После этого уложил на правом сиденье Муслима, Смирнов перевязал руку и завел КамАЗ. Повороты-загогулины на горной «ишачьей тропе» такие, что даже КамАЗ нужно было вести предельно осторожно, – не впишешься в поворот – и, считай, полетел в пропасть. Он тревожился за выполнение задания и был настороже даже тогда, когда машина наконец выехала на более или менее нормальную дорогу, – местность незнакомая и любой пост таил в себе опасность. К счастью Смирнова, несколько постов миновали спокойно, полицейские и военные только глазами провожали знакомый им КамАЗ.
Дорога была чистой, и повстречавшийся полицейский пост молча пропустил машину.
– Ну вот, видишь, – сказал Смирнов, – все хорошо, а ты так волновался. Ты ведь жить хочешь, не правда ли? Ответь, разве кто-нибудь меня реально ищет? Ведь ни один пост не остановил машину. Я думаю, что ты действовал самостоятельно, потому хотел убить меня тихо и никуда не сообщать.
Глаза азербайджанца налились кровью, и он прохрипел какое-то ругательство на азербайджанском.
Смирнов остановился у оврага, выходившего к дороге. Он обрушил в него машину и спустился вслед. В открывшейся от удара о дно дверце виднелся полуживой с невидящими глазами Муслим. Смирнов достал гранату и выдернул чеку. У него было ровно четыре секунды, чтобы укрыться за высокий скальный обломок…
Он вышел на дорогу и удивился, что дорога была пустынна – ни одной встречной машины. Вдалеке, в трех-четырех километрах, было видно какое-то село. Смирнов набрал номер телефона на «мобиле», ответил Губаренко.
– Докладывает майор Смирнов: задание полностью выполнено.
– Почему задержался?
– Помешали свидетели.
– Где они?
– Ликвидированы восемь.
– Где ты находишься?
– Выдвигаюсь на шоссе, где вы меня высадили. Буду на месте через четыре часа.
– Тебя встретит Федор Константинович Шеин. Карту подготовил?
– Так точно.
– Передашь ее Федору Константиновичу и поступишь в полное его распоряжение на период пребывания в Азербайджане. Вопросы?
– Нет.
– Выполняйте, товарищ майор!
– Есть!
Доктор Шеин, подобрав Сергея на дороге, для начала нашел удобное место, скрылся от глаз случайных наблюдателей и приказал Смирнову раздеться. Он наскоро осмотрел его, зашил и хорошенько обработал рану на руке, приказав не чувствовать боли. Затем занялся лицом. Приведя его в относительный порядок, он пробормотал:
– Ничего, сойдет за ресторанный дебош.
Затем Сергей переоделся в приличный костюм и последовал подробный отчет, который Смирнов проговорил равнодушным голосом, без малейших эмоций. Шеин рассмотрел и спрятал карту-верстовку, на которой был отмечен схрон.
Сделав пометки, он составил на листике блокнота текст «легенды» и основных поведенческих установок для Смирнова, отправив пациента на это время отдохнуть в машину. Наконец Шеин сделал Сергею укол, открыл склянку с условным запахом-раздражителем и принялся раз за разом начитывать этот текст.
Через два часа работы он проверил результат, затем внес необходимые коррективы и продолжил сеанс. Когда он решил, что сделано достаточно, была произнесена словесная формула – код выхода.
Сергей застонал, заворочался и проснулся. Он вел себя в точности как человек, который туго соображает спросонья, зевает, потягивается и оглядывается – где это я?
– Ну что, дебошир, очнулся?
Сергей разглядел мутными глазами своего врача:
– А, это вы, Федор Константинович. Где это мы?
– По дороге на Гянджу. Ты уже проспал половину. Сходи к ручью, помойся. А я пока еду разложу и «лекарство» достану. Есть хочешь?
– В животе пусто, но тошнит с похмелья… Лекарство медицинское или настоящее – которое горькому пьянице надо?
– Настоящее, – показал Шеин бутылочку марочного коньяка.
– Тогда обойдемся без умывания и зарядки. Где вы меня нашли?
– Ты сам явился, только в диком виде. Где это ты ободрался?
Сергей пощупал руку и лицо, критически осмотрел себя в зеркало.
– Вот черт! Здорово же я надрался, если меня сумели так приложить. А что с рукой?
– По виду – ножевая рана.
– А на морде вид – будто с горы катился. Ну, будем, – он опрокинул пластиковую стопку в рот и занюхал чебуреком. – Ой как хорошо… Вы извините меня, что я так сорвался, переволновался очень за последние дни. Спасибо, что вы со мной возитесь. А Губарь улетел уже?
– Да, сегодня.
– Ну и черт с ним. А как же вы? Вам, наверное, на службу надо?
– Я побуду с тобой несколько дней – пока не буду уверен, что кризис миновал. У тебя послешоковое состояние. Но хорошая разрядка в Баку должна пойти тебе на пользу, поэтому я тебя и не останавливал.
– А как переговоры с Миллером?
– Торгуются. Губаренко, как всегда, загнул непомерные цифры – у него губа не дура. А Миллер – человек прижимистый, лишнего не отдаст. Они еще долго будут водить друг друга за нос. Так что ты ничего не потерял. Ну что, пей еще одну, а закусишь уже по дороге. Нам еще далеко.
– Я чуть позже, когда очухаюсь, подменю вас за рулем.
– Лучше отдохни. Стакан спиртного, еда и сон – лучшие лекарства на свете, – говорю тебе это как врач.
Глава 8. Рубеж атаки
В Гяндже вся история повторилась. Второй по величине город Азербайджана (прежде – Кировобад), который всегда завидовал столичному блеску, с приездом в него международной комиссии с высокими чиновниками и представителями хозяев нефтепровода – начал закипать и бурлить. Наученные в Кюрдамире, власти позаботились о том, чтобы не допустить беспорядков. Партийные лидеры были превентивно призваны к порядку, массовые митинги запретили.
Однако разгонять демонстрации, которые пошли вдоль по пятикилометровому проспекту Гейдара Алиева к зданию мэрии, перед камерами журналистов и в присутствии иностранцев было нельзя. В город, связующий Восток и Запад и лежащий посредине между Тбилиси и Баку, был срочно направлен сам Фархат Алиев – министр экономического развития. Он вез городу щедрые обещания.
В походный штаб комиссии, занявший один из исторически ценных домов, построенных из знаменитого на весь Восток красного кирпича, тянулись многочисленные делегации с претензиями на незаконное отчуждение земли, самоуправство, нанесение ущерба и бесконечные злоупотребления. Забастовало единственное в городе предприятие, которое работало до сих пор на полную мощность – винно-водочный завод. Но даже этим ударникам спиртового промысла было на что пожаловаться – в городе были частые перебои с электричеством, оно подавалось по графику, а вода, которая иногда шла из водопровода, годилась только для технических нужд. Питьевую воду все закупали в магазинах и лавках.
Остальные предприятия были при издыхании. Город понемногу умирал. Безработные горожане Гянджи тысячами собирались у миниатюрной копии Девичьей башни, на пешеходной улице, также повторяющей Бакинский Арбат, в уникальном парке Хан багы с его гигантскими деревьями, под которыми все последние годы шумел самовольный рынок-толкучка. Инспекция трубопровода стихийно превращалась в предвыборный тур по стране.
Чтобы утихомирить политические страсти, Фархат Алиев выступил с официальным сообщением о том, что городу уже в нынешнем году выделяется специальный инвестиционный фонд для развития промышленности размером в девять с половиной миллиардов манат. Сумма поразила воображение горожан, и они принялись составлять проекты реанимации предприятий, хотя простой калькулятор мог показать, что на долю каждого жителя приходится пять долларов.
Сергей заявился уже поздно вечером. Он без стука вошел в номер Боба и Марата, бросив с порога веселое:
– Привет!
Боб скептически осмотрел его с головы до ног:
– Ну и рожа у тебя, Смирнов, – заметил он. – По земле волочили?
– Точно не помню, вроде того.
– Пить надо больше – чтобы на драку не оставалось сил, – наставительно сказал Боб. – Или ты во что-то серьезное впутался, как это Марат умеет?
– Да нет, все в порядке. Как тут дела?
Боб поднял указательный палец вверх:
– Не пей «черную» воду!
– Как это?
– Из-под крана течет так называемая в народе «черная» вода, она годится только для стирки темного белья и мытья полов. Пить и споласкивать глаза можно только покупной «белой» водой, иначе попадешь в городскую больницу, а там тебя быстро переправят в могилу.
Сергей уселся на стул посреди комнаты:
– И больше ничего существенного?
– Возьми в углу свой ноутбук, мы за ним присмотрели. Остальные вещи в твоем номере.
– Спасибо, – Сергей забрал свой компьютер. – Расскажите хоть что как…
– Митинги, возня мышиная, скука, – перечислил Боб. – Ты ничего интересного не пропустил.
– Мне эта свистопляска еще в Киеве поднадоела, а в этих безводных краях – просто тоска. Если свет опять отключат – пойду к мэрии стекла бить.
– Заблудишься в темноте.
– Нет, тут одна широкая асфальтированная улица – с нее не собьешься.
– Проспект Гейдара Алиева?
– Пустой вопрос. В Азербайджане все хорошее носит имя этого великого человека кроме Девичьей башни.
– А что Марат молчит, как «черной» воды напился.
– От «черной» воды в сортире сидят, а Марат на тебя сердится. Что Губаренко?
– Ожесточенно торгуется с Миллером. Стоят насмерть – до последнего цента.
– Миллер уже здесь.
– А Губаренко улетел в Москву. Не сговорились пока и взяли тайм-аут.
– Коды торгует?
– Не только, у него еще карта шельфовой геологоразведки по Гюнешли.
– Ценная?
– Он не показывает, но заламывает какие-то несуразные миллионы. Да перестаньте вы дуться. Марат!
Марат отложил газету и спокойно сказал:
– Миллер тебя спрашивал, вы же не виделись в Баку.
Сергей примирительным тоном объяснил:
– Я загудел почти сразу – на старые дрожжи. Двое суток отрывался. А потом Шеин привез меня сразу сюда.
– Надо бы с ним потолковать по душам.
– Он в моем номере ночует, мест в гостинице нет. Так что я, пожалуй, схожу на разведку к Маркусу, а ты можешь проконсультироваться с лечащим врачом без меня. Чего требовать от этого «нефтяного шейха»?