Ванденбрак, который все это время кивал, ставя галочки напротив пунктов в мысленном опроснике, вновь поворачивается к Гофингу.
– Джек? Это правда?
– Ну да. Помнишь, я рассказывал по пути из Беллингтона? Свифт жил под чужим именем. Его настоящее – Джулиан Флинт, он разыскивался за военные преступления. Судя по тому, что мы с Мартином нашли, Флинт знал Фостера еще с Афганистана. Они посылали деньги тому приюту.
– Как вы это выяснили?
– Обыскали жилище Фостера. То, что над пивной в «Коммерсанте».
– На втором этаже? Где случился пожар?
– Точно. Мы побывали там позапрошлой ночью.
– Правда? – Ванденбрак на мгновение задумывается о том, что из этого следует, и еще через мгновение складывает два плюс два. – Кто-нибудь из вас рассказывал Хаус-Джонсу о той квартире?
Мартин молчит в нерешительности, но у Гофинга сомнений нет.
– Да, констебль знал.
Для Мартина следователь из Сиднея сейчас, как бомба с горящим фитилем. Ванденбрак пытается сохранить самообладание, багровеет от злости, вскакивает на ноги, мечется по комнате; взрыв неминуем, уже обретает звук, наполняя воздух бранью. И вдруг – ба-бах! – удар кулаком в тонкую гипсокартонную стену мотеля, и рука уходит в нее по самый локоть.
– Черт! – восклицает Ванденбрак, вкладывая в это слово всю накопленную ярость.
Мартин и Джек обмениваются взглядами. Ванденбрак извлекает руку из стены, стряхивает белые хлопья штукатурки и поворачивается к ним обоим, уже обуздав свой норов.
– Вы находили в той квартире свидетельства, что Хаус-Джонс был причастен к наркопромыслу?
– Нет, – отвечает Гофинг. – Ничего такого.
Баюкая руку, Ванденбрак делает глубокий вдох.
– Мои люди рисковали жизнью, чтобы его вытащить… – Он задумывается, его ярость постепенно затухает. В конце концов, более или менее успокоившись, Ванденбрак возвращается в кресло и в последний раз качает головой, скорее печально, чем гневно. – Полагаете, констебль пытался покончить с собой? Забрать доказательства в могилу?
Такая мысль Мартину в голову не приходила. Он обменивается еще одни взглядом с Гофингом.
– Простите. Не знаю.
– Ясно. Продолжай, Мартин. Мы говорили о наркопромысле.
– Да, конечно. Похоже, все шло гладко до тех пор, пока год назад Свифт не застрелил пятерых и не погиб сам от руки Робби Хаус-Джонса. Свифт, или, точнее, Флинт, раньше был спецназовцем – такого особо не запугаешь. Как только его не стало, Жнецы увидели возможность все прибрать и выдавили Эйвери Фостера из дела. Он еще получал какие-то деньги, но, вероятно, не так уж много. Жнецы забирали львиную долю.
– Ясно, вы оба видели жилище Фостера. Джек, там что-нибудь указывало на то, что он намерен покончить с собой?
– Нет, мы ничего такого не заметили. Напротив, все выглядело так, словно он просто вышел прогуляться. Ни предсмертной записки, ничего. На столе еще стояли остатки ужина.
– Думаете, его убили Жнецы? – спрашивает Мартин.
– Не знаю, – отвечает Ванденбрак. – Но мы определенно займемся этим вопросом. Кто вообще выдвинул версию о самоубийстве? Констебль Хаус-Джонс?
Гофинг бросает взгляд на Мартина.
– По-моему, да.
– Ясно. Что еще расскажешь о наркопромысле?
– Немногое. Кажется, уже почти все выложил.
– Прекрасно. – Ванденбрак откидывается на спинку кресла и впервые перестает злиться. – Вот пара моментов тебе на заметку. Для начала, как я уже говорил, Херб Уокер не покончил с собой. Его убили Жнецы после того, как застали у Джейсона. Когда придет время, тебе нужно будет рассказать правду. Во-вторых, та статья, которую ты написал для «Сидней геральд»… что он якобы проигнорировал наводку про трупы в запруде. Херба она взбесила. Ох, как взбесила! И знаешь почему?
Мартин с покаянным видом кивает.
– Угу, Джейми Ландерс вчера рассказал. Это они с Ньюкирком позвонили «Блюстителям порядка», но, по его словам, о запруде ничего не было. Только о том, что девушки погибли и трупы где-то на Пустоши. А это сотни квадратных километров.
– Вот-вот. И даже несмотря на обширную зону поисков, Херб не отмахнулся от предупреждения. Не такой он был человек. Пустошь расположена к северо-востоку от Риверсенда, Беллингтон – в сорока минутах к югу от него. Херб попросил проверить наводку констебля Хаус-Джонса.
– Сержант Уокер вам об этом сказал?
– Да, сказал. В день своей гибели. В тот самый день, когда я дал ему телефонный номер, по которому звонил Свифт.
– Номер Эйвери Фостера?
– Точно. Так что, Мартин, когда снова вытащишь эту историю на свет, я хочу, чтобы ты дал все, как было. Херб Уокер не самоубийца, и он не пренебрегал долгом.
– Конечно, – смиренно соглашается Мартин. – Это меньшее, что я могу сделать. Но знаете, Беттани Гласс, моей коллеге, сказали, что в той наводке недвусмысленно говорилось: тела – в запруде. Так что не мы сделали из вашего друга козла отпущения.
На этот раз от Ванденбрака никакой вспышки гнева, только стальной взгляд.
– Кто был ее источником?
– Беттани получила информацию через полицейский отдел по связям с общественностью. От кого-то высокопоставленного.
– О господи! – возмущенно и вместе с тем недоверчиво качает головой Ванденбрак. – Херба сначала подставили, а потом, когда он через день-другой был найден мертвым, стали возвеличивать, называя героем. – Он снова начинает закипать, напоминая бомбу за миг до взрыва. – Чтоб меня! Ладно, Мартин, позаботься о том, чтобы это появилось в печати.
– Обещаю.
– Заметано. А теперь сделка. Джек не так давно немножко облажался… ну, когда в Канберре позволил Снаучу себя одурачить. Я об этом промолчу. Остальным знать не обязательно.
Мартин бросает взгляд на Гофинга. Агент АСБР, побелев, ошарашенно смотрит на Ванденбрака.
– Ты в курсе?
– Догадка. После того как прослушал перехваченные разговоры, я проверил метаданные касательно фостеровского телефона. Совсем как ты. Тот звонок Фостеру из Рассел-Хилл был от Снауча.
– Кто еще догадался?
– Насколько знаю, никто. С чего бы? Всего несколько человек в курсе, что именно Снауч навел АСБР на Свифта и опознал в нем Джулиана Флинта. К тому же все эти люди думают, что Снауч действовал из альтруизма. Если они не слышали те перехваченные разговоры из церкви Святого Иакова, у них совершенно нет причин подозревать, что на самом деле старик хотел устранить Свифта и заполучить в бизнесе с травкой бо́льшую долю.
– Им двигало не это, – встревает Мартин и запоздало спохватывается. Черт! Надо же было так сыграть полицейскому на руку, по сути дела подтвердить, что Снауч действительно обвел Гофинга вокруг пальца.
Вон и Джек посмотрел волком.
На губах Ванденбрака мелькает улыбка, лишенная теплоты.
– Я собираюсь проиграть тебе пленку из церкви, – сообщает он, повернувшись к Мартину, – и, если хочешь, вероятно, скормлю какую-то информацию о Жнецах. Взамен мне нужны гарантии. Пусть на меня никто не ссылается и никто не знает, что я дал Хербу тот злополучный номер и что Комиссия по преступности влезла в базу данных «Телстра»[44]. Понятно?
Мартин молчит, Гофинг молчит, однако Мартин видит по лицу агента АСБР, что они оба подумали об одном и том же: Ванденбрак спасает собственную шкуру.
– Зачем Комиссии понадобилось влезать в базу? – спрашивает Мартин.
Очередная вспышка гнева и очередная пауза, чтобы с ней совладать.
– Затем, что у нас полным ходом шла большая секретная операция, в которую была вложена многолетняя работа сотен следователей. Мы не хотели, чтобы все пошло насмарку из-за какого-то спятившего священника с винтовкой. Если бы ребята из убойного о чем-то пронюхали, знала бы вся полиция, а там и все, кому не лень. А это сорвало бы нам операцию.
Мартин видит возможность закинуть удочку.
– Защита операции, наверное, казалась очень важной. Ваш приятель Херб Уокер посадил Байрона Свифта за решетку, когда поступила та жалоба о сексуальных домогательствах, но кто-то в Сиднее приказал его выпустить. Не вы ли?
Ванденбрак снова вскакивает на ноги. Фитиль у бомбы все короче, еще чуть-чуть, и рванет.
– Нет, черт возьми! – шипит он сквозь зубы, с трудом держа себя в руках. – Тогда вмешался кто-то из группы экспертов. Если когда-нибудь выясню, кто именно, не сносить ему головы. Ну, хочешь послушать пленку или нет?
– Разумеется, хочу, – отвечает Мартин, снова ошеломленный взрывным темпераментом Ванденбрака.
– Значит, заключаем сделку?
Мартин поворачивается к Гофингу, агент АСБР смотрит себе под ноги. Ванденбрак сейчас хозяин положения.
– Да, заключаем, – кивает Мартин.
– Хорошо.
Ванденбрак вытаскивает сотовый.
– Я не могу дать тебе копию записи, так что слушай внимательно.
Звук зуммера, потрескивание в ответ на вызов.
– Эйвери, это Байрон. Попадалово полное. Придется взять Мэнди с собой.
– Спокойнее, Байрон, спокойнее.
– Не могу. Она едет со мной, ясно?
– Послушай, мы уже обсуждали, и ты согласился. В чем дело?
– Крейг Ландерс. Это был он.
– Тот малый из универсама? Что значит «он»?
– Он и его шайка. Помнишь, я тебе рассказывал, как наткнулся в Пустоши на сцену преступления?.. Кровь, женское белье. Наверное, Крейг со своими дружками оставили. Не Жнецы.
– Что? С чего ты решил?
– Его жена предупредила, что они хотят моей крови. Прибежала сюда в панике, называла их зверьми. А потом появляется он – Крейг – будто в доказательство. Приходит прямо в церковь. Сказал, что знает о моем отъезде. Что, как только я исчезну, он вплотную займется Мэнди, своей женой и прочими, кто ему приглянулся. Я не могу оставить ее здесь. Видел бы ты, на что я наткнулся в Пустоши. У Крейга не все дома. Они звери, а Мэнди ждет ребенка.
– Ребенка? От тебя, что ли?
– Да, от меня. От кого же еще.
– Ты охренел, Джулиан? Хорош священник!