Любовь
Мы принадлежим к легко увлекающейся расе, представители которой без особых раздумий погружаются с головой в самые сомнительные начинания. Лиф Ван Бовен, молодой профессор бизнеса из Университета Британской Колумбии, продемонстрировал, насколько обыденно иррациональное поведение. Ученый дарит студентам пивные кружки с эмблемой университета, которые продаются в магазине учебного заведения за $5. Они могут оставить этот подарок себе или продать его на аукционе. Кроме того, им предоставляется возможность участвовать в торгах и делать ставки на предметы аналогичной стоимости, такие как университетские ручки и баннеры, врученные другим студентам в качестве презентов. При этом наблюдается удивительное явление. Обладатели кружек не желают расставаться со своим подарком до тех пор, пока за него не предложат в среднем $7, однако точно такой же предмет, принадлежащий кому-то другому, они оценивают в среднем лишь в $4. Сам факт владения объектом заметно повышает его ценность для собственника и усиливает привязанность к нему[152]. Это открытие свидетельствует о том, что Homo sapiens ведет себя не как Homo economicus, существо, действующее по «законам» экономики и ориентированное исключительно на рациональный обмен.
Основная идея предыдущей главы заключалась в том, что работа – это гораздо большее, чем труд в обмен на заработную плату. Главная мысль данной главы состоит в том, что любовь – это несравненно большее, чем привязанность, основанная на ожидании выгоды (это неудивительно для романтиков, но шокирует теоретиков социальных наук). Работа способна стать источником удовлетворения, которое значительно перевешивает денежное вознаграждение, и, превращаясь в призвание, она демонстрирует удивительную способность нашего вида к глубокой самоотдаче. Любовь же идет еще дальше.
Закон, определяющий поведение Homo economicus, гласит, что человеческие существа в основе своей эгоистичны. Считается, что социальная жизнь подчиняется тем же базовым принципам, что и рынок. Так же как при покупке или выборе акций, мы якобы задаем себе вопрос о другом человеке: «Насколько он полезен для нас?» Чем больше мы ожидаем получить, тем больше вкладываем в другого человека. Любовь, однако, – это самый впечатляющий способ эволюции бросить вызов этому закону.
Возьмем, например, «парадокс банкира»[153]. Вы – банкир, и к вам обращается за кредитом Уолли. У него безупречная кредитная история, отличное обеспечение и, похоже, блестящие перспективы, поэтому вы предоставляете ему кредит. Гораций также приходит к вам за кредитом. Он просрочил платеж по последнему займу, и теперь у него почти нет залога; он не молод, у него плохое здоровье, и его перспективы безрадостны. Поэтому вы отказываете ему. Парадокс заключается в том, что Уолли, который не очень нуждается в кредите, легко его получает, а Гораций, отчаянно нуждающийся в нем, не может его получить. В мире, где правит Homo economicus, те, кто действительно нуждается в помощи, потому что находятся в тяжелом положении, обычно терпят крах. Ни один абсолютно рациональный человек вполне оправданно не рискнет связываться с ними. Те же, кто на подъеме, напротив, будут процветать и дальше – до тех пор, пока в конце концов не окажутся в тяжелом положении.
Рано или поздно в жизни каждого из нас наступает момент, когда мы оказываемся в тяжелом положении. Мы стареем, болеем или теряем привлекательность, деньги и власть. Короче говоря, мы становимся плохой инвестицией с точки зрения будущих выплат. Почему же нас сразу не отправляют на пресловутую льдину погибать? По какой причине нам позволяют хромать дальше и наслаждаться жизнью еще многие годы? Это происходит потому, что другие люди, благодаря отрицающей эгоизм силе любви и дружбы, поддерживают нас. Любовь – это ответ естественного отбора на парадокс банкира. Это эмоция, которая делает другого человека незаменимым для нас. Любовь демонстрирует способность людей принимать обязательства, выходящие за рамки вопроса «Что ты сделал для меня в последнее время?», и высмеивает теорию всеобщего человеческого эгоизма. Символом этого являются одни из самых вдохновляющих слов, которые только может произнести человек: «Отныне и впредь, в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, любить и беречь, пока смерть не разлучит нас».
Брак, супружеские отношения, романтическая любовь – ради краткости я называю все это «браком» на протяжении данной главы – работают удивительно хорошо с точки зрения позитивной психологии. В исследовании Динера и Селигмана, посвященном исключительно счастливым людям, каждый человек (за исключением одного) из 10 % самых счастливых людей в текущий момент состоял в романтических отношениях[154]. Пожалуй, наиболее показательным фактом о браке по результатам многочисленных опросов является то, что семейные люди счастливее, чем кто-либо другой. Среди состоящих в браке 40 % называют себя «очень счастливыми», в то время как среди никогда не состоявших в браке таких только 23 %[155]. Это справедливо для всех изученных этнических групп, а также для всех 17 стран, которые исследовали психологи. Брак является более мощным фактором счастья, чем удовлетворенность работой, финансами или сообществом. Как говорит Дэвид Майерс в своей мудрой и построенной на документах книге «Американский парадокс», «на самом деле существует мало более сильных предикторов счастья, чем близкие, заботливые, равноправные и пожизненные отношения со своим лучшим другом».
Что касается случаев возникновения депрессии, то здесь прямо противоположная картина: состоящие в браке люди меньше всего страдают от депрессии, за ними следуют никогда не состоявшие в браке, а затем те, кто развелся один раз, живет в гражданском браке и развелся дважды. Аналогичным образом основной причиной страданий является разрыв значимых отношений: когда в ходе масштабного американского опроса людям предлагали описать «последнее плохое событие, которое с ними произошло», более половины респондентов назвали расставание или потерю такого рода[156]. По мере того как число браков сокращается, а число разводов растет, уровень депрессии стремительно повышается. Глен Элдер, крупнейший американский специалист по социологии семьи и брака, обследовал три поколения жителей района залива Сан-Франциско в Калифорнии. Он обнаружил, что брак эффективно защищает людей от невзгод. Именно состоящие в браке лучше всего переносили бедность, Великую депрессию и войны[157]. Когда в главе 4 я обсуждал, как жить в верхней части присущего вам диапазона счастья, оказалось, что вступление в брак – один из немногих внешних факторов, которые действительно помогают это сделать.
Почему брак дает такой хороший эффект? Зачем его придумали и почему он сохраняется в стольких культурах с незапамятных времен? Эти вопросы могут показаться банальными с очевидным ответом, но это не так. Социальные психологи, занимающиеся проблемами любви, дали глубокий ответ. Синди Хазан, психолог из Корнелла, говорит, что существует три вида любви. Во-первых, это любовь к людям, которые дают нам утешение, обеспечивают признание и помощь, укрепляют нашу уверенность и направляют нас. Прототипом служит любовь детей к родителям. Во-вторых, мы любим тех, кто зависит от нас; прообразом такой любви является любовь родителей к детям. И наконец, романтическая любовь – идеализация другого человека, преувеличение его сильных сторон и достоинств и преуменьшение недостатков. Брак уникален тем, что дает нам все три вида любви под одной крышей, и именно это свойство делает его таким успешным.
Многие социологи, очарованные простотой энвайронментализма, хотели бы заставить нас поверить, что брак – это институт, созданный обществом и условностями, социальная конструкция вроде деревенской общины в штате Индиана или класса образца 1991 г. в средней школе района Лоуэр-Мерион. Подружки невесты, религиозные и гражданские атрибуты, а также медовый месяц могут быть социальными конструкциями, но лежащая в основе структура гораздо глубже. Для эволюции очень важен репродуктивный успех, а значит, и институт брака. Успешное воспроизводство нашего вида – это не вопрос быстрого оплодотворения, после которого оба партнера расходятся по своим делам. Дети рождаются с большим мозгом, но незрелыми и требуют от родителей огромного внимания и передачи знаний и опыта. Это возможно только при образовании супружеских пар. У незрелого, зависимого потомства, у которого родители остаются рядом, чтобы защищать его и наставлять, шансы на выживание намного выше, чем у тех, кого родители бросают. Поэтому те из наших предков, которые были склонны к глубокой преданности друг другу, с большей вероятностью имели жизнеспособных детей и тем самым передавали свои гены. Иначе говоря, брак был «изобретен» под влиянием естественного отбора, а не культуры.
Это не просто умозрительные рассуждения и эволюционные истории в духе «просто так получилось». У женщин, имеющих стабильные сексуальные отношения, овуляция происходит более регулярно и не прекращается в среднем возрасте[158]. Они достигают менопаузы позже, чем женщины, не имеющие стабильных отношений. Дети пар, которые состоят в браке и остаются в нем, по всем известным критериям развиваются лучше, чем дети остальных пар. Например, дети, живущие с обоими биологическими родителями, остаются на второй год примерно в два раза реже, чем дети, живущие в других условиях. Они также намного реже страдают от эмоциональных расстройств. Удивительнее всего то, что дети из стабильных семей медленнее созревают в сексуальном плане, более позитивно относятся к потенциальным партнерам и больше заинтересованы в долгосрочных отношениях[159].
Способность любить и быть любимым
Я провожу различие между способностью любить и способностью быть любимым. К этому я пришел не сразу, и произошло это в процессе работы над составлением списка сильных сторон и достоинств, которых в конечном итоге оказалось 24 (см. главу 9). Поначалу, зимой 1999 г., рабочие группы стабильно ставили «интимные отношения» или «любовь» на первое место в своих списках сильных сторон, пока Джордж Вайллант не указал, что они упускают, по его словам, «королеву сильных сторон».
Пока Джордж отстаивал центральное значение способности быть любимым, я думал о Бобби Нейле. За 10 лет до этого в Уичито, штат Канзас, мне посчастливилось целую неделю играть в бридж в одной команде с легендарным Бобби Нейлом, одним из выдающихся игроков на заре существования игры. Я знал о его мастерстве из легенд, а также слышал о его таланте рассказчика. О чем я не подозревал, так это о физическом недостатке Бобби. Его рост не превышал 140 см, но он казался гораздо ниже из-за прогрессирующего разрушения костей. В перерывах между его безумно смешными историями об азартных играх и мошенничестве с картами мне приходилось практически вытаскивать его из машины и усаживать в кресло. Он был легкий как перышко.
Больше всего мне запомнились не его рассказы и не мастерская игра в бридж (хотя мы действительно победили в турнире), а то, как прекрасно я чувствовал себя оттого, что помогаю ему. После 50 лет игры в бойскаута – помощи слепым при переходе дороги, раздачи милостыни неопрятным уличным попрошайкам, открывания дверей перед женщинами в инвалидных колясках – я стал нечувствительным и к их благодарности, и к упрекам инвалидов в адрес благонамеренных «помощников». Бобби, благодаря какому-то волшебству, транслировал обратное: глубокую, невысказанную благодарность в сочетании с роскошным принятием чужой помощи. Он заставлял меня испытывать возвышенное чувство, и я видел, что он не считает унижением просить о помощи.
Пока Джордж говорил, я вспомнил, как несколько месяцев назад наконец набрался смелости позвонить Бобби в Хьюстон. Я собирал материалы для этой книги (и этой главы, в частности) и хотел попросить Бобби описать приемы, благодаря которым он заставлял других чувствовать себя так хорошо, когда они помогали ему. Но мне сказали, что Бобби умер. Его волшебство ушло вместе с ним. Ясно лишь одно: Бобби умел быть любимым, и эта способность сделала его жизнь, особенно в старости, успешной.
Умение любить и быть любимым в детстве
Обсуждение этой темы может исказить результаты вашей самооценки, поэтому, прежде чем продолжить повествование, я предлагаю вам пройти хорошо зарекомендовавший себя тест на определение способности любить и быть любимым. Если у вас есть доступ в интернет, зайдите на сайт www.authentichappiness.com и не пожалейте 10 минут на опрос «Близкие отношения», авторами которого являются Крис Фрейли и Фил Шейвер. Было бы полезно сагитировать своего романтического партнера, если он у вас есть, тоже пройти этот тест. Сайт позволит вам оценить свою способность любить. Если у вас нет доступа к интернету, воспользуйтесь тремя приведенными ниже абзацами. Они помогут вам получить представление о своих способностях.
Какое из этих трех описаний наиболее точно отражает самые значимые романтические отношения, которые у вас были?
1. Я сравнительно легко сближаюсь с другими людьми, не переживаю из-за того, что завишу от них, и позволяю им зависеть от меня. Я редко опасаюсь, что меня бросят или что кто-то слишком сблизится со мной.
2. Мне не очень комфортно вступать в близкие отношения с другими. Мне сложно полностью доверять им, позволять себе зависеть от них. Я начинаю беспокоиться, когда кто-то слишком сближается со мной. Часто партнеры хотят от меня большей близости, чем та, которая подходит мне.
3. На мой взгляд, другие неохотно сближаются со мной настолько, насколько мне хотелось бы. Я часто переживаю, что мой партнер на самом деле не любит меня или не захочет оставаться со мной. Я стремлюсь полностью слиться с другим человеком, и это желание иногда отпугивает людей.
Эти описания отражают три стиля любви и принятия любви у взрослых, и есть веские основания считать, что они берут начало в раннем детстве. Если ваши романтические отношения соответствуют первому описанию, их называют безопасными, второму – избегающими, а третьему – тревожными.
Открытие этих романтических стилей связано с любопытной историей в сфере психологии. После Второй мировой войны в Европе остро встал вопрос обеспечения благополучия сирот, поскольку множество детей, чьи родители погибли, оказались на попечении государства. Джон Боулби, британский психоаналитик, стал одним из самых проницательных наблюдателей за этими несчастными детьми. Господствовавшее тогда мнение социальных работников отражало политические реалии того времени: они считали, что если о ребенке заботится не один, а несколько опекунов, то это не имеет особого значения для его развития. На фоне этой догмы социальные работники получили право разлучать с матерями гораздо больше детей, особенно когда матери были очень бедны или не имели мужей. Боулби заинтересовался тем, как складывается судьба этих детей, и обнаружил, что они очень плохо встраиваются в общество и нередко становятся ворами. Поразительно много детей, которые воровали, ранее в жизни пережили длительную разлуку с матерью, и Боулби диагностировал у них «бесчувственность, поверхностность отношений, раздраженность и антисоциальность»[160].
Утверждение Боулби о том, что прочную связь между родителем и ребенком невозможно ничем заменить, встретил шквал враждебных отзывов как со стороны научного сообщества, так и со стороны социальных служб. Ученые, находившиеся под влиянием Фрейда, хотели, чтобы проблемы детей проистекали из внутренних неразрешенных конфликтов, а не из реальных лишений, а работники сферы защиты детей считали, что вполне достаточно (и более удобно) заботиться только о физических потребностях своих подопечных. Эта полемика привела к появлению первых по-настоящему научных наблюдений за детьми, разлученными с матерями.
В те времена родителям разрешалось навещать больных детей в больницах только раз в неделю на один час. Боулби снимал на пленку эти встречи и фиксировал, что происходило потом. Далее следовали три стадии. Протест (плач, крики, стук в дверь и раскачивание кроватки) длился несколько часов или даже дней. За ним наступало отчаяние (хныканье и пассивная вялость). Завершающей стадией было отчуждение (отстраненность от родителей, но возобновление общения с другими взрослыми и детьми, а также принятие нового опекуна). Самым удивительным было то, что при возвращении матери на стадии отчуждения у ребенка тот не проявлял никакой радости. Сегодняшняя гораздо более гуманная практика больниц и органов опеки косвенно является результатом наблюдений Боулби.
Потом на сцену вышла Мэри Эйнсворт, исследовательница из Университета Джонса Хопкинса. Она перенесла наблюдения Боулби в лабораторию, где помещала пары мать–ребенок в «незнакомую ситуацию» – игровую комнату, в которой ребенок занимался игрушками, а мать тихо сидела в сторонке. Затем входил незнакомец, мать выходила из комнаты, а незнакомец пытался уговорить ребенка продолжить игру. Такая ситуация повторялась несколько раз. Эти «крошечные разлуки» дали Эйнсворт возможность детально изучить реакцию младенца, и она обнаружила три модели поведения, о которых я упоминал ранее. Младенец с безопасной привязанностью к матери спокойно исследует комнату. Когда мать выходит из комнаты, он перестает играть, но обычно дружелюбен к незнакомцу и может даже возобновить игру. Когда мать возвращается, младенец какое-то время льнет к ней, но легко успокаивается и снова начинает играть.
Младенец с избегающим типом привязанности играет в присутствии матери, но, в отличие от ребенка с безопасной привязанностью, редко улыбается и не показывает игрушки матери. Когда мать уходит, малыш не проявляет особого беспокойства, не расстраивается и относится к незнакомцу так же, как к матери (а иногда даже более открыто). По возвращении матери дитя игнорирует ее и даже может отвернуться. Когда она берет кроху на руки, тот совсем не прижимается к ней.
Младенцы с тревожной привязанностью (Эйнсворт назвала их «дезориентированными») не способны использовать мать в качестве надежной опоры для исследования окружающего мира и игры. Они цепляются за мать до разлуки и очень расстраиваются, когда она уходит. Незнакомец не может их успокоить, а после возвращения матери они бросаются к ней, чтобы прижаться, а затем сердито отворачиваются.
Боулби и Эйнсворт, будучи пионерами в исследовании младенцев, стремились придать своей области статус беспристрастной (в буквальном смысле) поведенческой науки и поэтому назвали феномен «привязанностью». Но Синди Хазан и Филипп Шейвер, более свободные умы в психологии 1980-х гг., поняли, что Боулби и Эйнсворт на самом деле исследовали не просто проявление привязанности, а состояние любви, причем не только у младенцев, но и у людей всех возрастов «от колыбели до могилы»[161]. Они предположили, что в близких отношениях на протяжении всей жизни люди ведут себя так же, как младенец со своей матерью. «Рабочая модель» отношений с матерью позже действует при общении с братьями и сестрами, лучшими друзьями, в подростковом возрасте она накладывается на первые романтические отношения, а потом и на брак. Рабочая модель не является жесткой, на нее могут влиять негативные и позитивные переживания в эти периоды. Тем не менее она определяет три разных подхода к любви, охватывающих множество аспектов.
Воспоминания. Взрослые с безопасной привязанностью помнят своих родителей как доступных, теплых и ласковых. Взрослые с избегающей привязанностью помнят матерей как холодных, отвергающих и недоступных, а с тревожной привязанностью считают отцов несправедливыми.
Психологическая установка. Взрослые с безопасной привязанностью имеют высокую самооценку и мало сомневаются в себе. Они нравятся окружающим и считают других людей заслуживающими доверия, надежными, добросердечными и готовыми прийти на помощь, пока печальный опыт не докажет обратное. Взрослые с избегающей привязанностью относятся к окружающим с подозрением, считая их нечестными и ненадежными (виновными, пока не доказано обратное). Им не хватает уверенности в себе, особенно при социальном взаимодействии. Те, для кого характерна тревожная привязанность, чувствуют, что слабо контролируют свою жизнь, им сложно понимать и предсказывать поведение других, и поэтому окружающие ставят их в тупик.
Цели. Люди с безопасной привязанностью стремятся к близким отношениям с теми, кого любят, и стараются найти оптимальный баланс зависимости и независимости. Люди с избегающей привязанностью стараются держаться на расстоянии от тех, кого любят, и придают большее значение достижениям, а не близости. Обладатели тревожной привязанности цепляются за других, постоянно боятся отказа и не приветствуют самостоятельность и независимость у любимых людей.
Управление стрессом. Люди с безопасной привязанностью признают, когда они расстроены, и пытаются использовать свой стресс для достижения конструктивных целей. Личности с избегающей привязанностью не раскрываются. Они не говорят, когда расстроены, не показывают и не признают гнев. Люди с тревожной привязанностью выставляют напоказ свой стресс и злость, а при угрозе становятся слишком уступчивыми и предупредительными.
Вот как человек с безопасной привязанностью рассказывает о своем романе:
Мы очень хорошие друзья и знали друг друга долго, прежде чем начали встречаться. Нам нравятся одни и те же вещи. Еще мне очень нравится, что он хорошо ладит со всеми моими близкими друзьями. Мы всегда можем все обсудить. Например, если у нас случаются ссоры, мы обычно решаем их, обсудив все. Он очень разумный человек. Я могу просто быть собой, и это здорово, потому что наши отношения не строятся на собственничестве. Я считаю, что мы очень доверяем друг другу.
А вот для сравнения рассказ человека с избегающей привязанностью:
Партнер – мой лучший друг, и именно так я о нем думаю. Он так же важен для меня, как и любой другой из моих друзей. Его намерения не включают в себя брак или какие-либо долгосрочные обязательства перед женщиной, что меня вполне устраивает, поскольку у меня такие же намерения. Мне нравится, что он не стремится к чрезмерной близости и не ждет слишком многого, и это хорошо. Иногда меня беспокоит, что слишком близкий человек может контролировать мою жизнь.
И наконец, перед вами взрослый с тревожной привязанностью:
Итак, я пошла туда… а он сидел на скамейке, и, взглянув на него, я просто растаяла. Он был самым красивым из всех, кого я когда-либо видела, и это первое, что меня в нем поразило. Мы пошли и пообедали в парке… Мы просто сидели и молчали, но неловкости не было. Бывает, встречаешь незнакомца и не знаешь, о чем поговорить, и чувствуешь себя неловко. Но тогда все было не так. Мы просто сидели, и это было невероятно – мы словно знали друг друга очень давно, хотя встретились всего 10 секунд назад. Так сразу зародились мои первые чувства к нему.
Идентифицировав взрослых с безопасным, избегающим и тревожным стилем привязанности, исследователи стали выяснять, как складываются их романтические отношения. Исследования в лабораторных и реальных условиях говорят о том, что безопасная привязанность остается таким же благоприятным фактором для успешной любви, как и во времена, когда эта идея впервые осенила Боулби.
В дневниковых исследованиях пар со всевозможными сочетаниями стилей привязанности были получены два основных результата. Прежде всего, люди с безопасной привязанностью чувствуют себя комфортнее в близких отношениях, они меньше тревожатся о них и, что самое главное, больше удовлетворены браком. Таким образом, оптимальная конфигурация для стабильного романа – это два партнера с безопасной привязанностью друг к другу. Однако существует немало браков, в которых лишь один из супругов может похвастаться такой привязанностью. Каковы же их перспективы? Даже если только один из партнеров имеет безопасный стиль, брак с ним приносит второму партнеру большее удовлетворение, чем брак с партнерами, имеющими другие стили привязанности.
Безопасный стиль привязанности особенно позитивно сказывается на следующих трех аспектах брака: забота, секс и преодоление неблагоприятных событий. Партнеры с безопасным стилем лучше заботятся о своих спутниках жизни. Такой партнер не только ближе, но и более чутко улавливает, когда забота желанна, а когда нет. Они контрастируют с тревожными партнерами, которые становятся «навязчивыми» опекунами (проявляют заботу независимо от желания второй половины), и с обладателями избегающего стиля (которые и дистанцируются, и не замечают, когда забота необходима)[162].
Сексуальная жизнь также зависит от трех стилей привязанности. Люди с безопасным стилем избегают случайных связей на одну ночь и не считают секс без любви особенно приятным. Обладатели избегающего стиля более терпимы к сексу без обязательств (хотя, как ни странно, на практике занимаются им не чаще других) и получают от него больше удовольствия. Тревожные женщины склонны к эксгибиционизму, вуайеризму и бондажу, в то время как тревожные мужчины просто меньше занимаются сексом.
Два исследования супружеских пар во время войны в Персидском заливе показали, что на трудности в браке обладатели безопасного, тревожного и избегающего стиля реагируют по-разному. Одно из исследований проводилось в Израиле: когда иракские ракеты начали падать на его территорию, люди с безопасной привязанностью искали поддержки у окружающих. В отличие от них избегающие не искали поддержки со стороны («Я стараюсь забыть об этом»), а тревожные люди сфокусировались на собственном состоянии, в результате чего у тех и других наблюдался более высокий уровень психосоматических симптомов и враждебности[163]. Американские военнослужащие отправились на войну и оказались далеко от своих партнеров. Этот естественный эксперимент позволил исследователям увидеть, как люди с разными стилями привязанности реагируют на разлуку, а затем на воссоединение. Как и младенцы Мэри Эйнсворт, мужчины и женщины с безопасной привязанностью были более удовлетворены браком и меньше конфликтовали после возвращения домой[164].
Таким образом, почти по всем показателям люди с безопасной привязанностью и их романтические отношения оказываются более успешными. Именно поэтому позитивная психология работает над вопросом, как добиться того, чтобы близкие отношения в большей степени опирались на безопасную привязанность.
Как добиться хорошей любви (или сделать ее лучше)
Хотя я терапевт и занимаюсь обучением терапевтов, меня нельзя считать семейным психологом. Поэтому при работе над этой главой я не мог опираться на личный клинический опыт. Вместо этого я сделал то, что никогда не посоветовал бы вам: проштудировал основные руководства по браку. Для позитивного психолога это настоящее испытание, поскольку все эти труды почти полностью посвящены тому, как сделать плохой брак более терпимым. В них фигурируют склонные к физическому насилию мужчины, копящие обиды женщины, злобные свекрови и тещи, которые не могут вырваться из круговорота упреков. Однако существуют и полезные и даже проницательные книги о супружеских проблемах. Если ваш брак находится в беде, то стоит почитать следующие четыре книги: «Преодолимые разногласия» Эндрю Кристенсена и Нила Джейкобсона, «Лекарство для отношений» Джона Готтмана и Джоан Деклер, «Семь принципов счастливого брака» Джона Готтмана и Нэн Силвер, а также «Борьбу за свой брак» Говарда Маркмана, Скотта Стэнли и Сьюзан Блумберг.
Но решение проблем не было моей целью. Позитивная психология отношений и эта глава не о том, как починить брак, находящийся на грани распада, а о том, как сделать крепкий брак еще лучше. Поэтому я искал крупицы мудрости, помогающие укреплять любовные отношения, которые и так находятся в довольно хорошей форме. Хотя руководства и нельзя назвать золотой жилой, в них немало советов, которые могут улучшить ваши отношения, и я хочу поделиться с вами своими находками.
Брак становится успешнее, когда он допускает повседневное использование наших главных достоинств. По сути, брак – это повседневное средство удовлетворения потребностей. Если повезет, то партнеры влюбляются в нас именно благодаря нашим сильным сторонам и достоинствам. Однако первоначальная влюбленность почти всегда блекнет, и удовлетворенность браком неуклонно снижается в течение первого десятилетия даже в крепких союзах. Сильные стороны, которые изначально привлекли нас к партнеру, начинают восприниматься как должное и превращаются из восхитительных черт в утомительные привычки, а если дела идут плохо – в объекты презрения. Стойкость и верность, которые вам так нравились поначалу, становятся консерватизмом и могут казаться скучным отсутствием авантюризма. Ее искрометное остроумие превращается в поверхностную болтливость и начинает восприниматься как навязчивая легкомысленность. Целостность может рассматриваться как упрямство, упорство – как упертость, а доброта – как мягкотелость.
Джон Готтман, профессор Вашингтонского университета в Сиэтле и содиректор Института Готтмана (www.gottman.com), – мой любимый исследователь брака. Он заранее предсказывает, какие пары разведутся, а какие останутся вместе, и использует эти знания для разработки программ по улучшению брака. Наблюдая за взаимодействием сотен пар в течение 12 часов каждый день в выходные в своей «лаборатории любви» (комфортабельной квартире со всеми удобствами, плюс зеркала, прозрачные с одной стороны), Готтман предсказывает развод с точностью более 90 %[165]. Предвестники следующие:
● резкое возникновение разногласий;
● критика партнера, а не жалобы;
● проявления неуважения;
● мгновенная оборонительная реакция;
● отсутствие поддержки (особенно игнорирование друг друга);
● негативный язык тела.
Готтман также точно предсказывает, какие браки будут укрепляться с годами. Он обнаружил, что такие пары посвящают своему браку дополнительные пять часов в неделю. Вот что, по словам Готтмана, делают эти пары, и я рекомендую вам прислушаться к его мудрости[166].
● Прощания. Каждое утро, прежде чем попрощаться, эти пары выясняют, что каждый собирается сделать в этот день. (2 минуты × 5 дней = 10 минут.)
● Встречи. В конце каждого рабочего дня при встрече эти пары заводят непринужденный разговор. (20 минут × 5 дней = 1 час 40 минут.)
● Привязанность. Прикосновения, объятия и поцелуи – все пропитано нежностью и прощением. (5 минут × 7 дней = 35 минут.)
● Одно свидание в неделю. Раз в неделю партнеры вдвоем в непринужденной атмосфере обновляют свои чувства. (2 часа раз в неделю.)
● Восхищение и признательность. Каждый день искренняя привязанность и признательность выражается хотя бы раз. (5 минут × 7 дней = 35 минут.)
«Семь принципов счастливого брака» Джона Готтмана и Нэн Силвер – мое самое любимое руководство по браку. В нем авторы представляют серию упражнений, позволяющих раздуть огонь любви и восхищения сильными сторонами супруга. Вот моя версия ключевого упражнения. Отметьте три сильных стороны, которые наиболее характерны для вашего партнера.
Сильные стороны вашего партнера
Мудрость и знание
1. Любознательность _______
2. Любовь к знаниям _______
3. Рассудительность _______
4. Изобретательность _______
5. Социальный интеллект _______
6. Объективность представлений _______
Отвага
7. Доблесть _______
8. Упорство _______
9. Целостность _______
Человечность и любовь
10. Доброта _______
11. Способность любить _______
Справедливость
12. Гражданственность _______
13. Непредвзятость _______
14. Лидерство _______
Умеренность
15. Самоконтроль _______
16. Благоразумие _______
17. Скромность _______
Трансцендентность
18. Умение ценить красоту _______
19. Благодарность _______
20. Оптимизм _______
21. Духовность _______
22. Милосердие _______
23. Чувство юмора _______
24. Энтузиазм и увлеченность _______
Для каждого из трех достоинств, которые вы отметили у своего партнера, опишите недавний достойный восхищения случай, когда ваша вторая половина проявила эту сильную сторону своего характера. Позвольте партнеру прочитать написанное вами ниже и попросите его тоже выполнить это упражнение.
Достоинство ____________
Случай проявления
Достоинство ____________
Случай проявления
Достоинство ____________
Случай проявления
В основе этого упражнения лежит важность идеального образа, как в нашем собственном сознании, так и в сознании партнера. Идеальный образ – это представление о самом лучшем, на что мы способны, наши самые сильные стороны, реализованные и действующие. Когда мы чувствуем, что живем в соответствии с идеалами, которые нам наиболее дороги, то испытываем удовлетворение, а реализация сильных сторон приносит еще большее удовлетворение. Когда это видит и наш партнер, мы ощущаем признание и стараемся не разочаровать веру партнера в нас. Эта концепция лежит в основе самого поразительного открытия во всей исследовательской литературе о романтических отношениях, принципа, который я называю «держись за свои иллюзии».
Сандру Мюррей, профессора Университета штата Нью-Йорк в Буффало, можно назвать самым творческим и нестандартно мыслящим ученым в области исследования романтических отношений. Она нашла метод оценки силы иллюзий в романтических отношениях, предлагая супружеским и встречающимся парам оценить себя, своего реального партнера и воображаемого идеального партнера по достоинствам и недостаткам. Мюррей также попросила друзей дать оценку каждой из сторон пары. Ключевым показателем является расхождение между тем, что ваш партнер думает о ваших сильных сторонах, и тем, что думают ваши друзья. Чем больше положительное расхождение, тем сильнее романтическая «иллюзия» партнера в отношении вас.
Удивительно, но чем сильнее иллюзия, тем счастливее и стабильнее отношения. Удовлетворенные пары видят в своих партнерах достоинства, которые совершенно не замечают их ближайшие друзья. В противоположность этому благотворному искажению, неудовлетворенные пары имеют «испорченный образ» друг друга – они видят в своих партнерах меньше достоинств, чем их друзья. Самые счастливые пары смотрят на светлую сторону отношений, концентрируясь на сильных сторонах, а не на слабостях и полагая, что плохие события, которые могут угрожать другим парам, их не касаются. Такие пары процветают даже тогда, когда им действительно угрожают такие события, и делают это пропорционально силе своих иллюзий друг о друге. Позитивные иллюзии, как обнаружила Мюррей, самореализуются, потому что идеализированные партнеры действительно стараются соответствовать им. Они служат постоянным буфером против неприятностей, поскольку партнеры легче прощают друг друга за проступки в повседневной жизни и используют алхимию иллюзий, чтобы преуменьшить недостатки и превратить недочеты в достоинства[167].
Эти счастливые пары умело используют технику «да, но…». Одна женщина, преуменьшая «досадный» недостаток своего супруга – навязчивое обсуждение каждого мелкого момента в спорах, сказала: «Я считаю, что это помогает, поскольку у нас никогда не было случая, чтобы незначительная проблема переросла в серьезную ссору». Другая женщина сказала о неуверенности партнера в себе так: «Это заставляет меня относиться к нему с большей заботой». Об упрямстве и неуступчивости еще одна сказала: «Я уважаю его за твердые убеждения, и это помогает мне быть уверенной в наших отношениях». О ревности говорят, что она служит показателем того, «насколько мое присутствие важно для него». О вспыльчивости: «Поначалу я думал, что она сумасшедшая, [но] теперь мне кажется, что без этого я буду скучать и что наши отношения разладятся». О застенчивости: «Она не заставляет меня раскрывать то, что я не хочу… это привлекает меня к ней еще больше».
Такая гибкость эмоций связана с оптимистичной интерпретацией событий в браке. В главе 6 я рассказывал о важности оптимистичной интерпретации для счастья, успеха на работе, физического здоровья и борьбы с депрессией. Любовь – еще одна область, в которой это помогает. Оптимистичные люди, как вы помните, считают неприятные события временными и конкретными, а хорошие события – постоянными и всеобъемлющими. Фрэнк Финчам и Томас Брэдбери (профессора Университета штата Нью-Йорк в Буффало и Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе соответственно) уже более 10 лет отслеживают влияние таких взглядов на брак. Они обнаружили, что все сочетания оптимизма и пессимизма позволяют создать жизнеспособный брак. Исключением является лишь случай, когда обе стороны пессимисты.
Когда пару образуют два пессимиста и случается что-то неприятное, возникает нисходящая спираль[168]. Например, предположим, она поздно приходит домой с работы. Он интерпретирует это в пессимистическом стиле, как «Работа для нее важнее, чем я», и дуется. Она, тоже пессимистка, интерпретирует его недовольство как «Он совершенно не ценит большую зарплату, которая мне достается тяжелым трудом» и говорит ему об этом. Он отвечает: «Ты никогда не слушаешь меня при попытках сказать тебе, что я расстроен». Она парирует: «Ты просто нытик», и разногласия перерастают в ссору. Любая более оптимистичная интерпретация могла бы положить конец раскручиванию спирали обвинений и упреков. Например, вместо того, чтобы ворчать, она могла бы сказать: «Я очень хотела вернуться домой к приготовленному тобой ужину, но мой важный клиент заявился без предупреждения в 17:00». Или он мог бы сказать после упрека в неблагодарности: «Я так надеюсь, что ты придешь домой пораньше».
Итог этого исследования заключается в том, что брак двух пессимистов в долгосрочной перспективе находится под угрозой. Если и вы, и ваша вторая половинка набрали меньше нуля (умеренная или полная потеря надежды) в тесте из главы 6, я предлагаю вам прислушаться к следующему совету. Вам нужно сделать все, чтобы избавиться от пессимизма. Один из вас, а лучше оба должны усердно выполнять упражнения из главы 12 книги «Как научиться оптимизму», а через неделю оценить свой переход к оптимизму с помощью теста из главы 6 этой книги. Продолжайте выполнять упражнения до тех пор, пока не получите результат намного выше среднего.
В самом тщательном исследовании оптимизма и пессимизма в браке в течение четырех лет наблюдали за 54 молодоженами. Удовлетворенность браком и оптимистичные объяснения шли рука об руку. Иными словами, явно прослеживалось взаимовлияние: позитивные объяснения повышают удовлетворенность браком, а удовлетворенность порождает более позитивные объяснения. Из 54 пар 16 распались за четыре года, и чем позитивнее были их объяснения, тем более высокой оказывалась вероятность того, что они останутся вместе.
Вывод из всего этого прост: оптимизм благоприятствует браку. Когда партнер делает то, что вам не нравится, постарайтесь найти правдоподобное временное и локальное объяснение: «Он устал», «У него было плохое настроение» или «У него было похмелье», в отличие от «Он всегда невнимателен», «Он ворчун» или «Он алкоголик». Когда партнер делает что-то достойное восхищения, усиливайте это правдоподобными объяснениями, которые являются постоянными (всегда) и устойчивыми (черты характера): «Она яркая» или «Она всегда на высоте», в отличие от «Противник сдался» или «Какой удачный день ей выпал».
Авраам Линкольн был очень хорошим слушателем. История говорит, что помимо необычайной чуткости у него был большой запас участливых выражений, которые он вставлял, выслушивая бесконечные рассказы людей о горе и невзгодах: «Я не могу винить вас за это», «Неудивительно» и т. п. Мое любимое высказывание Линкольна связано именно с этим умением:
Говорят, что однажды один восточный монарх поручил своим мудрецам придумать для него фразу, которая оставалась бы истинной и уместной во все времена и при любых обстоятельствах. В ответ они написали: «И это тоже пройдет». Сколько всего выражает эта фраза! Как она отрезвляет в час гордыни! Каким утешением служит в пучине скорби!
Мы не Линкольны, и наше общение зачастую представляет собой череду высказываний и ожиданий ответа. Однако такой подход – плохая формула для гармоничного общения в браке (да и не только в нем), поэтому возникла целая область науки, занимающаяся анализом и развитием активного слушания. Некоторые уроки из этой области могут сделать хороший брак еще лучше[169].
Главным принципом хорошего слушания является подтверждение сказанного. Говорящему прежде всего хочется убедиться, что его поняли («Хммм», «Я понимаю», «Вижу, что ты имеешь в виду», «Неужели»). Ему также хочется знать, что слушатель согласен или, по крайней мере, сочувствует ему (кивая или произнося: «Конечно», «Верно», «Действительно» или даже менее обязывающее «Не могу тебя за это винить»). Нужно сделать все возможное, чтобы подтвердить слова супруга; чем серьезнее вопрос, тем яснее должно быть ваше подтверждение. Возражения стоит приберечь до того момента, когда подойдет ваша очередь высказаться.
Самая очевидная причина отсутствия реакции при слушании – это простая невнимательность. Необходимо устранить внешние факторы – плач детей, глухоту, включенный телевизор на заднем плане, помехи в телефоне. В таких обстоятельствах следует избегать разговоров. Есть и внутренние факторы, которые делают вас невнимательным, например усталость, посторонние мысли, скука и (чаще всего) подготовка возражения. Поскольку партнер не получает подтверждения, если вы находитесь в этих состояниях, вам следует обходить их стороной. Если причина в усталости, скуке или сосредоточенности на чем-то другом, скажите прямо: «Хотелось бы обсудить это с тобой сейчас, но я измотан», или «У меня из головы не выходит проблема с подоходным налогом», или «Я все еще не могу забыть, как Мейзи оскорбила меня сегодня. Может, отложим разговор ненадолго?». Обдумывать возражения во время слушания – коварная привычка, от которой нелегко избавиться. Попробуйте начинать ответ с повторения слов говорящего, поскольку это требует довольно большого внимания. (Я иногда использую этот прием в дискуссиях на занятиях, когда чувствую, что слушаю недостаточно внимательно.)
Еще одним препятствием для активного слушания является эмоциональное состояние. Когда мы пребываем в хорошем настроении, то благосклонно относимся к собеседникам. Однако, когда мы в плохом расположении духа, отклик нашего сердца превращается в неумолимое «Нет», сочувствие испаряется, и мы гораздо охотнее видим недостатки, нежели достоинства в точке зрения собеседника. Действенным противоядием от этого также является прямота («У меня был действительно тяжелый день», или «Прости, что сорвался на тебя», или «Можем ли мы поговорить об этом после ужина?»).
Эти приемы полезны в повседневных разговорах, но их будет недостаточно для обсуждения острых вопросов. У пар с проблемами в браке почти каждая дискуссия затрагивает болезненные темы и может легко перерасти в ссору, но даже у счастливых пар есть деликатные вопросы. Маркман, Стэнли и Блумберг сравнивают успешное решение этих вопросов с управлением ядерным реактором: проблема генерирует тепло, которое можно использовать конструктивно, а можно довести до взрыва, с которым очень трудно совладать. Но у вас также есть регулирующие стержни – структура для управления выработкой тепла. Основной регулирующий стержень, по их выражению, – это «ритуал говорящего-слушающего», и я предлагаю вам обратить на него внимание.
Когда вы обнаруживаете, что затронута острая тема – будь то деньги, секс или родственники, – скажите: «Это одна из моих болезненных проблем, поэтому давай воспользуемся ритуалом говорящего-слушающего». Для этого возьмите какой-нибудь церемониальный символ (кусочек ковра или подобие судейского молотка), который передается тому, кто имеет слово. Вы оба должны помнить, что если у вас в руках нет символа, то ваше дело – слушать. В какой-то момент говорящий передаст слово вам. Не пытайтесь решить проблему – здесь главное слушать и реагировать, то есть делать то, что должно предшествовать поиску решений.
Когда вы выступаете в роли говорящего, рассказывайте о собственных мыслях и чувствах, а не о своей интерпретации и восприятии того, что думает и чувствует ваш партнер. Как можно чаще используйте местоимение «я», а не «ты». Фраза «Я думаю, что ты ужасен» не является «я»-высказыванием, в отличие от «Я была очень расстроена из-за того, что ты потратил столько времени на разговор с ней». Не спешите, поскольку у вас будет достаточно времени, чтобы изложить свои аргументы. Часто останавливайтесь и позволяйте слушателю перефразировать сказанное.
Если вы слушатель, перефразируйте услышанное, когда вас об этом попросят. Не опровергайте и не предлагайте решений. Помимо прочего не делайте негативных жестов или гримас. Ваша задача – лишь продемонстрировать, что вы поняли сказанное. Возможность возразить представится, когда вам передадут символ.
Вот реальный пример: Тесси и Питер разошлись во мнении относительно отправки Джереми в детский сад[170]. Питер избегает обсуждения, и Тесси, закрыв собой телевизор, заставляет его высказаться. Она передает ему церемониальный символ.
Питер (говорящий). Меня также очень беспокоит то, в какой детский сад мы отправим Джереми, и я не уверен, что это нужно делать в нынешнем году.
Тесси (слушатель). Понятно, ты тоже беспокоишься и не уверен, что он готов.
Питер (говорящий). Да, именно так. Он ведет себя довольно незрело для своего возраста, и я сомневаюсь, что он справится, если только ситуация не будет идеальной.
Обратите внимание, как Питер признает, что резюме Тесси попало в точку, прежде чем перейти к другому аспекту.
Тесси (слушатель). Ты беспокоишься, что он не сможет постоять за себя в окружении более опытных детей, верно?
Тесси сомневается, что поняла мысль Питера, поэтому делает свой пересказ неуверенным.
Питер (говорящий). Ну, отчасти это так, но я не уверен и в том, что он готов быть так долго вдали от тебя. Конечно, я не хочу, чтобы он был слишком зависимым, но…
Они меняются ролями, и Тесс берет церемониальный символ.
Тесси (теперь говорящий). Что ж, я понимаю, что ты говоришь. На самом деле я не подозревала, что ты так много думал об этом. Я переживала, что тебе это безразлично.
Став говорящим, Тесси подтверждает правоту комментариев Питера.
Питер (слушатель). Похоже, ты рада слышать, что мне не все равно.
Тесси (говорящий). Да, я согласна, что это непростое решение. Если мы решимся на это в нынешнем году, то детский сад должен быть именно таким.
Питер (слушатель). Ты говоришь, что это должен быть идеальный детский сад.
Тесси (говорящий). Точно. Возможно, стоит попробовать, если мы найдем для него нужную обстановку.
Тесси приятно, что Питер так внимательно ее слушает, и она дает ему это понять.
Питер (слушатель). Значит, ты бы попробовала, если бы мы нашли идеальное место.
Тесси (говорящий). Я могла бы попробовать. Я пока не решаюсь сказать, что обязательно попробую.
Питер (слушатель). Ты не готова сказать, что точно это сделаешь, даже если детский сад будет идеальным.
Тесси (говорящий). Верно. Теперь твоя очередь высказаться.
В этой главе прослеживаются два аспекта, которые делают хорошую любовь еще лучше: внимание и незаменимость. Нельзя скупиться на внимание к любимому человеку. Умение слушать и разговаривать, которое я рассматривал, поможет повысить качество внимания, которое вы уделяете друг другу. Более нежное отношение в сочетании с восхищением достоинствами вашего партнера также повышает качество внимания. Однако решающее значение имеет количество. Я не верю в удобное понятие «качественного» времени, когда речь идет о любви. От людей, которых мы любим и которые любят нас, мы ждем умения не только хорошо, но и часто выслушивать нас. Когда они позволяют работе, учебе или бесконечной череде внешних проблем вторгаться и вытеснять внимание к нам, любовь не может не ослабевать. Незаменимость лежит в самой ее основе.
На днях я обсуждал с Никки тему клонирования. Ей уже 10 лет, и она узнала о клонировании из уроков биологии Мэнди. Я сказал: «Вот тебе научно-фантастический рецепт бессмертия, Никки. Представь, что ты соскабливаешь несколько своих клеток и клонируешь другую Никки, по крайней мере телесно. Затем ты держишь этот клон в шкафу до тех пор, пока он не повзрослеет. Представь также, что наука о мозге достигла такого уровня, что позволяет записать все содержимое твоего мозга, состояние каждой его клетки. Когда тебе стукнет 100 лет, ты сможешь загрузить содержимое своего мозга в клон, и Никки будет жить еще 100 лет. Если ты будешь делать это примерно раз в столетие, то сможешь жить вечно».
К моему изумлению, Никки была подавлена. С опущенным взглядом и чуть не плача, она с трудом выдавила: «Это была бы не я. Я – единственная в своем роде».
Люди, которых мы любим, могут быть глубоко и иррационально преданы нам, только если в их глазах мы единственные в своем роде. Если нас можно заменить щенком или клоном, это означает, что их любовь неглубока. В определенной мере незаменимыми для любящих нас делает набор наших сильных сторон и уникальные способы их выражения. У некоторых счастливчиков способность любить и быть любимыми является их главным достоинством. Любовь струится из них как река, и они впитывают ее как губка. Многие из нас, однако, не могут похвастаться таким достоинством и должны работать над этим. Огромным преимуществом для успешного писателя является высокий вербальный интеллект и большой словарный запас. Однако упорство, хорошие наставники и начитанность могут дополнить рядовой интеллект и словарный запас. Так и с удачным браком. К счастью, есть много путей: доброта, благодарность, социальный интеллект, объективность представлений, целостность, чувство юмора, энтузиазм, справедливость, самоконтроль, благоразумие и скромность – все это сильные стороны, из которых можно выковать любовь.