некоторые из них смотрели на них так же жадно, как и заинтересовано.