– Ясно. И спасибо, что рассказал о спецагентах. Буду держать рот на замке.
Мартин идет к восхищенным коллегам, опустив голову, будто обдумывает новую важную информацию, а на самом деле просто не хочет смотреть им в глаза. Недолго ему быть объектом их обожания, только не после того, как оклеветал безвинного человека. Тот студийный педант из «Медиа стража»[29] со сворой своих приспешников теперь ему проходу не даст. Да и коллегам определенно не понравится, если Снауч примется размахивать исками за клевету, ведь большинство повторило голословные обвинения под видом фактов.
Мартин останавливается в тени деревьев.
Нет, если подумать как следует, все это чушь. Давненько не приходилось освещать полицейские облавы, однако он еще не позабыл, как работает полиция. Копы неизбежно выбирают мишенью самого явного подозреваемого, и тому есть причина: обычно он и есть виновник. Забита до смерти какая-нибудь женщина – под подозрением сразу оказывается муж или любовник. Как правило, его держат в кутузке, сколько позволяет закон, и прессингуют по полной, выдавливая информацию до капли, а то и выбивают признание, пока тот не придумал алиби. Что здесь вообще происходит? Так, смотрим: у полиции есть человек, судя по тюремным татуировкам, отсидевший, обвинялся ни много ни мало в изнасиловании, заявил о трупах у себя в запруде… но их бы и так нашли, ведь пожар оголил все, а этот человек ждет страховых инспекторов. Ну конечно, он первый кандидат в главные подозреваемые!
Тогда зачем его отпустили?
Совсем тошно. Что-то здесь нечисто. Или, может, Робби напутал: Снауча не арестовали, но это не за горами? «Помощь полиции в ходе следствия», – стандартная фраза. Зачем арестовывать Снауча, если он и так помогает? В камере без веских на то оснований до бесконечности не продержишь.
Мартин слегка успокаивается.
Толпа возле церкви растет, операторы и фотографы вовсю трудятся, затворы камер так и щелкают, будто переговариваясь между собой шифром. Херб Уокер тоже здесь, отвел Робби в сторонку и о чем-то с ним шепчется. В сопровождении Джейми подъезжает Фрэн Ландерс. Парень угрюмо смотрит в землю, всем своим видом показывая, как не хочет здесь быть. Мэнди с Лиамом в прогулочной коляске тоже полностью игнорирует журналистов. Робби помогает ей поднять коляску по лестнице и провожает в церковь.
Мартин ищет взглядом Кэрри, и в этот миг улавливает движение. За толпой представителей СМИ, на высоком берегу водохранилища, в красной рубашке стоит тот самый мальчик, с которым он встретился на ступенях церкви в первый день после приезда. Как же его имя? Люк? В руках у него длинная палка вроде трости. Вот он приставляет ее к плечу, как ружье, и нацеливает на него. Чуть опустив, шепчет губами «пиф-паф» и убегает по невидимой стороне склона. Мартин прирастает к месту, дыхание застыло на палящей жаре.
Похороны закончились, и он первым делом идет в «Оазис», но спокойно поговорить с Мэнди нет никакой возможности. Магазинчик кишмя кишит журналистами. Мэнди тележкой выкатила кофеварку к прилавку и зарядила ее огромной канистрой воды. Бум в бизнесе никак не улучшил ей настроение, и она обслуживает Мартина с хмурым видом. Держится отстраненно, чуть ли не официально. Вероятно, прочла статьи, в которых он выносит приговор Свифту и Снаучу… или рассказали репортеры в ее заведении. Пожалуй, не стоит сейчас заводить разговор на эту тему.
Мартин расплачивается за кофе и идет с ним по Хей-роуд, пересекает Сомерсет, минует солдата Первой мировой на его постаменте и закрытый отель «Коммерсант». Жаль, пивная не продержалась еще полгода, журналисты хлещут ведрами не только кофе.
В универмаге за прилавком снова Фрэн, она так и не переоделась после церкви. Джейми помогает, угрюмо поглядывая на местных и заезжих в проходах.
– Здравствуйте, мистер Скарсден, – приветствует его Фрэн. – Я вас вспоминала. Благодаря вам газеты идут на ура. – Сегодня никаких улыбок, никакого намека на флирт.
– Оно и видно. – Мартин смотрит на пустое место, где обычно тонкими пачками лежали газеты. – Вас это не радует?
– То, что газеты продаются, радует, а вот то, что вы обвинили Байрона в смерти девушек, – не особенно.
– Фрэн, мы можем поговорить с глазу на глаз?
Владелица магазина задумчиво окидывает взглядом толпу покупателей.
– Думаю, да. – Она поворачивается к сыну. – Джейми, ты не мог бы здесь присмотреть, пока мы с мистером Скарсденом побеседуем в подсобке?
Джейми утвердительно буркает, Фрэн ведет Мартина через толпу покупателей в конец магазина и, открыв дверь, щелкает выключателем. Помигав, оживают люминесцентные лампы на потолке, все заливает жесткий свет. Комната совершенно не похожа на подсобку Мэнди в «Оазисе». Здесь одно большое помещение без окон, вокруг по большей части пустые стеллажи да кое-где картонные коробки с товаром. Хотя верхние полки заросли паутиной, в целом кладовая выглядит опрятно. В углу слева от двери стоит стол, а на нем – компьютерный монитор, устаревший лет на десять.
Фрэн выдвигает стул и, смахнув с сиденья пыль, чтобы защитить нарядную одежду, садится.
Мартин устраивается на стуле напротив и, не ходя вокруг да около, возобновляет разговор, оборванный у прилавка.
– Считаете, Байрон не связан со смертями туристок?
– У вас есть хоть какие-то доказательства? А у полиции?
– Пока нет, но расследование идет.
Фрэн бросает на него сердитый взгляд.
Спорить до хрипоты бессмысленно, решает Мартин. Никто точно не знает, был ли причастен Свифт, а злить ее ни к чему.
Он разводит руками в примирительном жесте.
– Фрэн, мне нужна ваша помощь. Я все думал о дне трагедии. Теперь, когда я узнал о вас с Байроном, меня кое-что беспокоит.
– Ясно.
– Ваш муж, он ведь не был прилежным прихожанином?
Похоже, от этого вопроса ее негодование идет на убыль.
– Не был, – севшим голосом отвечает Фрэн, пряча глаза.
– Он знал о вас с Байроном?
Фрэн остается спокойной, взгляд прикован к пустому компьютерному экрану.
Наконец следует кивок.
– Вы предупредили Байрона, что Крейг собирается в церковь?
Еще один кивок.
– Вы чего-то опасались от Крейга?
Она поворачивается к Мартину, в глазах – мольба.
– Ну же, Фрэн!
С ее губ срывается слабый всхлип.
– Я их подслушала. Возле гаража. Крейга с приятелями. Теми, кого застрелил Байрон. Они собирались его убить. Жуткими способами. Я знала, это не пустая болтовня.
– Что они говорили?
– Крейг пообещал засунуть ему в задницу дробовик и пальнуть из обоих стволов.
– Почему, Фрэн? Зачем его убивать? С какой такой стати?
– Не знаю. Я просто слышала, как они говорили о своих намерениях.
Откинувшись на спинку стула, Мартин задумывается над ее словами. Нет, что-то здесь не так. Но зачем ей темнить? Он решает спросить в лоб.
– Из надежного источника я знаю, что в пятницу вечером, незадолго до трагедии, полиция предупредила Крейга о педофильских делишках Свифта. Хотите сказать, муж при вас об этом не упоминал?
– Я вам уже говорила: это неправда. Не верю.
– Но Крейг вам рассказал?
– Да.
– Значит, вы его предупредили? Ну, Байрона?
– Да, я побежала в церковь. Сообщила, что Крейг и другие идут по его душу. Молила отсюда уехать. Оказалось, он и так собирался. Уже было распоряжение епископа на этот счет. Что до Крейга и его друзей, мол, ерунда, сам справится. А потом Байрон попросил подождать его у Негритянской лагуны. Мы иногда ходили туда вместе.
– Вы ему поверили?
– Конечно. Я всегда ему верила.
– Значит, когда Свифт начал стрелять, вас у церкви не было?
– Да, не было. Он об этом позаботился.
Поразмыслив, Мартин решает зайти с другой стороны.
– Говорите, вы всегда ему верили. Тому, что он рассказывал о себе, верили тоже?
Фрэн отвечает не сразу, на лице замешательство.
– В смысле? Что вы имеете в виду?
– То, что он не тот, за кого себя выдавал. Самозванец. Вероятно, бывший солдат.
– Нет. Исключено. Чушь. Кто вам такое сказал? – На смену замешательству пришло возмущение.
– Каким он вам показался, Фрэн, в тот последний раз?
– Нормальным. Причем совершенно нормальным. Спокойным. Спокойным и вполне счастливым. Счастливым, что покидает этот город. – Она снова всхлипывает, глаза влажно блестят, возмущение вытеснено душевной мукой. – Я счастлива не была, а он – да.
Мартин бредет по улице, обливаясь потом. Дневной зной достиг крещендо и продержится не один час, и все равно потянуло на прогулку, не сидится на месте. Небо настолько обесцвечено, что выглядит металлическим, и ни единого облачка. После пожара еще немного пахнет гарью, крепчает ветер. Очередной адский денек в «городе смерти». Сколько уже без дождя? Сколько без облаков? В голове крутятся слова Фрэн. Мартин поворачивает их, изучает со всех сторон, выискивая действительно важное. Вот ревнивый супруг-рогоносец, он и так уже точил зуб на священника, а тут узнал, что любовник жены приставал к его единственному сыну. Возможно ли, что Крейг решил отомстить? И что священник, предупрежденный любовницей, застрелил его из самозащиты?
Нет. Пусть те люди говорили об убийстве Свифта, но пришли они к нему невооруженными, оставив дробовики в машинах. Вероятно, собирались избить, а тот их безжалостно застрелил. Джерри Торлини находился за рулем пикапа, Крейг Ландерс – в сотне метров и бросился в бегство. Нет, ни о какой самозащите речи быть не может. Свифт защищал Фрэн Ландерс от возможного наказания? Что ж, это могло бы объяснить, зачем понадобилось убивать Крейга, но не остальных. В том числе респектабельного Хорри Гровнера, чья вдова Дженис в Беллингтоне вообще ни о чем не подозревала. Так что мотив – не самозащита и не защита Фрэн, однако не стоит сбрасывать со счетов то, что Херб Уокер позвонил Крейгу Ландерсу и тем самым, возможно, стал катализатором трагедии. В пятницу вечером он предупредил Крейга Ландерса и Альфа Ньюкирка, что священник может путаться с их сыновьями. Эти двое встретились, позвали приятелей из «Беллингтонского клуба рыболовов» и, кипя после таки