илии уже говорилось во всеуслышание, к тому же полиция их подтвердила.
– Нет, не об этом.
Мэнди смотрит на него спокойно, без затаенной злости.
– Тогда о чем же?
– Ты, можно сказать, обвинил его в убийстве тех автостопщиц.
– Ну, так считает полиция. Об этом есть в статье. Говорят, он любил поохотиться в Пустошах.
– Да, любил.
– Ты знала?
Повисает молчание. Слышно, как журчит вода в фонтанчике на прилавке и медленно крутится потолочный вентилятор. Лиам притих. Мэнди выжидательно смотрит на Мартина.
– Мэнди, ответь.
– Мартин, Байрон не убивал тех девушек.
– Ты уже говорила вчера. Откуда такая уверенность?
– Я проверила. Той ночью, когда их похитили в Суон-Хилл, он был здесь, со мной. До самого утра.
– Боже! Ты и Байрон Свифт?.. – Шестерни в голове Мартина усиленно вращаются, перенастраиваясь на новую информацию. – Ты уверена? В смысле, насчет времени?
– Да. Я об этом писала. Веду дневник, так что извини.
– За что?
– Твоя статья опять лживая.
Мэнди, разумеется, права. Накануне он, считай, обвинил в убийстве немок Харли Снауча, а сегодня – Байрона Свифта. Однако сейчас Мартина волнует Мэнди, а не огрехи в репортажах. Он подходит на несколько шагов, пытаясь уменьшить пропасть между ними, и, почти не сомневаясь, что она его оттолкнет, кладет руки ей на плечи. Но Мэнди подается навстречу и разрешает себя обнять. И на мгновение этого достаточно. Только на мгновение.
– Ты ведь понимаешь, что такая новость не может остаться чисто между нами? – спрашивает он.
Мэнди кивает.
– Ты об этом напишешь?
– Сначала нужно рассказать полиции. Они отрабатывают версию о причастности Свифта к убийствам девушек.
– Наверное, ты прав. Дневник им хотя бы показывать не придется?
– Скорее всего, придется. А что такое? Там есть то, что ты хотела бы скрыть?
– Еще бы!
– Что-нибудь нелегальное?
– Нет, просто кое-какие слишком личные записи.
– Восемь человек застрелено. Полицейские непременно захотят посмотреть.
Разговор внезапно прерывается вторжением посторонних: два журналиста и фотограф зашли в магазин и требуют кофе. Мартин просит у Мэнди разрешения воспользоваться телефоном. Кивнув, она переключается на покупателей, а он идет в ее кабинет и звонит Беттани на мобильный. Сиднейская коллега отвечает после третьего гудка.
– Мартин? Это ты?
– Да, я.
– Видел уже статью? Я вчера с обеда пыталась дозвониться. Не получил моих сообщений?
– Ты бы предупредила…
Повисает пауза.
– Мартин, извини… в смысле, вдруг этот коп был одним из твоих источников. Мне позвонил Макс, сказал, что такое нельзя оставлять без внимания.
– Ясно. Зря не проверял сообщения.
– Ты все еще живешь в «Черном псе»?
– Да. Наверное, выходил куда-нибудь, когда ты звонила.
– Понятно. Подвернулось что-то получше, да? – Она смеется. – От кого? Опять та симпатичная фотокорреспондентка из Мельбурна?
– Если бы. Послушай, у меня тут возникли проблемы. Только что получил новую информацию. Похоже, наш Байрон Свифт непричастен к убийству немок. По крайней мере, к их похищению – точно.
– Вот дерьмо! Откуда узнал? Копы? Они еще с тобой разговаривают?
– Нет, не от копов. Но придется им рассказать.
– Ладно, что там у тебя стряслось?
– Сущая мелочь: в моей статье Свифт, считай, обвинен в гибели девушек.
– И это проблема? Парень мертв, за клевету не привлечет. К тому же он и так раньше времени свел в могилу пятерых. Ступай, скажи копам и займемся твоей завтрашней байкой. – Беттани, шутя, передразнивает голос теледиктора: – «Геральд» продолжает расследование убийства двух немецких туристок в Риверайне и поставляет полиции новые важные сведения. – И добавляет уже обычно: – Только придержи до вечера, ладно? У полиции на нас зуб, не слили бы конкурентам.
– Н-да, и впрямь. – Мартин не в силах сдержать усмешку. – Просто неприятно, что мы дали ложную информацию. И Макса это тоже не порадует. Ты же знаешь, какой он ярый приверженец фактов.
– Насчет него – у меня есть для тебя хорошая новость и плохая новость.
– Звучит зловеще. Что там у тебя?
– Сначала хорошее: сведения ищеек подтверждают твою правоту. Мы поговорили с тем, кто знал настоящего Байрона Свифта, и наш – не он. Так что с человеком без прошлого ты попал в яблочко. Собственно, это одна из причин, почему я тебя вчера разыскивала. Не знаю, заметил ли ты, но я для большей убедительности вставила в твою статью о нем несколько абзацев.
– Спасибо. Премного благодарен. А что за плохая новость?
– Ищейки не нашли никаких доказательств того, что Харли Снауч когда-либо сидел в тюрьме, судился или побывал под следствием по обвинению в изнасиловании – по крайней мере, в последние тридцать лет. Ничего в записях суда, ничего в газетных архивах. Фактически он вообще никогда не привлекался. Ни в Новом Южном Уэльсе, ни в Виктории. Мы сейчас ищем в Квинсленде и Южной Австралии.
– Ничего себе! Они уверены? Черт, я же видел у него тюремные наколки! Мы, считай, обвинили Снауча в убийстве девушек, хотя копы ничего ему даже не предъявили. Да еще и приписали изнасилование! Макс в курсе?
– Да. Лезет на стену. Тебе с ним лучше пока не разговаривать.
– Я же тогда сказал Максу, что Снауч отрицает отсидку.
– Вот как? Уверен? Макс говорил, что Снауч отрицает изнасилование, а не тюремный срок за него.
– Что?
– Ну да. Он сказал, что мы спокойно можем использовать эту информацию. Только попросил называть Снауча обвиняемым в изнасиловании, а не насильником, пока мы не выясним, что там было именно оно, а не сексуальные приставания или еще какая-нибудь мелочь. – Выдержав паузу, Беттани продолжает: – Видимо, вы двое разговаривали по испорченному телефону.
У Мартина обрывается сердце. Похоже, он не только напутал с фактами, но и каким-то образом сделал Макса причастным к своей ошибке.
– Черт! Остуди его там, ладно? Снауч жил с этими обвинениями годами, не пытаясь кого-либо привлечь к суду. Проклятье! И глянь, может, удастся смягчить Макса и насчет новой промашки: его не порадует, что Байрон ни при чем в деле с автостопщицами.
– Предоставь Макса мне, Мартин. Пока «Геральд» задает тон, с ним все будет в порядке.
– Наверное, ты права.
– Что-нибудь еще? – спрашивает Беттани.
– Только одно: твоя статья, та наводка от «Блюстителей порядка». Наверно, получила информацию от сиднейских копов?
– Угадал. Явно торопятся прикрыть свои задницы. Норовят свалить вину на Уокера.
– Знаешь, кто эти люди?
– Нет. Все поступило из полицейского отдела по связям с общественностью.
– То есть слив информации, одобренный кем-то наверху? Попытка очернить Уокера?
– Похоже. Но это лишь между нами, ладно? Я не могу себе позволить их злить.
– Понимаю.
– И давай постараемся впредь держать друг друга в курсе.
– Золотые слова. Чуть позже свяжусь сегодня с редакцией. Проблемы со связью начинают меня бесить.
– Ну еще бы!
Условившись о телефонных номерах и времени, когда созвонятся, они вешают трубки.
Мартин выходит в торговый зал. Журналисты расплачиваются за кофе.
– Ты как? – спрашивает он у Мэнди, дождавшись их ухода.
– Нормально, за меня не волнуйся. Говорят, сегодня полиция работает из риверсендского участка, вызывает людей, задает вопросы. Снаружи дежурят телевизионщики и фотографы.
– Кого именно вызывают? Что-нибудь известно?
– Да, их интересуют жители Пустошей. Опрашивают, вдруг что-нибудь видели. – Мэнди умолкает, закусив губу. – Может, отложим разговор с копами? Не хочу туда идти, пока все вокруг кишит людьми с телевидения.
– Конечно, – тут же с облегчением отвечает Мартин, ведь им с Беттани сейчас нежелательно, чтобы Мэнди разговаривала с полицией. Однако затем на него накатывает чувство вины. Ну и подонок! В трудную для Мэнди минуту думает в первую очередь о себе. – Если к вечеру толпа перед участком не рассосется, я попрошу полицейских приехать к тебе сюда. Скажу им, что не на кого оставить Лиама. – Мартин бросает взгляд на мальчика. Тот лежит на спине и забавляется с собственными руками, будто с игрушками. Ему нет еще и годика. Боже! Мэнди и Байрон? – Слушай, а Фрэн знала о вас с Байроном?
– Угу.
– А ты о нем и Фрэн?
– Угу.
– Ничего себе!
Возможно, следует мыслить шире, не ограничиваться статьей. В этом городке хватит на целую книгу. Ну и ну! Либо трахаются направо и налево, либо убивают. Неудивительно, что отсюда все бегут.
Мартин гонит эти мысли прочь, как недостойные.
– Я и не догадывался, что тебя с Байроном связывали близкие отношения. Моя сегодняшняя статья о том, что на самом деле он был не тем, за кого себя выдавал, смахивает на правду?
– Пожалуй, – безрадостно кивает Мэнди.
– Ты знала о его прошлом?
– Нет. В смысле, я догадывалась, что он служил в армии. У Байрона было несколько татуировок. Но я понятия не имела, что он живет по фальшивым документам. Думала, Байрон Свифт его подлинные имя и фамилия. Ты уверен, что это не так?
– Совершенно уверен. Мы нашли подтверждение тому, что настоящий Байрон Свифт умер в Камбодже.
– Боже правый! Что, если он потому и застрелил тех людей у церкви?
– Не знаю, всякое может быть.
Они стоят в тишине. Каждый поглощен собственными мыслями. Мартин размышляет о том, как Мэнди поддалась обаянию Свифта и спала с ним, хотя знала, что у того еще есть Фрэн Ландерс. Интересно, как она думает о нем теперь, выяснив, что Байрон обманывал их обеих, притворяясь другим человеком? Похоже, ее отношение не поколебалось: она до сих пор защищает Свифта и готова даже показать полиции свой дневник, чтобы снять с него обвинения в причастности к убийству немок. Неужто до сих пор любит?
– И что ты думаешь обо всем этом теперь? – спрашивает Мартин. – Ну, когда узнала, что он был самозванцем?
Мэнди морщит лоб, ее нижняя губа дрожит, глаза выдают боль. Наконец, словно не веря, она, покачав головой, отвечает: