Джейми больше не смотрит на стену. Он потупился, взгляд устремлен в пол.
– Позднее, уже поддавшие, мы поехали в город поесть, снова увидели тех девушек и предложили подвезти. Они сели к нам в машину. Вот и все.
– Все? Вы же их убили?
– Мы не планировали. Я тебе уже говорил. Мы снова остановились у реки выпить, но они захотели вернуться в свой хостел. С этого все и началось. Девчонки учились в университете. Как узнали, что мы бросили школу в пятнадцать, стали над нами смеяться, будто мы какие-то дебилы. Потом стали подкалывать Аллена, потому что он никогда не видел океана. Вот я и дал одной в рожу, чтобы заткнулась. Хорошо так врезал. Подействовало. Вторая закричала, и Аллен ее ударил. Ну и пошло-поехало. Мы не знали, как остановиться.
– Вы привезли девушек сюда? В Пустошь?
– А что нам оставалось? Девчонки собирались нас заложить, пожаловаться в полицию. Они пообещали, что не станут, но я понимал: врут. – Ландерс невозмутимо встречается с Мартином взглядом. – И знаешь что? Мне понравилось их запугивать. Понравилось хоть раз в жизни бить самому. Это круто. Я ненормальный, да?
– И ты их убил?
– Угу. Мы их убили.
– Но сначала изнасиловали?
– Да, изнасиловали.
В глазах Джейми Ландерса ни слезинки – ни по мертвым девушкам, ни по себе самому. Никаких угрызений совести. Стоило бы расспрашивать дальше, выпытать омерзительные подробности преступления, что произошло на Пустоши. Ландерс готов, даже хочет рассказать, читатели тоже захотят заглянуть в разум подростка-убийцы. Собственно, этим журналисты и занимаются, хотя многие детали настолько гнусны, что о них лучше умолчать. Такие интервью – часть работы: засвидетельствовать худшее, что только есть в мире, затем смягчить и подать публике, каким-то образом объяснив и в то же время отдалив события.
Мартин делает глубокий вдох. И зачем ему интервью? Он так легко вернулся к журналистским привычкам, нацелен получить от Ландерса признание. Бывшие коллеги отдали бы все на свете, лишь бы завладеть таким материалом, однако подкормка новостного цикла больше не входит в его приоритеты. Девушки мертвы, Ньюкирк мертв, Джейми Ландерс болен на всю голову.
«Неужто я впрямь хочу вываляться в таком дерьме? – спрашивает себя Мартин. – Это не поможет ни мне, ни Джеку Гофингу. Изучение порочного разума Джейми Ландерса никак не продвинет расследование».
Так что он меняет галс.
– Джейми, священник, преподобный Свифт… не вы ли с Алленом сказали Уокеру, что он вас домогался?
– Да. – Лицо парня светлеет. Он улыбается. – Ха-ха. Это я позвонил сержанту. Я все придумал.
– Придумал? Значит, обвинения в педофилии неправда?
– Ясень пень, неправда. – Джейми бросает на него презрительный взгляд. – Можно подумать, мы с Алленом позволили бы Свифту к себе прикоснуться. Черта с два!
– А к другим ребятам он случайно не приставал?
– Насколько я знаю, нет. Хотя вы же в курсе, за священниками такое водится.
– Зачем вам понадобилось обвинять Свифта? Это как-то связано с девушками?
Ландерс кивает.
– Ага, угадал. Ты умнее, чем выглядишь. Преподобный их нашел, а может, не их, а что-то еще. Он стал подозрительным, но не насчет нас. Предупредил меня и Аллена, чтобы не ездили в Пустошь, мол, там творятся скверные дела. Осторожней, ребятки.
– Свифт вас предупредил?
– Ну да.
– И в чем смысл? Собирались повесить на преподобного убийство немок?
– Не-а. Убить его.
Мартин смотрит на юношу, переваривая новую порцию ужасов, а Ландерс лишь улыбается в ответ, как будто сказал нечто весьма остроумное.
– Моя идея! Аллену попросту не хватило бы мозгов.
– Что ты задумывал?
– Не просекаешь? Мы подготовили почву, сказали копам, что он нас домогался. Хотели заманить его в какое-нибудь глухое местечко и там пристрелить. Из его же собственного оружия. Затем сообщить полиции, что он снова порывался нас изнасиловать, и мы выстрелили в него из самозащиты. В таком случае, если бы трупы в запруде нашли, полицейские подумали бы, что это тоже его рук дело. Мы бы вышли сухими из воды. Классный расчет, да?
Парень снова улыбается, гордясь своим планом.
– Полагаешь, все бы на это купились?
– Конечно. Свифт же был священником.
Мартин на мгновение задумывается. А ведь у них и вправду могло получиться, с удивлением понимает он.
– Знаешь, Джейми, около года назад в полицию поступил один анонимный звонок, вскоре после того, как вы убили немок. Наводка о трупах в запруде. Не так давно об этом рассказывала наша газета. Я подумал, что звонил Свифт.
– Не-а. То были мы. Часть подставы. Мы ничего не говорили про запруду, только то, что девушки убиты и тела спрятаны где-то на Пустоши.
– Черт! – за неимением лучшего произносит Мартин.
Джейми уже распушил хвост. Парень рад, что можно поговорить, похвастаться, рад новой теме.
– В итоге нам вообще не понадобилось ничего делать. Это псих слетел с катушек и поубивал у церкви кучу народу. А потом его пристрелил коп. Так что мы оставили все как есть. Решили, чем дольше тела пролежат в запруде, тем лучше. Меньше улик. А если девчонок даже найдут, вина падет на Свифта или на того старого насильника, или на обоих. Пронесло, сказали мы себе.
– Потрясающе, – говорит Мартин, чтобы польстить парню.
– Круто мы придумали, да?
– Угу. Очень круто. Но слушай, вы сказали Уокеру, что Свифт к вам приставал… сержант говорил, твои папа с мамой этому поверили. Что, правда?
– Ага. Тупой и еще тупее.
– Ты ведь с ним виделся в утро его смерти, перед тем, как он отправился к церкви Святого Иакова?
– Ты о моем отце? Да.
– Что произошло?
– Отец аж взвился, скажу я тебе. Отец и его дружки, но особенно он. Разозлились ого-го! Ты бы их видел! Смехотура! Мой папаша грозился убить священника. Мы с Алленом чуть не описались со смеху.
– Но ведь это были только слова, не больше? Твой отец и его друзья пришли к церкви без оружия.
– Да. Вмешалась мама. Думаю, она с ним встречалась, ну, со священником. Сказала, что Свифт собирается покинуть город, что отцу не нужно ничего делать. И он немного остыл. Отвел меня в сторонку и потребовал правду… ну, приставал к нам Свифт или нет.
– А ты?
– Сказал ему, что это чушь полная. Что мы с Алленом просто решили с ним поквитаться.
– За что?
Ландерс не отвечает, похоже, ему не хочется.
– За что, Джейми?
– За его заносчивость. Этот козел считал себя лучше нас.
Звучит похоже на правду, по крайней мере, отчасти. Мартин решает поверить.
– Ясно. А что потом? Как повел себя твой отец?
– Успокоился. Он и его друзья попритихли, вроде как даже собрались на охоту. Аллен отправился с ними. Ему предстояло позаботиться, чтобы они не приближались к месту, где мы пришили немок, и к запруде в «Истоках». А потом… ну, не знаю, отец стал чуть ли не радостным, засмеялся. Сказал что-то маме. Я не в курсе, что именно, но этот козел смеялся, а мама плакала. А затем с дружками все равно отправился к Святому Иакову.
Мартин задумывается. Так зачем Крейг поехал к церкви? Его жена Фрэн сказала ему, что Свифт уезжает из города, его сын Джейми признался, что наврал насчет домогательств… Мартин смотрит на младшего Ландерса. Вряд ли Джейми обманывает, для этого нет ни одной причины.
– Ты беспокоишься о матери, да?
Вопрос возвращает парня на землю. Он больше не кичится своими подвигами, глаза потуплены.
– Да. Мама такого не заслуживает.
– А что насчет твоего отца, Джейми? Свифт его убил.
– И оказал мне огромнейшую услугу.
– Тем, что убил твоего отца?
– Совершенно верно.
– Почему?
– Тебе знать незачем.
Юноша вскакивает с нар и принимается расхаживать. От него внезапно начинает веять угрозой. Глядя со своего места на полу, как тот мечется, словно зверь в клетке, Мартин чувствует себя уязвимым. Он решает встать, но это не так-то просто. Нога затекла, и теперь в нее словно вонзаются тысячи крошечных иголок. В голове всплывают слова Джейми, сказанные насчет немок: «Мне понравилось хоть раз в жизни бить самому».
– Джейми, твой отец был жестоким? Бил вас с мамой?
Глаза Ландерса вспыхивают яростью. Ниоткуда прилетает кулак, и Мартин едва успевает отклониться. Удар проходит вскользь, но колени все равно подгибаются.
– Робби! – падая, кричит он. – Робби! Помоги!
Ландерс возвышается над ним, кипя злостью, руки стиснуты в кулаки, однако больше не нападает.
Дверь камеры открывается, и Мартина, подняв на ноги, выволакивают из нее.
– Ты как, живой? – спрашивает Робби, увлекая его в кухню в основном помещении.
– Вроде бы да. Он застал меня врасплох.
Мартин касается левой щеки, пострадавшей от кулака Ландерса. Дотрагиваться больновато, начинает опухать.
– Дай-ка взгляну. – Робби усаживает Мартина. – Кожа не рассечена, но синяк будет приличный. Принесу тебе льда. Не желаешь написать на пацана заявление?
Мартин качает головой:
– Зачем? Изнасилование плюс убийство. Его и так упекут на годы.
Робби приносит из холодильника лед в кубиках и заворачивает его в кухонное полотенце.
– Ты слышал, о чем мы говорили? – интересуется Мартин.
– Да.
– Ландерс как с цепи сорвался, когда я предположил, что отец его поколачивал. Крейг и правда был склонен к рукоприкладству?
Робби кивает, во взгляде скорее печаль, чем злость.
– Спроси любого сельского копа. В основном с домашним насилием и приходится иметь дело. Свойство здешней местности.
– Значит, Крейг был жестоким со своей семьей?
– Конечно. При такой-то засухе, в такие-то времена, по такой-то жаре. Все это копится, достаточно капли спиртного, и человек заводится с полоборота. Я не оправдываю подобное, но так живет большинство женщин. И в буше, и в городе. Поддав, Крейг Ландерс не раз бил жену. Обычное поведение для местных мужчин.
– Ты вмешивался?
– Запирал его пару раз в камере, пугал. В конечном итоге лучше решать самим женщинам. Бывает, что и не хотят. Зачем давать повод к новым побоям?