Глава 9. Беллингтон
На обратном пути сквозь город Мартин останавливается у книжного магазина, но на двери опять «Щасвирнус», и он отправляется дальше. Свернув на Т-образном перекрестке вправо, минует пожарное депо, зернохранилища и «Черного пса», поддает газу и выбирается на плоскую равнину между Риверсендом и Беллингтоном. Машине вольготно на прямой и пустой дороге, никаких скоростных ограничений, как в Риверсенде, или ухабов, как на грунтовке в Пустошах. Мартин разгоняется до ста двадцати километров в час, намного превысив лимит. Кто узнает? Кому какое дело?
И все же, приближаясь к повороту, на котором недавно потерпел аварию пикап, он сбрасывает скорость, пусть и незначительно. Пробоина в ограде еще не заделана, сам пикап убран. Может, остановиться, щелкнуть фото-другое? Нет, уже проехал мимо. Да и вряд ли подробности забудутся.
Лента дороги кажется нескончаемой. Ни облачка, лишь молочно-серая дымка после пожара далеко за спиной. Горизонт дрожит в мареве, как будто небо стало жидким и стекает на равнину. Ни деревца вокруг, а зверье одно только мертвое, задавленное ночными фурами, что курсируют между Аделаидой и восточным побережьем. Нет и ворон, даже падаль не в силах выманить их под полуденное солнце. Судя по термометру на приборной доске, снаружи сорок два градуса.
Мартин думает о Риверсенде со всеми его трагедиями, большими и малыми. Дедуля Харрис и его погибшие жена и ребенок; Харли Снауч, с любовью к женщине, в изнасиловании которой его обвинили; Мэнди, неспособная закрыть материнский магазин и уехать; Робби Хаус-Джонс, преследуемый воспоминаниями о трагедии возле церкви Святого Иакова и о том, как убил друга; Фрэн Ландерс, оплакивающая мужа; мальчик по имени Люк, у которого ужас произошедшего до сих пор не укладывается в голове.
Да и сам он… Почему после того случая в Газе никак не получается прийти в норму, почему пережитое до сих пор дает о себе знать? Ведь никто из близких не убит, серьезных повреждений он не получил. В сравнении с жителями Риверсенда легко отделался. Удовлетворительный ответ так и не найден, разум полон грез об утопии, где они с Мэнди живут в хижине на берегу, наблюдая за зимними шквалами с океана, а Лиам мирно играет рядом.
Неожиданно впереди возникает Беллингтон. Бурую землю сменяет яркая зелень: виноградники и цитрусовые рощи, орошаемые поля. А вот и здания, растянувшиеся по берегу реки Муррей.
Мартин заруливает на стоянку, навещает общественный туалет и бредет посмотреть на реку. Та несет свои воды меж высоких берегов и похожа на поток зеленого стекла. Течение спокойное благодаря ровной местности и даже вроде бы создано искусственно за счет огромной дамбы где-то в горах. Впрочем, не все ли равно? После расстресканного русла в Риверсенде само существование реки с водой – как бальзам на душу.
Парочка кукабарр[26] приветствует Мартина сиплым гоготом, издалека доносятся пронзительные крики какаду. Он достает телефон. Слава богу! Сигнал появился. Цивилизация.
Мартин садится в тени за столик для пикника и ждет, пока поступят все сообщения. Вот пара эсэмэсок и голосовое сообщение от Макса, его издателя. «Салют, солдат! Гадаю, хорошо ли тебе путешествуется. Слыхал, ты вне зоны покрытия. Набери меня, когда сможешь. Дай знать, как дела. Ну, будь здоров!» Мартин подумывает позвонить, однако ограничивается эсэмэской: «Все хорошо, работа движется. Местный коп расщедрился на фантастическое интервью. В планах следующие. Скоро позвоню».
Включив ноутбук, Мартин с помощью телефона входит в Интернет. Номер местного полицейского участка находится достаточно быстро. Теперь позвонить, спросить сержанта Херба Уокера. Говорят, тот вышел, но скоро вернется.
Мартин оставляет ему свой номер. Уокер посоветовал Робби согласиться на интервью и, возможно, сам пойдет навстречу. А вот номер и адрес фруктового магазина Торлини (на боковом ответвлении от главной улицы) плюс номер, по которому Торлини живет. Судя по картам «Гугл», это сразу за городом, недалеко от реки – вероятно, семейная ферма.
Взгляд Мартина падает на реку. Что Джерри Торлини и Хорас Гровнер делали в риверсендской церкви? Просто составляли компанию Крейгу Ландерсу и Ньюкиркам? После того как сам под беспощадным солнцем проехался по равнине, в это верится слабо. Мартин ищет адрес Хораса Гровнера. Оказывается, его дом через дорогу. Похоже, знак судьбы. Спрятав ноутбук и блокнот в сумку, Мартин идет к жилищу Гровнера, минуя игровую площадку и низкую табличку. Когда та остается за спиной, он внезапно понимает ее значение и, вернувшись, фотографирует телефоном. «Светлый образ твой в памяти нашей, Джессика и Джонти. Не выразить словами всей скорби и печали».
Дом из красного кирпича выглядит солидно и основательно. Сад полон сочной зелени гортензий, рядом – знак с надписью «Только артезианская вода». Мартин щелкает телефоном фото: артезианская вода всего в каких-то ста пятидесяти метрах от крупнейшей австралийской реки. Он звонит в дверь, и откуда-то изнутри раздаются музыкальные переливы.
Дверь отворяет миссис Дженис Гровнер, толстуха в платье цветочной расцветки, чем-то напоминающая диван на ножках. Мартин представляется и говорит, что пишет очерк. Миссис Гровнер не горит желанием разговаривать, Мартин не сдается. Наконец она неохотно запускает его внутрь, явно не желая проявлять откровенную грубость. Как только незваный гость садится, хозяйка дома начинает настойчиво предлагать ему чай. Мартин ждет в гостиной, вежливо пристроившись на краешке дивана, столь же цветочного и малоподвижного, как сама миссис Гровнер. Чтобы предохранить обивку на спинке от жирных волос друзей и семьи, положены салфетки. На каминной полке – фотографии в рамках. Дети и внуки; черно-белые свадебные фотографии куда более молодой и стройной миссис Гровнер и ее мужа; более поздние цветные снимки румяного здоровяка, смеющегося в камеру: Хорас Гровнер. Сквозь открытые двустворчатые двери виден обеденный стол из крепкого дерева, на нем огромные вазы с гортензиями. В одной цветы голубые, во второй – розовые.
Миссис Гровнер возвращается с подносом. На нем чайничек в красно-синем вязаном чехле, чашки, блюдца, хрустальная сахарница и кувшинчик с молоком. Есть и тарелочка с домашним десертом: финики и грецкие орехи. Вскочив, Мартин раздвигает столики, ставя один перед собой и второй перед миссис Гровнер. Миссис Гровнер, взяв на себя роль матери, наливает чай и предлагает десерт, а Мартин, изображая ребенка, благодарно принимает то и другое. Покончив с формальностями, оба садятся и прихлебывают чай.
– Миссис Гровнер, понимаю, вам тяжело говорить о смерти мужа, особенно мне, человеку совершенно случайному, но я был бы благодарен за любую помощь. Скорее всего, в готовом очерке на ваш рассказ придется лишь маленькая часть.
Джэнис Гровнер согласно кивает.
Мартин спрашивает разрешения включить диктофон. Еще один кивок.
Вначале идут безобидные и безопасные вопросы.
Каким человеком был Хорас?
Чудесным отцом и кормильцем семьи.
Как встретили новость о его гибели здешние жители?
Все жаждали поддержать.
Минут через двадцать Мартин приходит к непоколебимому выводу, что Хорас и Дженис Гровнер были людьми честными, респектабельными и невыносимо скучными. Столь экзотичный конец – гибель от хладнокровно выпущенной убийцей-священником пули – не согласуется с монотонностью предыдущих шестидесяти четырех лет, прожитых жертвой.
– Миссис Гровнер, у вас есть какие-нибудь мысли насчет того, почему преподобный Свифт хотел смерти вашего мужа?
– Вряд ли он хотел. Думаю, ему вожжа под хвост попала. Бедный Хорри просто оказался не в том месте и не в то время. Вот, собственно, и все.
– Да, похоже. А вы не знаете, почему ваш муж оказался, так сказать, не в том месте и не в то время? Он что, поехал в Риверсенд на богослужение?
– Сомневаюсь. Если и отправился, то впервые в жизни.
– Тогда почему он был там?
– Понятия не имею. Извините.
– Хорас вообще часто в Риверсенд ездил?
– Случалось.
– Был ли он знаком с остальными убитыми?
– Да. Со всеми.
– Со всеми?
– Да.
– Как так? Я думал, трое из Риверсенда.
– Да, но он определенно их знал.
– Откуда?
– Общее хобби. Рыбалка, охота. Называли себя «Беллингтонским клубом рыболовов». Вот, я вам покажу.
Руки-окорока отталкиваются от подлокотников подобно поршням. Миссис Гровнер испускает мощный, как из кузнечных мехов, выдох, покидая уютные объятия кресла.
«Столько труда из-за меня», – думает Мартин с невольным уколом вины.
Утвердившись на ногах, миссис Гровнер погружается в недра жилища и приносит чучело на подставке: необыкновенно крупную голову местной муррейской трески, разинувшей зубастую пасть от возмущения своей скорбной участью. Мартин берет рыбу и опасливо разглядывает. В дальнем уголке живота вспыхивает маленький бунт: похмелье не желает сдаваться без боя.
– Здоровая рыбина. – Он не знает, что еще сказать.
– В гараже есть еще. Одно из увлечений Хораса. В доме тоже были, но после его кончины я все убрала. Надеюсь, он не возражает.
– Уверен, ваш супруг согласился бы.
– Хм. Возможно.
– Миссис Гровнер, этот клуб… повторите, пожалуйста, как вы его назвали?
– «Беллингтонский клуб рыболовов».
– «Беллингтонский клуб рыболовов». Это был официальный клуб или просто группа мужчин, которые рыбачили вместе?
– Не забывайте про охоту. Да, просто друзья-мужчины. Выбирались поразвлечься несколько раз в год. Долгие выходные в лесах возле Бармы, рыбалка с ночевкой… Хорри это обожал.
– А вне рыбалки и охоты они тоже общались?
– Не так чтобы. Хорри и Джерри Торлини порой виделись в кегельбане, однако с приятелями из Риверсенда встречи выдавались редко. Мы с Хорри больше дружили с посетителями кегельбана. Некоторые тоже входили в клуб рыболовов, но в день стрельбы не были в Риверсенде. Если хотите знать больше, поспрашивайте Ленни Хардинга из кегельбана. Он там чуть ли не каждый день, заправляет в баре. Только не знаю, как все это поможет вашей истории.