Наконец впереди показывается площадка с почтовыми ящиками, и с извилистой грунтовки они сворачивают на битумное шоссе, которое прямой черной линией соединяет Риверсенд с Хеем. Солнце уже заходит, фары включены, рассеивая подступающую тьму. Радуясь хорошей дороге после того, как поползал по Пустоши, Мартин прибавляет скорость. Мимо проносятся нетронутые огнем заросли на подступах к городу. Мартин с Гофингом открывают окна, и благодаря сквозняку жаркий воздух приносит немного прохлады. Затем деревья заканчиваются, земля идет чуть под уклон – они въезжают в пойму реки. Над головой – открытое небо, где загорелись первые звезды. И вдруг горизонт полыхает заревом – будто второй закат.
– Что это? – спрашивает Мартин, вырывая Гофинга из задумчивости.
– Пожар.
К тому времени, как они добираются до города, гостиница «Коммерсант» вовсю полыхает. Половина верхнего этажа объята огнем, оранжевые языки вырываются из окон, на веранде клубится пламя, искры и дым от чудовищного костра, завихряясь, поднимаются в небо. Мартин ставит машину на обочине в дальнем конце улицы. Такая тонкость, как обычай парковаться задом, позабыта. Звуки из пивной словно крик боли, в котором смешались лязг металла, взрывы стекла, рев пламени. Дым отравлен зловонием: не чистое, пахнущее эвкалиптом разрушение степного пожара, а индустриальные пары крематория, от которых щиплет глаза и затуманивается зрение.
Эррол Райдинг и его добровольцы уже на месте, отблескивает в свете огня цистерна, бьет на здание из двух шлангов вода. Горожане, глазея с безопасного расстояния, перешептываются и показывают пальцами на отель. Пресса и телевидение пытаются пробиться вперед, съемочные бригады и фотографы, завороженные огненным зрелищем, позабыли о собственной безопасности.
Мартин подбегает к Эрролу, который мужественно сдерживает огонь, стоя возле бронзового солдата на постаменте. Статуя равнодушно повернута спиной к пожару, от бликов пламени на ней будто играют мышцы.
– Эррол, что случилось?
– Да кто его знает? Просто загорелось.
– Гостиницу спасти сможете?
Он качает головой:
– Вряд ли. Ветра нет, так что, возможно, что-то успеем вынести из здания. Основная задача – не дать пламени распространиться. Помоги Луиджи, ладно? Как в прошлый раз.
Мартин, кивнув, подходит и хлопает по плечу пожарного, который с трудом удерживает направленный на огонь шланг. Луиджи поворачивается – заметил. Взявшись за шланг в нескольких метрах позади, Мартин помогает его удержать, когда они переходят с места на место. Постепенно оба сдвигаются вправо, Мартин следует за Луиджи. Тот заливает воду в одно окно и перебирается к соседнему. Сама цистерна стоит на перекрестке. Луиджи огибает угол и оказывается напротив магазина Дженнингса. Горит лишь верхний ярус отеля, преимущественно угол и комнаты, выходящие на Сомерсет-стрит, но из-за огня на веранде весь второй этаж под угрозой.
Сзади подъезжает грузовик с цистерной: горящую траву потушить – вполне, а вот для чего-то подобного масштаба – маловато. Водитель бросает взгляд на пивную, жестом выказывает свое одобрение Мартину и сосредотачивается на галантерейном Дженнигса, поливая из шланга сначала нетронутую витрину, а затем крышу, чтобы защитить от искр.
Мартин поворачивается на протяжный визг металла. Веранда уже частично оторвалась. Эррол расхаживает перед фасадом и машет руками, отгоняя толпу и фотографов.
Где же Робби? Почему не помогает? Ну и жара, даже дурно. Последние соки из тела выжимает. Днем было настоящее пекло, а вечер едва наступил и пока не приносит желанной прохлады, к тому же от огня температура подскочила еще больше.
Из сутолоки выныривает Фрэн Ландерс; моргая от дыма, она идет сквозь толпу и раздает бутылки с водой пожарным и журналистам. На долю секунды их с Мартином взгляды встречаются. Одну бутылку, открыв, она вручает ему, а другую нетронутой оставляет у его ног. И двигает дальше. Часть воды отправляется Мартину в горло, часть – на голову. Какое облегчение! Но матерчатый шланг во второй руке уже не такой упругий, напор слабеет. Позади у грузовика группа мужчин подсоединяет кишку к пожарному крану. С ними Эррол.
– Две минуты, и струя снова появится. Отдохните… вон те ребята вас сменят.
Мартин с напарником отдают шланг. Луиджи отходит в дальний конец улицы и оседает в канаву. Фрэн поит его. Огонь завоевывает новую территорию. Пожарная бригада сдерживает его со стороны Хей-роуд, однако заднюю половину с пивной уже не спасти. Наверное, возгорание произошло там, ближе к концу здания, недалеко от апартаментов Эйвери Фостера.
Мартин обходит пожарный насос как раз, когда тот включается снова, чтобы подать воду в шланги, направленные на отель. Теперь основная цель спасателей – не позволить веранде рухнуть на дорогу.
Мартин бросает взгляд на дверь, ведущую на главную лестницу. Перед глазами проходят образы: лисья охота, люстра, пейзаж в летнюю бурю. Внезапно дверь распахивается, из дыма появляется Клаус Ванденбрак и следом за ним двое молодых и крепких полицейских, которые почти тащат на себе Робби Хаус-Джонса, обхватившего их за плечи. Констебль безудержно кашляет, сотрясаясь всем телом, лицо черно от копоти, одежда обгорела, на опухшие красные руки больно смотреть. Дотащив до безопасного места, парня усаживают на землю.
Мартин каменеет. Констебля обступает съемочная команда Дуга Танклтона, да и не только его. Кэрри сует фотоаппарат чуть ли не под нос Робби, фотозатворы клацают с частотой пулемета, трое копов, которые выволокли его из гостиницы, хватают воздух, все еще не веря, что спаслись. А вон та стройная фигура, вычерченная темным на фоне огня, – Дарси Дефо. Стоя чуть в стороне от толпы, он строчит в блокноте – равнодушный, отстраненный, профессиональный. Будто не человек, а тень, будто эхо Мартина Скарсдена. Что-то в позе, сосредоточенности, равнодушии ко всему, кроме работы, напоминает Мартину себя самого в прошлом. На поле боя, в лагерях беженцев и госпиталях он так же присутствовал, не присутствуя, наблюдал за событиями взглядом репортера, был свидетелем страданий, но не сопереживал им. Силуэт принадлежит Дарси Дефо, однако смотреть на него – все равно что на самого себя.
Словно отвечая на мысли Мартина, в глубине «Коммерсанта» что-то взрывается, и передняя часть веранды начинает оседать: сначала медленно, а затем все быстрее, словно тонущий корабль. Рухнув, она с фонтаном искр разваливается на части, и толпа подается назад. В этот миг Мартин замечает Мэнди: с Лиамом на руках она стоит на противоположной стороне улицы, перед банком. Мартин порывается подойти, однако Мэнди, заметив, качает головой. Ее лицо мокро от слез, красно-оранжевых в отблесках пожара.
Глава 27. Мост
Мартина будит противный трезвон допотопного телефона. Пытаться снова задремать бесполезно: человек на том конце линии попросту не позволит. Вон как обрывает провода.
Не выдержав, Мартин снимает трубку.
– Мартин Скарсден слушает.
– Мартин, это Веллингтон Смит. Как вы? Надеюсь, не разбудил?
– Нет, конечно, нет.
Он бросает взгляд на часы. Без пятнадцати семь.
Из какой газеты этот Веллингтон Смит?
– Мартин, я тут подумал о вашей истории… Она классная! Настоящая бомба! Хочу, чтобы вы написали статью для журнала в качестве затравки, и это не все. Я бы не прочь получить и книгу. На ней вы сделаете себе карьеру. Станете легендой.
– Ясно, – за неимением лучшего отвечает Мартин. Впрочем, он мог бы вообще ничего не говорить. Вот уже целых десять минут Смит не смолкает, обещая золотые горы и прочие блага: спасение, признание, статус, премии, славу, телевизионные права и поклонников. Короче, все. Смит говорит так быстро, так эмоционально, что, кажется, будто он не переводит дыхание, словно музыкант, тянущий ноту на диджериду[43]. Наконец наступает пауза, достаточно долгая, чтобы Мартин успел, поблагодарив, закончить разговор. Сейчас бы плясать от радости, быть благодарным за предложение, но он не чувствует ничего подобного. Попытка вернуться в царство Морфея заканчивается неудачей. Сна ни в одном глазу. В нос бьет запах собственного потного, прокопченного тела.
С неохотой выбравшись из кровати, Мартин идет в душ. Напор еще слабее обычного; похоже, все запасы воды ушли на борьбу с огнем.
Мартин покидает мотель. Город еще не оправился после вчерашнего. На Хей-роуд – хаос. Вокруг валяются обломки веранды. Напротив гостиницы «Коммерсант» стоит на страже пожарная машина. Возле нее дежурит парочка местных, с запозданием надевшая люминесцентную оранжевую униформу.
«Привет!» – бросают они Мартину, когда тот подходит осмотреть разрушения.
Эррол и его люди отлично справились с задачей: пострадал только отель. Нижняя часть почти нетронута, хотя дым и вода наверняка привели все внутри в негодность. А вот второй этаж – совершенно другое дело. На углу близ перекрестка обрушилась крыша и упала веранда, часть наружной стены ввалилась. Окна – словно черные пустые глазницы. От жилища Эйвери Фостера осталось немногое. Стекла в рамах полопались, веранда почти полностью исчезла, только маленький кусочек крыши висит на задней стене. Хотя над у́глями еще вьются струйки серого дыма, опасности нового возгорания нет. Однако ремонтировать гостиницу бесполезно, придется сносить.
Универсам закрыт. Ну еще бы! Откроется ли он хоть когда-нибудь после того, как Джейми Ландерса арестовали?
Мартин возвращается к Т-образному перекрестку. Никаких признаков жизни в «Оазисе», никого в винном салуне, и вообще кругом ни души. Четверг, но для уцелевших магазинов еще слишком рано. По крайней мере, автозаправка на шоссе торгует, можно купить газеты и слабое подобие кофе. «Нескафе» в порядке самообслуживания. Мартин забрасывает в белый пластиковый стаканчик ложку гранул, и те гремят в нем, пока он заливает их водой из электрочайника и молоком из двухлитровой канистры. На вкус – так же, как он себя чувствует: посредственно.