– А я почем знаю, – отозвался лейтенант Горшков, – мне дежурный велел спросить у вас, примете вы ее или нет.
Андриана Карлсоновна готова была порвать дерзкого лейтенанта на мелкие кусочки. И ее чувства полностью отразились на ее лице. С этим выражением лица она и вошла в кабинет Кочубеева, когда он крикнул: «Пусть войдет».
– О! – вырвалось у полковника, не сумевшего сдержать улыбку, когда он увидел выражение лица Андрианы Карлсоновны и догадался, чем оно вызвано. Поднимаясь из-за стола, полковник проговорил примирительно: – Простите его, юноша еще несмышлен.
Андриана Карлсоновна ограничилась тем, что пренебрежительно передернула плечами. Сам Кочубеев был немолод. Но, несмотря на то, что Николай Егорович разменял шестой десяток, был он высок ростом, статен и обаятелен. Высокие скулы, внимательные карие глаза, четко очерченный рот, только нос несколько великоват и подбородок тяжеловат. Но это не портило общей картины. А легкая седина на висках вносила в облик полковника нотку некой загадочности.
– Садитесь, пожалуйста, – проговорил он, жестом указывая Андриане Карлсоновне на удобное кожаное кресло.
Андриана с достоинством опустилась на него.
– Вы ко мне по делу, насколько я понял.
– Да! – выдохнула она, очарованная галантными манерами хозяина кабинета.
– Давайте я догадаюсь, кто вы про профессии, с одного раза? – улыбнулся он и, не давая ей ответить, проговорил: – Учитель.
– Вы правы, но, – начала было Андриана Карлсоновна.
Однако полковник не дал ей развить диалог и продолжил сам:
– Вам нужна наша шефская помощь? Или в школе, где вы преподаете, произошло что-то неординарное и вы хотите, чтобы мы решили вопрос, не привлекая внимания общественности?
– Да нет же! – громко выпалила Андриана Карлсоновна.
Кочубеев одарил ее недоумевающим взглядом.
– Простите, – сказала Андриана Карлсоновна, – вы правильно угадали, я сорок пять лет проработала в школе, преподавала физику и астрономию.
По тому, как вытянулось и застыло лицо полковника, Андриана догадалась, что в школе физика не была любимым предметом Кочубеева, но это она как-нибудь переживет.
– Звезды – это хорошо, – ляпнул тем временем полковник.
И Андриана Карлсоновна догадалась, что астрономия оставила-таки в душе полковника светлые воспоминания. Воодушевившись, она продолжила:
– Кроме того, я была завучем школы.
– Похвально, – одобрил он.
– Но после ухода на пенсию я решила заняться другим делом.
– Стать добровольным, так сказать, внештатным сотрудником полиции, – решил Кочубеев и сам рассмеялся над своей, как ему показалось, очень остроумной шуткой.
– В общем-то вы правы, – вылила на него ушат холодной воды Андриана Карлсоновна.
– Не понял, – проговорил озадаченный полковник.
– Я открыла частное детективное агентство «Шведское варенье».
– Простите, какое варенье? – недоуменно проговорил он.
– Шведское варенье, – любезно ответила Андриана.
– Я что-то вас не понимаю.
– Я вам сейчас все объясню.
– Я весь во внимании, – Лицо полковника стало серьезным, а на лбу прорезалась вертикальная морщинка.
– Открыв свое агентство, я не претендовала на раскрытие каких-либо серьезных дел.
– Понятно, – хмыкнул он, – кошечки, собачки, птички, хомячки.
– Типа того, – неохотно согласилась Андриана.
– Но тут ко мне за помощью обратилась Ирина Бакулева. Ее отец, Юрий Анатольевич Бакулев, был застрелен ночью из обреза охотничьего ружья.
– Знаю! – неожиданно для Андрианы рявкнул полковник.
Но она продолжила как ни в чем не бывало:
– Ирина Бакулева сказала мне, что это дело ведете вы. Именно поэтому я и пришла к вам.
– Вы хотите сказать, что взялись за расследования убийства? – не поверил своим ушам Кочубеев.
– Взялась, – с тихим вздохом призналась Андриана Карлсоновна.
– Вы в своем уме? – вырвалось у полковника.
«А казался таким приличным человеком», – с сожалением подумала Андриана Карлсоновна и не без ехидства ответила:
– Представьте себе! Девичью память я уже утратила, а маразм еще не приобрела!
– Простите, – мрачно извинился полковник. – И, тем не менее, вы не должны совать свой нос в дело об убийстве.
– Не забывайте, что Юрий Анатольевич Бакулев был учителем!
– Ну и что?
– Моим коллегой.
– Это все не имеет никакого значения! – цыкнул он.
– Имеет, – невозмутимо ответила Андриана Карлсоновна и жестом заставила его замолчать, – не будем препираться. Дело в том, что я уже начала расследование. И обнаружила на месте преступления вот этот камень. При этих словах она вытащила из своей сумки увесистый булыжник и положила его на стол полковника.
– Какой еще камень? – побагровел он. – Здесь вам не музей метеоритов, а кабинет следователя.
– Успокойтесь, Николай Егорович, выпейте воды. – Андриана Карлсоновна поднялась со своего места, наполнила стакан водой из графина и сунула его в руки Кочубеева.
И тот выпил воду. А потом спросил:
– Так что это за камень? Вы хоть знаете, что Бакулев был убит из ружья, а не камнем?
– Конечно, знаю, – сердито посмотрела на него Андриана Карлсоновна и проговорила голосом, каким строгий учитель разговаривает с нерадивым учеником: – Это было сказано в самом начале разговора. А этот камень преступник бросил в не вовремя залаявшую собаку!
– Зачем ему нужно было бросать камень в собаку?!
– Чтобы она ненароком не привлекла внимание людей.
– А сам выстрел, значит, по-вашему, не мог привлечь к себе внимания? – спросил ехидно полковник.
– В принципе мог, но сейчас так часто взрываются петарды и слышатся выхлопы автомобилей, что большинство людей не обращает на эти звуки уже никакого внимания.
– Понятно! Я сойду с вами с ума! – Полковник взял камень и приложил его к своей голове.
– Ради бога, осторожнее! – вскричала Андриана Карлсоновна, и полковник выронил камень из рук.
– Как вы обращаетесь с вещественными доказательствами! – напустилась на него бывшая учительница. – И не лапайте его своими ручищами. На нем осталась кровь!
– Чья кровь? – вытаращил глаза полковник.
– Белого шпица. Я вас позднее с ним познакомлю.
– Я не хочу знакомиться со шпицем!
– Придется! – отрезала Андриана Карлсоновна.
Полковник застонал. А потом спросил:
– Скажите на милость, зачем мне знакомиться со шпицем?
– Может, и незачем, – легко согласилась Андриана Карлсоновна. – Но одно известно точно.
– Что? – спросил он, глядя на нее осоловелыми глазами.
– На камне остались отпечатки пальцев преступника.
– С чего вы это взяли?
– С того, что для того, чтобы бросить камень в собаку, его нужно взять в руки. И взять крепко! Теперь понимаете?
– Понимаю, – упавшим голосом проговорил полковник.
– Вы должны отдать этот камень на экспертизу, выявить отпечатки и сравнить их с теми, что имеются в вашей базе.
– Так точно! – взял под козырек полковник, но так как формы и головного убора соответственно на полковнике не было, Андриана чуть не произнесла вертевшуюся у нее на языке фразу – «к пустой голове руку не прикладывают». Но она воздержалась, чтобы не нагнетать обстановку.
– А если этих отпечатков в нашей базе нет? – решил уколоть Андриану Кочубеев.
– Тогда придется искать преступника другим способом. У меня есть кое-какие наметки, но пока я еще их не обдумала как следует. Сообщу позднее, – заверила она его.
– Будем ждать ваших гениальных озарений, – проговорил полковник, которому все это действо уже начало надоедать. – А пока у вас, надеюсь, все? – спросил он.
– Не совсем, – ответила Андриана Карлсоновна. – Точно таким же способом, как учитель Бакулев, были убиты художник Вениамин Стеклов и банкир Денис Колосов. Я принесла вам их координаты и всю информацию, что мне удалось собрать по этим убийствам. – Андриана Карлсоновна порылась в своей сумке и выложила на стол перед полковником небольшую прозрачную папку с листами бумаги.
– Что это? – изумился полковник.
– Николай Егорович, – укоризненно проговорила Андриана Карлсоновна, – при вашей работе нельзя быть таким невнимательным. А вы прямо как тот рассеянный с улицы Бассейной из стихотворения Маршака. Я же только что вам сказала, что это!
«А не пошли бы вы», – прочитала она во взгляде полковника, устремленном на нее, но, решительно проигнорировав его, сказала:
– Вы должны объединить эти три дела. Иначе расследование не сдвинется с места. Я уверена, что у убитых мужчин должен существовать один общий враг.
– Но они же такие разные! – попытался воззвать к ее разуму Кочубеев.
– Ну и что с того? – погасила его недовольство Андриана. И добавила уверенно: – Во всяком случае, они должны были где-то пересечься.
Полковник обреченно вздохнул. Они проговорили еще некоторое время. Вернее, говорила она, а Кочубеев молчал, качал головой и вздыхал. Андриане Карлсоновне очень хотелось достучаться до полковника, объяснить ему, что сведения, собранные ею, очень важны. Но он оставался слеп и глух, отказываясь воспринимать ее всерьез. Под конец разговора на лице Кочубеева появилась легкая отеческая улыбка, словно он уже решил про себя: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. И это при том, что она была лет на двенадцать, если не больше, старше его. С каждой минутой Андриана все отчетливее понимала, что Кочубеев считает ее розыск девичьими забавами. И у него нет ни времени, ни желания вникать в них.
– Хорошо, – наконец сказал он, – оставьте свои бумажки у меня на столе. Я на досуге почитаю их. А пока, – он поднялся со своего начальственного стула, приподнял Андриану с ее места, поставил на ноги и, потихоньку подталкивая, довел до двери, после чего выставил за порог, вежливо пожелав на прощание: – Всего хорошего.
– Мы еще увидимся! – воскликнула оскорбленная до глубины души Андриана Карлсоновна. Она не видела, как полковник судорожно поморщился за ее спиной, очевидно, опасаясь, что она повадится ходить к нему с неприличными предложениями своей абсолютно не требующейся ему помощи.