Трубку взял Боб:
– У нас нет политического мандата. Но нам представляется неразумной конфронтация Грузии и России. Сначала Грузинская ССР вместе с Россией боролась с Америкой во главе с министром иностранных дел СССР Шеварднадзе, теперь защищается с помощью США от Российской Федерации. Я скажу вашей поговоркой: «Съел соль – солонку не разбивай». А ведь мы не солонку, а пуд соли съели вместе.
Метревели поднял вверх большой палец, оценивая фразу Богуслава.
– Некоторые газеты в Баку связывали ваши имена с националистическими и экстремистскими организациями, опасаясь развития событий по схеме «цветной» революции для Азербайджана.
Снова ответил Боб:
– В Тбилиси «цветная революция» уже произошла, новым властям надо опасаться «черно-белой контрреволюции».
– И последний вопрос: скажите, Марат, а если сегодня вечером вы обнаружите у себя в номере группу незнакомых мужчин в штатском, которые роются в ваших вещах, что вы им скажете?
Марат ответил лаконично:
– Ничего – я бью молча.
Гия Метревели выхватил у него трубку и радостно закричал в нее:
– Нина, дорогая, получи, пожалуйста, фотографию с моего телефона и отнеси ее в техцентр, пусть поставят к этому материалу. Справа с белыми волосами – это Марат, пусть правильно подпишут. Все, посылаю картинку на твой номер!
Он нажал несколько кнопок и повернулся к гостям:
– Как вам нравится наша завтрашняя статья в моей газете?
Боб поднял оба больших пальца вверх:
– Никогда не видел, чтобы так быстро сделали классную вещь. Ни одной поправки, все «в одно касание». Ты – суперпрофи, Гия! – он разразился такой многословной похвалой, потому что в гостеприимной Грузии коротко похвалить – это почти что отругать.
Марат ограничился словом «Боевито!» и каким-то неопределенно-экспрессивным взмахом руки.
– Некогда копаться, дорогой! – вскричал грузин. – Нас такой человек ждет у себя в доме, такой человек!.. Я все по пути расскажу. Стартуем?
– Давай!
Гия еще долго не мог успокоиться и половину дороги вспоминал совершенный только что будничный подвиг:
– Вах, как замечательно вы отвечали! Если бы все люди могли так коротко и грамотно отвечать на вопросы. Вас не придется поправлять. Все буковки на месте. Ах, как жалко, что Гюльзар в этой безводной Гяндже! Она бы порадовалась и поучилась у нас, как мы быстро справились с работой!..
Видно было, что Гия привык к этой шумной и энергичной роли, под которой легко было скрыть любое количество контрабанды задних мыслей и хитроумных соображений.
– Гия, объясни, пожалуйста, что ты задумал? К какому грузинскому князю ты нас везешь?
Гия бросил на секунду руль, чтобы взмахнуть руками:
– Правильно сказал, дорогой! Это настоящий князь и щедрый друг. Давид Лоладзе! Он сумеет правильно встретить гостей и скажет много важного. В его доме вы познакомитесь со всеми, кто вам нужен.
У обоих друзей заработала внутренняя «база данных», которую они так старательно загружали весь прошлый день и часть ночи. «Лоладзе Давид Луарсабович – крупный промышленник. Родственник зятя Шеварднадзе. Участвовал в приватизации крупных предприятий текстильной и винодельческой промышленности. Масштабная контрабанда по транскавказской дороге через Южную Осетию на Эргнетский оптовый рынок. После прихода к власти Михаила Саакашвили заплатил крупные штрафы, легализовал по амнистии часть капитала. Связан с многочисленными преступными группировками и деятелями «старой» оппозиции. Известен под кличкой “Князь”». На фотографии – благородная седина на пышных бакенбардах и орлиный нос.
Машина проезжала мимо Ботанического сада, когда Гия вскричал, хлопнув себя по лбу:
– Надо подарить князю цветы! Здесь специальный магазинчик с замечательными растениями. Он большой любитель экзотических растений! Я отлучусь только на одну минуту!
– Давай мы с тобой, выберем подарок подороже, – предложил Боб.
– Ни в коем случае! Вы лучше посмотрите за машиной, я не выключаю двигатель, потому что аккумулятор слабенький – не хочется заставлять гостей толкать машину. Если что, заплатите штраф патрулю полиции за неправильную парковку. Двадцать лари им за глаза хватит! Не давайте больше, а то почувствуют деньги и разбалуются!
Товарищи поняли, что, видимо, Гие надо, скорее всего, поговорить по телефону без лишних ушей, а потому послушно остались в машине.
– Двадцать лари, – посчитал в голове Боб, – это меньше десяти долларов… Думаешь, правильно направляемся во «дворец»? – спросил он Марата.
– К этому, с театральными бакенбардами? По досье, он человек авторитетный… Пьем белое вино, а то закатят какой-нибудь дурацкий грузинский пир – и прощай работа.
– Не думаю, – сказал Боб. – Сейчас им не до пиров на самом деле…
Он не успел договорить, потому в машине открылись одновременно три дверцы. Маленький крепыш, не посмотрев на седоков, сразу цепко ухватился за руль и рванул с места. Двое других, предъявив в качестве главного аргумента стволы пистолетов, скользнули на свободные места спереди и сзади, потеснив приятелей.
С водителем и задним седоком можно было справиться без труда, несмотря на оружие, но тот, что забрался на переднее сиденье, был вне пределов досягаемости и мог успеть выстрелить. Марат и Боб не стали делать резких движений, демонстрируя пустые руки.
– Спокойно, спокойно, – сказал Боб. – Если вы за машиной, то мы выйдем.
– Руками возьмитесь за ботинки, голову вниз – на колени – и не поднимать, а то врэжу по затылку жэлэзякой, – сказал тот, что потеснил их сзади.
Стало понятно, что угон машины они отягощали похищением заложников.
Машина быстро тронулась с места и понеслась вниз по улице. Не зная толком города и ничего не видя, кроме грязного пола, Марат и Боб могли только догадываться по поворотам машины, что их везут в юго-восточную часть города по правой стороне Куры.
– Умеет Тбилиси гостей встретить, – сдавленно проговорил Боб, чтобы хоть как-то проявить свое присутствие.
В ответ он получил обещанный удар рукояткой пистолета по затылку, а потому больше реплик не подавал.
Через двадцать минут машина притормозила, сделала несколько коротких поворотов, затем в салоне стало меньше света – они въехали в закрытое помещение.
Мотор заглох, хлопнули дверцы. Несколько долгих минут они сидели в той же позе одни, хотя снаружи слышались шаги и говор на грузинском языке, двигали какие-то предметы. Внезапно опять стало светлее.
– Выходите, согнувшись! – Последовала резкая команда. – Смотреть только в пол. Вперед.
Марат и Боб прошли в ту сторону, где горел яркий свет. Было понятно, что они находятся в большом закрытом гараже. Его задняя стена была ярко освещена двумя «театральными юпитерами» на штативах. Туда – к расстрельной, судя по выбоинам, стенке – их и поставили. Яркие полукиловаттные лампы били в лицо, так что похитивших их людей, которые стояли позади света, совершенно не было видно. Вдобавок спустили с поводка огромную кавказскую овчарку килограммов на семьдесят, приказав ей что-то по-грузински – наверное, «Сторожить!». По крайней мере она это поняла так, что должна сидеть перед пленниками, бдительно следя за каждым их движением и сопровождая грозным рыком каждый вздох.
– Руки за голову. Опустишь – собака откусит их.
Собака подтвердила захлебывающимся от ненависти рычанием каждое слово хозяина.
– А еще она – детектор лжи? – поинтересовался Боб.
Прозвучало два выстрела. Пули точно легли между головами Боба и Марата, больно ударили по ушам разлетевшиеся крошки штукатурки. Помещение наполнилось едким запахом пороха. Пес припал на передние лапы и зашелся лаем, стремясь броситься вперед и вцепиться в чужих, но команды «Взять!» еще не было.
– Я сам детектор, – ответил злой голос. – За каждую брэхню буду отстрэливать кусок уха. – Он говорил по-русски довольно чисто, лишь немного напирая на «э» вместо мягкого «е».
– Спрашивайте.
– Кто послал?
– Таких, как ты, я сам посылаю, – заявил Боб и поморщился, когда крошки цемента снова полетели в голову после выстрела. – Кончайте гнилой базар, я хочу говорить со старшим.
– До старшэго надо еще дорасти… и дожить. Говоры со мной, только быстро!
Однако прежде чем начинать что-либо говорить, надо было сориентироваться хоть по каким-нибудь косвенным признакам и интонациям, с кем они имеют дело – спецслужбы, боевики, уголовники. «Втемную» ничего не угадаешь в каше грузинских интересов и группировок с их непредсказуемыми сменами друзей и врагов.
– Зацепишь ухо, я твое отрежу, – пообещал Марат, – когда поговорю с хозяином.
Грузин поддался на провокацию и взбесился:
– Ты, гад майданный, хохла мат! Какой тэбе хозяин? Здэсь сдохнэшь!
Картина немного прояснилась, и Марат сказал Бобу:
– Видишь, говорил я писакам: не болтайте про «оранжевых», поссорите нас со всеми приличными людьми. Я воевал с УНСО и Ющенко мне не друг, скажи это старшему, парень.
– Ты от матэри откажэшься, когда страшно. Если не УНСО, то Крэмль тэбя послал. – Он обратился к своим: – Бадри, связывай их по одному, будем лампой коптить, как свинью…
Поскольку сказано это было по-русски, не по-грузински, Марат сделал вывод, что все время идет психологическое давление – без членовредительства. Значит, приказа серьезно портить отношения с приезжими пока нет.
– Про Кремль – это ближе, – продолжил Марат, не обращая внимания на их последнюю фразу. – Но Кремль большой. Льва Толстого надо читать, – наставительно добавил он.
– Что? Что?! – удивился грузин.
– «Войну и мир», – уточнил Марат, вследствие чего Боб быстро нырнул кувырком вперед под лампы, уходя от выстрела.
«Лев Толстой» – кодовая фраза, которая означала «Приготовиться!». Название произведения означало немедленное действие. «Смерть Ивана Ильича» – «Сейчас будут стрелять, так что используем последний шанс. Прощай, брат». «Анна Каренина» – «Шанс есть у тебя – бросайся под паровоз!» А «Война и мир» – «Я пошел вперед, вижу шанс. Уйди с линии выстрела!» Выполнять команду надо было мгновенно, не раздумывая.