– Мне надо заглянуть в ресторан.
«Алкоголик», – понял Гуров. И вспомнил, как двадцатого Усольцев за столом сначала нервничал, затем вышел в буфет и вернулся веселым и насмешливым. И на улице, у прокуратуры, он достал из кармана повестку и тут же убрал, так тряслись у него руки. Гуров хотел высказаться в свой адрес, но сказал иное:
– Нет, Усольцев, вам не надо в ресторан. – Гуров нашел взглядом Серова. – Борис Петрович, позвоните дежурному, в прокуратуру срочно требуется врач.
Гуров и Серов брели по ночной улице. Убийца, эксперты и тренеры остались в прокуратуре, а разыскники ушли. Со следователем Лева попрощался взглядом, Николай Олегович рассеянно улыбнулся и кивнул, он уже был там, в борьбе, которая для разыскника закончилась, а для следователя только начинается. Гуров не обиделся, он понимал и, кивнув остальным, вышел на улицу. Здесь его и догнал подполковник, и они побрели по плохо освещенным улицам, пока не выбрались на главный проспект, где фонари горели через один.
– Город ваш я так и не видел, – сказал Лева. – Станут расспрашивать, а я ни гу-гу. Сколько людей у вас?
– За миллион.
– Подходяще. – Гуров помолчал. – Театры, музеи, архитектура старинная.
– Доктор здоровых людей только в гостях встречает. Ты работал.
– Это конечно.
Они остановились у гостиницы. Скрипнув тормозами, у тротуара притормозила «Волга».
– В шесть я за тобой заеду, попытайся заснуть. – Серов протянул руку. – Да, ты как-то трепался: мол, земля круглая, да еще и вертится. Может, она еще повернется так, что я тебе пригожусь.
– Может, и повернется. – Гуров пожал подполковнику руку и пошел к запертым дверям объясняться со швейцаром.
Серов вернулся домой, заглянул в холодильник, обнаружил пакет молока, зубами оторвал жесткий, с привкусом воска уголок, хлебнул. Молоко было прокисшее, но холодное.
Только он сел на постель, как зазвонил телефон.
– Ну? – сказал Серов безразлично. – Группу выслали? Кто за старшего? Нет… Он улетел домой, оставил для тебя слюнявчик. Наши деды, светлая им память, собирались покончить с преступностью завтра. А мы покончим послезавтра. И не вздумай мне звонить! Меня нет!
Он положил трубку, выключил бра, лег.
Телефон тут же зазвонил вновь. Серов перевернулся на другой бок. Аппарат не унимался; казалось, он начал подпрыгивать от усердия. Серов пробормотал слова, которые сотрудник милиции употреблять не должен, снял трубку:
– Ну? Кто? Паша, ты? Извиняю. В шесть утра. – Он взглянул на часы. – Через пять часов. Ладно, ладно… Не за что. Спокойной ночи…
Он не поленился встать, закутал телефон в одеяло и сунул его под стол.
Совершенно невероятно, но Гуров заснул мгновенно, снов не смотрел, а когда дежурная разбудила, встал свежий и в отличном настроении. Бутылку кефира выпил из горлышка. Уложил чемодан, тренировка была, он занимался этим в третий раз. Серов вошел, не постучав, положил на стол пистолет в оперативной кобуре и билет на самолет.
– Ваше личное оружие, майор. – Он легко обнял Гурова. – Тебя проводят, а я, извини, спешу. – Серов подмигнул и вышел, не оглянувшись.
Гуров несколько растерялся, пристегнул пистолет, начал обижаться, когда в дверь постучали.
– Открыто! – крикнул Гуров.
– Доброе утро. – В номер вошел Павел Астахов.
– Доброе, – ответил Гуров, разглядывая Астахова, который в шесть утра был в вечернем костюме и при орденах.
Павел вел «Волгу» неторопливо, притормаживая на поворотах. Выкатившись из Города, скорость не прибавил. Инспектор ГАИ весело козырнул, Астахов помахал рукой.
И хотя было во всей этой ситуации нечто театральное, у Гурова в горле першило, и он молчал.
– Думаю, год я еще продержусь, – сказал Астахов. – Проиграю и отправлюсь раздавать долги. Многие считают, надо уходить чемпионом, непобежденным. Я считаю, мужчина должен дойти до конца. Ни Валерий Борзов, ни Виктор Санеев, никто из проигравших чемпионов не ушли побежденными. – Он повернулся к Гурову. – Вы устали, скоро пройдет, я знаю.
Гуров был признателен Астахову, что тот не заговорил об убийстве, не благодарит и не заверяет в вечной дружбе.
Гуров кивнул, ничего не ответил.
В аэропорту Гуров отозвал в сторону лейтенанта милиции, предъявил удостоверение и вместе с лейтенантом и Астаховым, минуя спецконтроль, вышел на летное поле.
– Я скоро буду в Москве и позвоню. – Астахов пожал Гурову руку и, сопровождаемый любопытными взглядами, ушел.
На Гурова, который направился к самолету, никто не обращал внимания.