— Был бы очень признателен.
Эллерт вздохнула.
— Я закурю, вы не возражаете?
— У вас хороший кондиционер.
Женщина достала из стола длинную и тонкую сигарету, прикурила.
— А вы сами не курите?
Эней мотнул головой. Закурить, выпить кофе — обычный светский способ взять паузу, отыграть минуту на размышление. Что ж, подумать не вредно, — он потянул колу через соломинку. И мы подумаем. Посмотрим и подумаем.
Вполне возможно, что эта игра — игра вдвойне. Поверил бы он, если бы ему ответили сразу? Нет, не поверил бы, наверное. Или… Игорь прав — если она ни при чём, она может счесть мой визит провокацией. Со стороны СБ. Или со стороны штаба. А ещё я мог успеть найти союзников в низовых организациях. Или Ростбиф мог успеть. В любом случае, есть прямой смысл заставить меня говорить, говорить много, чтобы аналитикам было с чем работать…
А я ей, кажется, уже ляпнул — про предательство — и поправляться поздно.
— Штаб, — сказала Эллерт, — в полном составе был против плана «Крысолов». И почти в полном составе проголосовал «за», кроме меня и еще одного человека. Я знала, чем это кончится. Но когда решение принято, остается только выполнять приказы — это называется дисциплина. Список кандидатов на инициацию пришёл через меня. Сорок два человека; я не знала, кого выберут Ростбиф и Пеликан. Но они должны были поставить в известность начальника боевой, чтобы он очистил место действия. И ещё о приезде группы информировали местное руководство. Но если бы утечка шла оттуда, она, как понимаете, носила бы совершенно иной характер.
Это Эней знал и сам. Из всего сказанного новым было только одно, что список потенциальных объектов составляла Эллерт. Но это, по большому счету, значения не имело.
— Против плана «Крысолов» я была главным образом потому, — женщина раздавила окурок в пепельнице, — что догадывалась, каких крыс на самом деле намерены ловить Ростбиф и Пеликан. И подозревала, что они их поймают. Что кто-то выживет и придёт. Группа Пеликана погибла не в полном составе — исчезли бесследно Мэй Дэй и Десперадо. И я не поверю, что они не с вами. Но это тоже не главное. Главное — две вещи: ваш отец своим именем пробил очень опасную идею. Идею охоты на людей. Я уверена, что он не собирался заниматься этим всерьёз. Но вот для низового подполья это даже не искра в порох — это вирус Эболы-Киншаса в городскую систему водоснабжения. И второе, слух о предательстве очень легко посеять и невозможно похоронить.
— Времени мало, — сказал Эней. — Он считал, что времени у нас гораздо меньше, чем мы думаем. И варки тоже об этом знают. Их аналитики работают над этим. В течение двух поколений либо начнется раскачка, либо они найдут способ стабилизировать систему на века. Не знаю, что хуже.
— Вы собираетесь готовиться к вооружённому перевороту?
— В том числе и к перевороту. Зачем вообще вся наша работа, если мы не собираемся избавляться от варков? Почему одних спасаем, а других позволяем съедать? Разве мы не должны в конечном счете спасти всех?
Пауза, которую выдержала Эллерт, сделала бы честь любой актрисе.
— Спасти всех… да… именно что спасти всех, мальчик. А как вы думаете, сколько погибнет в ходе войны? Вы знаете, что единственное, что удерживает экономику от глобального кризиса — это мировое правительство в Аахене? Допустим, вы создали армию, объявили войну и выиграли её. В ходе войны будут разрушены коммуникации. Вы представляете себе, что такое современный мегаполис без электричества и воды? А я была в Мехико сорок семь лет назад, я видела этот ужас. Вы не первый хотите войны. Мы рассматривали военный сценарий, я покажу вам прогноз. Гибель трети человечества, распад цивилизации. Мы откатимся даже не к уровню накануне Саудовского кризиса. Будет еще хуже, потому что без активной работы за фронтиром, без санитарных кордонов и вакцинации начнётся пандемия орора. А нормальной долгосрочной вакцины у нас по-прежнему нет. И это если война будет, — она сделала паузу, — прагматической. А вы предлагаете… религиозную.
— Да нет, зачем? — Эней вдруг понял, что ему отчего-то жарко. И слегка подташнивает. Глотнул ещё колы, потом спохватился: хлебать в хорошо кондиционированном офисе ледяной напиток… госпожа ангина, заходите к нам на огонёк. Ещё и сеньору пневмонию прихватите… — Зачем нам религиозная… Христиане в таком меньшинстве, что… — слова отчего-то не желали сразу входить в грамматические пазы, — они и в армии будут в меньшинстве, и ведь у них — работает…
— Работает, — фыркнула Эллерт. — В одном случае из тысячи. И на выходе — безумец вроде О'Нейла. Два более-менее достоверно подтвержденных случая за пятьдесят пять лет — и ради такого КПД, по-вашему, стоит рисковать религиозным психозом?
— Не только это…
— Да-да, я знаю, — Эллерт отмахнулась. — Высокие господа не загнали бы этих божьих овечек в подполье, если бы там совсем ничего не было. Их симбионт и в самом деле плохо переносит эту… ауру в местах скоплений. Ну и что? Я была в Ирландии и видела… В подозрительных случаях используют людей. И всего-то.
Год назад она бы его убедила. Ну, не то чтобы убедила — а заставила отступить.
— Все структуры общества, — Эней говорил медленно, немецкие слова вспоминались не сразу, — они управляются людьми, в конечном счёте. Нужно построить всё так, чтобы, когда начнется переворот, люди просто оставались на местах и действовали как обычно. Это очень сложно. Но возможно. Я не верю, что внутри этих структур всех всё устраивает. Многие недовольны хотя бы тем, что ступенькой выше по карьерной лестнице сидит варк, и сдвинуть его невозможно. Это скорее заговор, чем революция.
— Заговор, построенный на чём? Как вы думаете, почему человеческая администрация Союза не произвела этот переворот сама? Почему крупнейшие корпорации, правления которых не празднуют своих кураторов от Аахена почему они ни разу не пытались блокировать союзные экономические структуры? Только потому, что каждый из них в отдельности мечтает о бессмертии? Так ведь и это не соответствует действительности.
— Мы не можем без них, — внутри Энея словно возилось что-то жаркое и скользкое, еле переносимое. — Это я слышал много раз. Но мы не можем и с ними. Есть люди, которые способны делать то, что нам надо — люди с характеристиками старших, но не кровопийцы. Раз на то пошло, все ли старшие так уж хотят оставаться убийцами?
— Большинство не хочет.
— Вернемся к нашим… — Эней забыл, как по-немецки «баран». Вообще, оперативная память почему-то засбоила: еще минуту назад его что-то насторожило, но что именно? — Начальник боевой. Человек, который знал цель Пеликана. Житель Копенгагена…
— Орвилл Робертсон, — закончила за него Эллерт. — Оперативный псевдоним — Билл.
Это слово гулко раскатилось под сводами черепа: биллл, билллл.
— …до недавнего времени. И его заместитель, Твиг. Оба живы. Согласитесь, то, что ни тот, ни другой не приняли мер, выглядит очень интересно. А еще интереснее выглядит то, что никто в штабе до сих пор, — голосом Стеллы можно было резать стекло, — до сих пор не поднял этого вопроса.
— Кто такой Твиг? Вы можете устроить нам встречу?
Д-долбаная отрыжка. Эней должен был рассердиться на свое пристрастие к этому сиропу с пузырями, но не рассердился. Он вообще сильно сомневался, сможет ли рассердиться сейчас. Какое-то дурацкое благодушие накатило ни с того ни с сего… Влияние доброй бабушки Аннемари?
Эней всмотрелся в свою собеседницу — не походила она на добрую бабушку. Она походила на бабушку, которой сейчас предстоит крайне неприятное дело.
— Твиг? Ах да, вы же не встречались в новом качестве. Вы его знали как Мориса. Эйнар Густавсен. А встречу я вам устроить не смогу. Потому что меня не хватит даже против боевой. Не говоря уже обо всём штабе. Молодой человек, вас не удивило, что я не спрашивала вас о вашей группе?
— Нет… Я имел в виду, да… удивило… но я всё равно собирался спросить… после того как… — Эней сглотнул, и тут в голове, наконец, рассосалась какая-то пробка. Он протянул руку к банке, зажал пальцем отверстие и как следует встряхнул. Газ… Газ выходил из малюсенькой дырочки у самого ободка — с тоненьким писком, словно мышонок испускал дух.
— Бл-лядь, — сказал он по-русски, швырнув банку в стену. Метил он в голову Эллерт, но знал, что не попадет — мышцы вместо того, чтобы реагировать на импульсы мгновенно, каждый раз переспрашивали: «чиво-чиво?» — и лишь потом с ленцой выполняли команду.
«Наружу, — какая-то его часть была еще трезвой и отчасти контролировала тело. — На станцию. Тревога…»
Он метнулся к дверям — примерно так улитка метнулась бы к вершине Фудзи. Но до дверей все-таки дошел и даже раскрыл их…
А потом случилось БУХ!
Больно не было. То есть, больно было, просто часть мозга, ответственная за передачу «больно» от тела к сознанию, ушла в бессрочный отпуск. А ковер у фрау Эллерт удивительно мягкий. Сойти на нет и удрать между ворсинок…
— Магда, — пискнул он. — Ма-агда-а-а… Какое дерьмо ты туда подмешала?
Но над Энеем склонилась не Магда, а крупный русоволосый парень. Давешний охранник.
— РСР, — сказала далеко за спиной фрау Эллерт. — «Ангельская пыль». А про группу я не спрашиваю, потому что не хочу знать. Через два дня после фейерверка на Украине, когда ещё не было известно, возьмёт вас СБ или нет, я получила приказ исполнительного комитета ликвидировать вас, как только вы появитесь. Вас и всех, кто с вами. Юпитер о приказе не знал, потому что я не передала его вниз. И я не стала бы искать вас. Но вы пришли ко мне сами. Вас, черт бы вас побрал, видели. Вашу личность есть кому установить. А мне не выстоять против штаба.
— С-с таким здоровенным парнем на подхвате? Насыпьте им крысиного яду в пиво…
Эней не договорил, потому что понял: ещё секунда лежания на спине — и он захлебнётся в собственной блевотине. Он перевернулся на живот и сумел даже подняться на четвереньки.
— Извините, — выдавил он из себя через полминуты. — Извините. Хороший ковёр… был. Ваш… охранник… не оттащит меня в сортир?