Рэй задумывается. Привычка неспешно размышлять делает его островком спокойствия в бурном океане психологической политики.
– Почему ты хочешь стать президентом, Марти?
– Я бы мог сказать, что хочу соединить науку и практику. Или что хочу бросить вызов этой пагубной системе регулируемой медицинской помощи, поддерживая исследования эффективности терапии. Или что мечтаю удвоить финансирование исследований в области психического здоровья. Но на самом деле это не так. Все гораздо иррациональнее. Помнишь образ в конце фильма «2001 год: космическая одиссея»? Огромный эмбрион, парящий над землей и не знающий, что его ждет? Думаю, у меня есть миссия, Рэй, но я не знаю, в чем она заключается. Полагаю, если я стану президентом ассоциации, то смогу это выяснить.
Рэй размышляет над этим несколько секунд.
– За последние недели с пяток потенциальных кандидатов спрашивали меня об этом. От меня ждут уверений в том, что президентский срок станет лучшим временем в жизни избранного. Так что я должен сказать, что ты сможешь победить и будешь отличным лидером. В данном случае я действительно так считаю. Стоит ли это трех лет твоей жизни? Здесь все сложнее. У вас прекрасная, растущая семья. Тебе придется проводить много времени вдали от нее…
Мэнди перебивает:
– Вообще-то нет. Мое единственное условие для участия Марти в выборах – купить дом на колесах. Куда бы он ни отправился, мы едем с ним. Наши дети на домашнем обучении, и их образование будет продолжаться в любом месте, где мы окажемся.
Сэнди, жена Рэя, одобрительно кивает, а ее загадочная улыбка, напоминающая Мону Лизу, становится восторженной.
– А вот и Рэй, – говорит Бетти, прерывая мои воспоминания.
– Ты победил, Марти. И не просто победил – у тебя в три раза больше голосов, чем у ближайшего конкурента. Число проголосовавших было в два раза больше обычного. Ты победил с самым большим перевесом в истории!
К моему удивлению, победа оказалась за мной. Но в чем же заключалась моя миссия?
Итак, мне нужно было срочно сформулировать идею и начать собирать единомышленников для ее реализации. Ближе всего мне была тема профилактики. Большинство психологов, принявших модель «болезнь–лечение», сосредоточились на терапии и помогали людям, обращавшимся за помощью, когда их проблемы становились невыносимыми. Наука, поддерживаемая Национальным институтом психического здоровья, уделяла основное внимание исследованиям эффективности различных лекарств и форм психотерапии в надежде подобрать «оптимальные методы лечения» для каждого расстройства. На мой взгляд, к терапии, как правило, прибегают, когда уже поздно, и профилактика, начинающаяся, пока еще все хорошо, могла бы избавить людей от многих неприятностей. Это главный вывод, к которому приводят результаты охраны здоровья населения на протяжении последнего столетия: лечение всегда под вопросом, а профилактика чрезвычайно эффективна. Достаточно вспомнить, как простое мытье рук акушерками положило конец родильной горячке, а вакцинация искоренила полиомиелит.
Может ли психологическое вмешательство в юношеском возрасте предотвращать развитие депрессии, шизофрении и наркомании у взрослых? Этому вопросу были посвящены мои исследования на протяжении предыдущего десятилетия. Их результаты показали, что обучение 10-летних детей навыкам оптимистического мышления и поведения вдвое снижает риск развития депрессии в период полового созревания. Подробное описание этих открытий можно найти в моей предыдущей книге «Ребенок-оптимист»[15]. Таким образом, преимущества профилактики и важность развития науки и практики в этой области вполне могли бы стать моей ключевой идеей.
Полгода спустя в Чикаго я собрал рабочую группу по профилактике, чтобы наметить план действий. Каждый из 12 членов группы, за плечами которых были серьезные исследования в этой области, представил идеи о перспективах предотвращения психических заболеваний. К сожалению, происходящее навевало на меня скуку. Проблема заключалась не в серьезности вопроса или ценности предлагаемых решений, а в том, насколько уныло звучали научные выкладки. Это была все та же модель «болезнь–лечение», разве что слегка подогретая и сделанная более активной, – взять уже работающие методы лечения и применить их раньше к молодым людям из группы риска. Все это звучало разумно, но у меня имелось два сомнения, из-за которых было трудно слушать выступавших с полным вниманием.
Во-первых, я считаю, что наши знания о лечении расстройств мозга и психики мало что говорят о том, как предотвращать эти расстройства. Прогресс в профилактике психических заболеваний достигается благодаря признанию и воспитанию у молодежи определенного набора сильных сторон, компетенций и достоинств. К ним относятся нацеленность на будущее, надежда, навыки межличностного взаимодействия, смелость, способность достигать состояния потока, вера и трудовая этика. Развитие этих качеств помогает противостоять невзгодам, из-за которых возникает риск психических расстройств. Так, депрессию у молодого человека с генетической предрасположенностью можно предотвратить, развивая умение смотреть на жизнь с оптимизмом и надеждой. Юноша из неблагополучного района, рискующий пристраститься к наркотикам из-за их доступности в его окружении, становится гораздо менее уязвимым, если он ориентирован на будущее и занимается спортом. Однако формирование этих сильных сторон в качестве защитного механизма чуждо модели «болезнь–лечение», которая фокусируется только на устранении недостатков.
Во-вторых, помимо сомнительной эффективности введения галоперидола или прозака детям с риском развития шизофрении или депрессии, подобная научная программа заинтересует лишь рядовых исполнителей[16]. Обновленная наука о профилактике нуждается в молодых, блестящих и оригинально мыслящих ученых, которые исторически двигают вперед любую область знаний.
Когда я уходил, меня догнал самый неординарный из профессоров. Он сказал: «Это очень скучно, Марти. Здесь нужен какой-то интеллектуальный стержень».
Две недели спустя, занимаясь прополкой сада вместе со своей пятилетней дочерью Никки, я нащупал то, что могло стать этим стержнем. Должен признаться, что, несмотря на написанную мной книгу и множество статей о детях, на самом деле я не очень лажу с ними. Как человек целеустремленный и ценящий время, я, когда берусь за какое-то дело, не люблю отвлекаться. Никки же подбрасывала сорняки в воздух, танцевала и пела. Я прикрикнул на нее, и она ушла. Но через несколько минут дочь вернулась и сказала:
– Папа, я хочу с тобой поговорить.
– Да, Никки?
– Папа, ты помнишь, как было до моего пятого дня рождения? С трех лет до пяти я была плаксой. Я ныла каждый день. В свой пятый день рождения я решила, что больше не буду хныкать. Это было труднее всего на свете. Но если уж я смогла перестать ныть, то и ты сможешь перестать быть таким ворчуном.
Я словно прозрел. Что касается меня, то Никки попала в точку. Я действительно был ворчуном. На протяжении полувека в моей душе царила ненастная погода, а в последние 10 лет я был ходячей грозовой тучей в доме, сияющем солнечным светом. Все удачи, выпавшие на мою долю, случались не благодаря моей ворчливости, а вопреки ей. В тот момент я решил измениться.
Но главное – я понял, что воспитание Никки не сводилось к исправлению ее недостатков. С этим она могла справиться сама. Скорее моя задача в воспитании состояла в развитии того уникального достоинства, которое она проявила, – я называю его способностью заглядывать в душу, хотя на профессиональном жаргоне это именуется социальным интеллектом. Такое качество, если его развить в полной мере, может стать защитой от ее слабостей и неизбежных жизненных бурь. Теперь мне ясно, что воспитание детей – это нечто большее, чем просто исправление того, что в них неправильно. Речь шла о выявлении и развитии их сильных сторон и достоинств, а также о помощи в поиске той ниши, где они смогут в полной мере проявлять эти положительные качества.
Но раз социальные преимущества возникают в результате того, что люди оказываются в местах, где они могут наилучшим образом использовать свои сильные стороны, то это имеет огромное значение для психологии. Может ли существовать психологическая наука, изучающая лучшее в жизни? Можно ли выделить сильные стороны и достоинства, которые делают жизнь стоящей? Могут ли родители и учителя использовать эту науку для воспитания сильных, устойчивых детей, готовых занять свое место в мире, где существует больше возможностей для самореализации? Способны ли взрослые научиться отыскивать более эффективные способы достижения счастья и самореализации?
Обширная психологическая литература о страданиях мало применима к Никки. Подходящая для нее и других детей психология должна рассматривать позитивные мотивы – сердечную доброту, компетентность, свободу выбора и жизнелюбие – наряду с более мрачными мотивами. Она должна исследовать такие положительные чувства, как удовлетворение, счастье и надежда. Она поставит вопрос, как дети могут приобрести те сильные стороны и достоинства, проявление которых приносит эти положительные чувства. Она займется исследованием позитивных институтов (крепких семей, демократии, морали), способствующих развитию этих сильных сторон и достоинств. Она поведет всех нас по пути достижения хорошей жизни.
Никки нашла для меня миссию, и эта книга – моя попытка рассказать о ней.
3Стоит ли стремиться к счастью
Что заставляет нас испытывать радость? Откуда берутся наши чувства? Почему эволюция наделила человечество эмоциональными состояниями, настолько неизбывными, всепоглощающими и… ощутимыми, что вся жизнь вращается вокруг них?
Эволюция и положительные эмоции
С точки зрения психологов, положительные эмоции в отношении человека или объекта притягивают нас к нему, а отрицательные отталкивают. Вкусный запах пекущихся пирожных тянет нас к духовке, а отвратительный запах рвоты заставляет переходить на другую сторону тротуара. Амебы и черви тоже тянутся к тому, что им нужно, и избегают опасностей, полагаясь лишь на основные сенсорные и двигательные способности, но не испытывают при этом никаких чувств. А вот более сложные организмы обрели в процессе эволюции своеобразную надстройку в виде эмоциональной жизни. Почему?
Первую подсказку в разгадке этого сложного вопроса дает сравнение отрицательных и положительных эмоций. Отрицательные чувства – страх, грусть и гнев – служат первой линией защиты от внешних угроз, приводя нас в боевую готовность. Страх – это сигнал опасности, грусть – предупреждение о предстоящей потере, а гнев – реакция на чье-то посягательство. В эволюционном контексте опасность, потеря и посягательство представляют угрозу выживанию. Более того, эти внешние угрозы всегда игра с нулевой суммой, где выигрыш одного в точности равен проигрышу другого. Итоговый результат равен нулю. Теннис – классический пример такой игры, поскольку каждое очко, набранное одним соперником, становится потерей для другого. То же самое можно сказать и о ссоре трехлетних малышей из-за кусочка шоколада. Отрицательные эмоции играют ключевую роль в подобных ситуациях, и чем серьезнее последствия, тем интенсивнее и острее эти чувства. Борьба, в которой на кону стоит жизнь, – квинтэссенция такой игры в эволюции, вызывающая весь спектр отрицательных эмоций в их крайних проявлениях. Похоже, именно по этой причине естественный отбор способствовал развитию отрицательных эмоций. Те из наших предков, которые испытывали сильные отрицательные чувства, когда на кону стояли жизнь и здоровье, лучше сражались или спасались бегством и в результате получали возможность передать потомству соответствующие гены.
Эмоциональное состояние определяется чувствами, характером восприятия, образом мышления и действия. Чувственная составляющая отрицательных эмоций – это отвращение, страх, антипатия, ненависть и т. п. Такие переживания, подобно зрительным образам, звукам и запахам, вторгаются в сознание, вытесняя все остальное. Действуя как сигнал игры с нулевой суммой, неприятные чувства мобилизуют человека на поиск проблемы и ее устранение. Образ мышления, неизбежно порождаемый такими эмоциями, отличается сфокусированностью и нетерпимостью, он концентрирует внимание на оружии нападающего, а не на его прическе. Все это ведет к быстрым решениям: бороться, бежать или затаиться[17].
Эта концепция настолько бесспорна (за исключением, пожалуй, характера восприятия), что она служит основой эволюционных представлений об отрицательных эмоциях со времен Дарвина[18]. Поэтому удивительно, что до сих пор не существует общепринятой теории о причинах возникновения положительных эмоций.
Ученые проводят различие между явлениями и эпифеноменами. Нажатие на педаль газа в автомобиле – это явление, поскольку оно запускает цепочку событий, в результате которых машина ускоряется. Эпифеномен же – это просто индикатор или мера, не имеющая причинно-следственных связей. Например, движение стрелки спидометра вверх не заставляет автомобиль ехать быстрее, а просто сообщает водителю об ускорении. Бихевиористы, вроде Берреса Скиннера, на протяжении полувека утверждали, что психическая жизнь – это не более чем эпифеномен, пенка на капучино поведения. Согласно такому взгляду, когда вы убегаете от медведя, ваш страх лишь отражает факт бегства, причем возникает он зачастую после самого действия. Короче говоря, страх не двигатель бегства, а всего лишь его спидометр.
Я с самого начала был противником бихевиоризма, хотя и работал в поведенческой лаборатории. Концепция выученной беспомощности убедила меня в ошибочности бихевиористской программы. Животные и, тем более, люди способны видеть сложные взаимосвязи событий (например: «Что бы я ни делал, не имеет значения») и экстраполировать их на будущее («Вчера я был беспомощен и, независимо от новых обстоятельств, сегодня снова окажусь беспомощным»). Понимание сложных обусловленностей – это процесс суждения, а экстраполяция их на будущее – процесс ожидания. Если относиться к выученной беспомощности серьезно, то такие процессы нельзя считать эпифеноменом, поскольку они заставляют отказываться от действий. Исследование феномена выученной беспомощности стало одним из потрясений, которые разрушили карточный домик бихевиоризма и привели в 1970-е гг. к воцарению когнитивной психологии в академических кругах.
Я не сомневался в том, что отрицательные эмоции (так называемая дисфория) не являются эпифеноменом. Эволюционное объяснение было убедительным: грусть и депрессия не только сигнализировали о потере, но и приводили к отстраненности, капитуляции и (в крайних случаях) суициду. Тревога и страх указывали на наличие опасности и заставляли человека быть готовым бежать, защищаться или затаиваться. Гнев сигнализировал о вторжении и побуждал к атаке на нарушителя и восстановлению справедливости.
Как ни странно, я не применял эту логику к положительным эмоциям ни в своей теории, ни в собственной жизни. Чувства счастья, радости, воодушевления и самоуважения так и оставались для меня чем-то поверхностным. Я сомневался в том, что эти эмоции что-то вызывают или что их можно усилить, если человеку не посчастливилось родиться оптимистом. В книге «Ребенок-оптимист» я писал, что чувство самоуважения в частности и счастье в целом развиваются лишь как побочный эффект успешного взаимодействия с миром. Каким бы замечательным ни было ощущение высокой самооценки, попытка достичь его прежде, чем наладить хорошие отношения с миром, меняла местами причину и следствие. По крайней мере, я так думал тогда.
Мне всегда было обидно, что эти восхитительные эмоции редко посещали меня, а если и появлялись, то ненадолго. Я держал это в себе, чувствуя себя белой вороной, пока не познакомился с литературой о позитивном и негативном аффекте. Тщательные исследования, проведенные в Миннесотском университете, показали, что существует такая черта характера, как жизнерадостность (называемая позитивной аффективностью), которая в значительной мере обусловлена наследственностью. Если один из однояйцевых близнецов хохотун или ворчун, то второй с большой вероятностью будет таким же. Однако если близнецы разнояйцевые, разделяющие лишь половину генов, то совпадение их аффективности всего лишь случайность[19].
Хотите узнать, какой у вас показатель позитивной и негативной аффективности? Ниже представлена шкала PANAS, разработанная Дэвидом Уотсоном, Ли Анной Кларк и Ауке Теллегеном[20]. Это наиболее достоверный тест для оценки таких эмоций. (Пусть вас не смущает наукообразное название – это простой и проверенный тест.) Тест можно также пройти на сайте www.authentichappiness.org.
Шкала позитивной и негативной аффективности (PANAS)
В этой шкале приведены слова, описывающие чувства и эмоции. Прочтите пункты один за другим и укажите рядом со словом, в какой мере вы чувствуете себя так в текущий момент. Используйте следующие оценки:
Для подсчета результата теста просто просуммируйте отдельно оценки 10 показателей позитивной аффективности (ПА) и 10 показателей негативной аффективности (НА). В итоге вы получите два значения в диапазоне от 10 до 50.
Некоторые являются счастливыми обладателями высокого уровня позитивной аффективности, который сохраняется у них на протяжении всей жизни. Такие люди чувствуют себя прекрасно большую часть времени. Хорошие события приносят им море радости и удовольствия. Однако многим присущ очень низкий уровень позитивной аффективности. Они не могут похвастаться прекрасным или хотя бы хорошим настроением большую часть времени, а успех не доставляет им особого восторга. Большинство остальных находятся где-то посередине. На мой взгляд, психологии следовало ожидать этого с самого начала. Давно известно, что люди от природы по-разному склонны к вспышкам ярости и депрессивным состояниям. Почему бы таким различиям не существовать и в сфере положительных эмоций?
В результате появилась теория о том, что у нас есть генетический рулевой, который прокладывает курс эмоциональной жизни. Таким образом, если этот курс пролегает в стороне от солнечных морей, то вы мало что можете сделать для обретения счастья. Все, что в наших силах (и что сделал я), – это примириться с фактом пребывания в этом холодном эмоциональном климате, но решительно двигаться к достижениям, которые приносят другим, «позитивно настроенным» людям те самые восхитительные чувства.
У меня есть друг Лен, чей уровень позитивной аффективности еще ниже моего. По всем меркам он считается очень успешным человеком, причем как на работе, так и в увлечениях. В свои 20 с небольшим он заработал миллионы, став генеральным директором компании по торговле ценными бумагами, и, что еще более впечатляет, несколько раз становился чемпионом страны по бриджу. Привлекательный, красноречивый, умный и весьма завидный холостяк, он, однако, потерпел полное фиаско в любви. Как я уже говорил, Лен сдержан и начисто лишен положительных эмоций. Я наблюдал за ним в момент триумфа на крупном чемпионате по бриджу. Он лишь мимолетно улыбнулся и быстро удалился, чтобы в одиночестве посмотреть футбол. Это не значит, что Лен бесчувственный. Он прекрасно понимает эмоции и потребности других и чутко реагирует на них (все называют его «милым»). Но сам он мало что чувствует.
Женщинам, с которыми он встречался, это совсем не нравилось. Он не источал тепла, не был радостным. «С тобой что-то не так, Лен», – говорили они ему. Удрученный этим, Лен провел пять лет на кушетке нью-йоркского психоаналитика. «С вами действительно что-то не так, Лен», – сказала она ему, приложила немало сил, чтобы выявить детскую травму, которая подавляла его естественные положительные чувства, но тщетно. Никакой травмы не было.
На самом деле с Леном все в порядке. Он просто по своему характеру находится в нижнем конце спектра позитивной аффективности. Эволюция позаботилась о том, чтобы там оказалось немало людей, поскольку естественный отбор благоволит как тем, у кого есть эмоции, так и тем, кто их лишен. В некоторых ситуациях эмоциональная холодность Лена является большим преимуществом. Чтобы стать чемпионом по бриджу, успешным опционным трейдером и генеральным директором, нужно сохранять хладнокровие в любой обстановке. Но Лен встречался и с современными американками, которые находят бурные проявления чувств очень привлекательными. Лет десять назад он обратился ко мне за советом, и я предложил ему переехать в Европу, где экстравертная теплота не так высоко ценится. Сегодня он счастливо женат на европейке. Мораль этой истории такова: человек может быть счастлив, даже если у него не так много положительных эмоций.
Расширение горизонта мышления
Как и Лен, я не мог понять, почему в моей жизни так мало положительных эмоций. Тот день в саду с Никки показал ошибочность моей теории, однако только с помощью Барбары Фредриксон, доцента Мичиганского университета, я смог осознать глубокое предназначение положительных эмоций, выходящее далеко за пределы приятных переживаний, которые они нам дарят. Премия Темплтона в области позитивной психологии присуждается за лучшую работу, выполненную ученым в возрасте до 40 лет. Эта награда является самой крупной в психологии ($100 000 за первое место), и мне выпала честь возглавлять отборочный комитет. В 2000 г., когда премия вручалась впервые, ее получила Барбара Фредриксон за теорию о функции положительных эмоций. Впервые познакомившись с ее статьями, я взбежал по лестнице и сказал Мэнди: «Это меняет жизнь!» По крайней мере, для такого ворчуна, как я.
Фредриксон утверждала, что положительные эмоции имеют великое предназначение в эволюции. Они расширяют наши интеллектуальные, физические и социальные границы и позволяют создавать резервы, которые можно использовать при возникновении угрозы или возможности. Когда мы в хорошем настроении, люди лучше к нам относятся, а дружба, любовь и союзы укрепляются[21]. В отличие от зажатости, вызываемой отрицательными эмоциями, мы становимся более восприимчивыми, терпимыми и креативными, более открытыми для новых идей и переживаний.
Несколько простых, но убедительных экспериментов подтверждают новаторскую теорию Фредриксон. Представьте, например, что перед вами коробка с кнопками, свеча и коробка спичек. Ваша задача – прикрепить свечу к стене так, чтобы воск не капал на пол. Для ее решения требуется творческий подход – опустошить коробку, прикрепить ее к стене кнопками и использовать в качестве подсвечника. Перед началом эксперимента исследователь вызывает у вас положительные эмоции: дарит пакетик с конфетами, дает посмотреть забавные карикатуры или просит выразительно произнести несколько позитивных слов. Каждый из этих приемов обеспечивает небольшой всплеск хорошего настроения, и положительные эмоции повышают вероятность того, что вы творчески подойдете к выполнению задания.
Еще один эксперимент: ваша задача – не задумываясь сказать, относится ли слово к определенной категории. Категория – «транспортное средство». Вы слышите «автомобиль» и «самолет» и моментально говорите «верно». Следующее слово – «лифт». Лифт лишь условно можно отнести к транспортным средствам, и большинство людей не сразу признают его таковым. Однако, если экспериментатор предварительно вызывает у вас положительные эмоции, как описано выше, вы реагируете быстрее. Подобное расширение мышления под влиянием позитивного настроя наблюдается и в случае, когда необходимо быстро придумать слово, связывающее понятия «косилка», «иностранный» и «атомный»[22].
Аналогичный интеллектуальный подъем происходит как у маленьких детей, так и у опытных врачей. Двум группам четырехлетних детей предложили в течение 30 секунд вспомнить «такое, что сделало тебя счастливым и заставило подпрыгнуть от радости» или «настолько счастливым, что хотелось просто сидеть и улыбаться». (Эти два условия определяли бурный восторг и тихое счастье.) Затем всем детям дали задание на изучение различных форм, и обе группы справились с ним лучше, чем четырехлетки, получившие нейтральные инструкции[23]. В другом эксперименте 44 терапевта случайным образом разбили на три группы: одна получила небольшую упаковку конфет, вторая зачитывала вслух гуманистические высказывания о медицине, а третья была контрольной. Затем всем врачам представили трудный для диагностики случай заболевания печени и попросили рассуждать вслух при определении заключения. Группа, получившая конфеты, показала наилучший результат – она поставила диагноз быстрее всех. Ее участники не делали поспешных выводов и не высказывали поверхностных суждений[24].
Счастливый, но глупый?
Несмотря на подобные свидетельства, очень соблазнительно считать счастливых людей легкомысленными. Шутки о блондинках утешают более сообразительных, но менее популярных брюнеток. В школе я слыл занудой, а после находил некоторое утешение в том, что многие мои жизнерадостные одноклассники так ничего и не добились в реальной жизни. Взгляд на счастливых людей как на не слишком далеких возник не вчера. Основатель прагматизма Чарльз Пирс в 1878 г. писал, что функция мысли заключается в устранении сомнений: мы не думаем и едва ли осознаем происходящее, пока что-то не пойдет не так[25]. При отсутствии препятствий мы просто скользим по магистрали жизни, и только камешек в ботинке запускает сознательный анализ.
Ровно 100 лет спустя Лорен Аллой и Лин Абрамсон (в то время мои блестящие и неординарные аспиранты) подтвердили идею Пирса экспериментально. Они предоставляли студентам разную степень контроля над включением зеленой лампочки. У некоторых был полный контроль: лампочка загоралась каждый раз при нажатии кнопки и никогда не включалась без нажатия. Однако у других студентов лампочка загоралась независимо от того, нажимали они кнопку или нет. После эксперимента каждого студента просили оценить степень своего контроля над ситуацией. Пессимисты были очень точны в оценках как при наличии контроля, так и при его отсутствии. А вот оптимисты поразили исследователей. Они были точны, когда имели контроль, но даже при полной беспомощности считали, что контролируют ситуацию примерно на 35 %. Короче говоря, пессимисты были мрачнее, но мудрее оптимистов.
Вскоре появились и другие доказательства пессимистического реализма. Пессимисты точно оценивают уровень своих навыков, в то время как счастливые люди считают себя гораздо более умелыми, чем полагают окружающие. Целых 80 % американских мужчин считают, что их социальные навыки выше среднего, большинство рабочих оценивают свою производительность как высокую, а большинство автомобилистов (даже тех, кто попадал в аварии) уверены, что ездят безопаснее среднестатистического водителя[26].
Счастливые люди помнят в основном хорошие события и забывают большую часть плохих. Пессимисты, напротив, помнят и те и другие. Счастливые люди склонны к однобоким представлениям об успехе и неудаче: успех – это результат их собственных усилий, он будет долговременным; в неудаче виноваты другие, она кратковременна и незначительна. Пессимисты беспристрастны в оценке успехов и неудач[27].
Подобные результаты действительно могут создать впечатление, что счастливые люди легкомысленны. Однако сейчас справедливость всех этих выводов о «пессимистическом реализме» активно оспаривается ввиду значительного числа неудачных попыток их воспроизведения[28]. Лиза Аспинуолл (профессор Университета Юты, получившая вторую премию Темплтона в 2000 г.) собрала убедительные доказательства того, что при принятии важных решений в реальной жизни счастливые люди могут быть умнее несчастливых. Она предоставляла участникам эксперимента пугающую, но актуальную информацию о рисках для здоровья. Любители кофе получали статьи о связи кофеина с раком груди, а поклонники солнца – о связи загара с меланомой. Испытуемых Аспинуолл делила на счастливых и несчастливых (в основном по тестам на оптимизм), а через неделю спрашивала, что они помнят о рисках для здоровья. Оказалось, что счастливые люди запоминали больше негативной информации и оценивали ее как более убедительную, чем несчастливые[29].
Разрешение спора о том, какие люди умнее, может быть следующим: при обычном ходе событий оптимисты полагаются на свой положительный опыт, тогда как пессимисты склонны к скептицизму. Даже если лампочка казалась неуправляемой в течение последних 10 минут, оптимисты, опираясь на прошлый опыт, предполагают, что в конечном итоге все наладится. Отсюда и уверенность в 35 %-ном контроле, о котором говорилось ранее, даже если зеленая лампочка фактически была неуправляемой. Когда же события принимают угрожающий характер («Три чашки кофе в день повышают риск развития рака груди»), оптимисты меняют тактику и обращаются к скептическому образу мышления.
Напрашивается интересный, открывающий захватывающие перспективы вывод: позитивное настроение кардинально меняет наш образ мышления по сравнению с негативным. За 30 лет регулярного посещения заседаний факультета психологии, проводимых в унылой, серой комнате без окон, полной неисправимых ворчунов, я не могу вспомнить ни одного случая, когда общая атмосфера там была теплой. Подобная обстановка, похоже, превращает нас в безудержных критиков. Когда мы собираемся для обсуждения кандидатов на замещение должности профессора, то зачастую не можем выбрать никого. Все заканчивается выискиванием промахов и недостатков каждого претендента. За три десятилетия мы отвергли множество молодых людей, которые впоследствии выросли в выдающихся, новаторских психологов, представляющих цвет мировой психологии.
Холодное, негативное настроение переводит мышление в «боевую стойку», когда главной задачей становится выявление недостатков с последующим их устранением. Позитивный настрой создает совершенно иной образ мышления, заставляя смотреть на вещи творчески, терпимо, конструктивно, неагрессивно и нестандартно. Такой образ мышления нацелен не на поиск изъянов, а на обнаружение достоинств. Он фокусируется не на упущениях, а на плюсах совершённого. Возможно, при этом даже задействуется другая часть мозга и другая нейрохимия[30].
Выбирайте место и создавайте настроение в соответствии с поставленной задачей. Вот примеры задач, которые обычно требуют критического мышления: сдача выпускных экзаменов, заполнение налоговой декларации, принятие решения о том, кого уволить, поиск причин повторяющихся романтических неудач, подготовка к аудиту, редактирование текста, принятие ключевых решений в состязательных видах спорта и выбор учебного заведения. Занимайтесь этим в дождливые дни, сидя на стульях с прямыми спинками, и в тихих комнатах, окрашенных в казенные тона. Напряженность, грусть или плохое настроение не помешают вам и даже сделают ваши решения более верными.
В противовес этому, множество жизненных задач требует творческого, широкого и толерантного мышления: планирование рекламной кампании, поиск новой сферы деятельности, принятие решения о вступлении в брак, выбор хобби, а также создание литературных произведений. Занимайтесь этими вещами в обстановке, которая улучшает настроение (например, в удобном кресле, с подходящей музыкой, на солнце и свежем воздухе). По возможности окружите себя людьми, в бескорыстии и доброжелательности которых вы уверены.
Физические ресурсы
Сильные положительные эмоции, такие как радость, делают людей игривыми, а игра тесно связана с формированием физических ресурсов. Игры молодых сусликов включают в себя бег на максимальной скорости, прыжки, переворачивание в воздухе с последующим приземлением и рывком в новом направлении. Молодые мартышки-гусары во время игры с разбегу врезаются в гибкие деревца, которые отбрасывают их в другую сторону[31]. Эти приемы используются взрослыми особями, чтобы спасаться от хищников. Фактически игра – это средство укрепления мышц и сердечно-сосудистой системы, а также выработки навыков спасения от хищников, охоты и ухаживания.
Здоровье и долголетие являются хорошими индикаторами физического состояния, и существуют прямые доказательства того, что позитивное отношение к жизни служит залогом здоровья и долголетия. В самом масштабном на сегодняшний день исследовании 2282 американца с мексиканскими корнями из юго-западных штатов США в возрасте 65 лет и старше прошли ряд демографических и эмоциональных тестов, а затем наблюдались в течение двух лет. Позитивное эмоциональное состояние оказалось сильным предиктором того, кто будет жить, а кто умрет, а также уровня инвалидности. После учета таких факторов, как возраст, доход, образование, вес, курение, употребление алкоголя и заболевания, исследователи обнаружили, что у счастливых людей вероятность смерти и инвалидности была в два раза ниже. Положительные эмоции также защищают от разрушительного воздействия старения[32]. Мы уже говорили о том, что монахини, написавшие оптимистичные автобиографии в 20-летнем возрасте, прожили более долгую и здоровую жизнь, чем послушницы, чьи жизнеописания были лишены положительных эмоций[33]. Также оптимисты в исследовании клиники Майо прожили значительно дольше пессимистов. Помимо прочего, у счастливых людей более здоровые привычки, ниже артериальное давление и крепче иммунная система по сравнению с менее счастливыми[34]. Если добавить к этому выводы Аспинуолл о том, что счастливые люди активнее ищут и усваивают информацию о рисках для здоровья, то складывается однозначная картина: счастье продлевает жизнь и улучшает здоровье.
Пожалуй, наиболее важной чертой, способствующей накоплению ресурсов, является эффективность на работе (более известная как «умение доводить дело до конца»). Хотя очень трудно понять, что здесь причина, а что следствие, – удовлетворенность работой делает человека счастливее или природный оптимизм повышает удовлетворение от работы, вряд ли стоит удивляться тому, что более счастливые люди довольны своей работой заметно сильнее, чем менее счастливые. Исследования, однако, показывают, что именно более оптимистичный настрой приводит к повышению эффективности и доходов. В одном эксперименте оценивали уровень положительных эмоций у 272 работников, а затем отслеживали их производственные результаты на протяжении 18 месяцев. Так вот, оптимисты стабильно получали более высокую оценку со стороны начальства и более высокую зарплату[35]. Масштабное исследование австралийской молодежи, проводившееся в течение 15 лет, показало, что позитивный настрой повышал вероятность получения хорошей работы и более высокого дохода[36]. При попытках определить, что первично – счастье или эффективность (путем целенаправленного улучшения настроения и последующего наблюдения за результатами деятельности), выяснилось, что взрослые и дети в хорошем расположении духа ставят перед собой более высокие цели, добиваются больших результатов и дольше не опускают руки[37].
Последнее преимущество счастливых людей заключается в их способности справляться с неприятностями. Как долго вы можете держать руку в ведре с ледяной водой? В среднем боль становится непереносимой через 60–90 секунд. Рик Снайдер, профессор Канзасского университета и один из основоположников позитивной психологии, использовал этот тест в телепрограмме Good Morning America, чтобы продемонстрировать влияние положительных эмоций на преодоление трудностей. Сначала он протестировал уровень позитива у постоянных участников шоу. Самым большим оптимистом оказался Чарльз Гибсон, который заметно превзошел всех. Затем в прямом эфире каждый участник опустил руку в ледяную воду. Все, кроме Гибсона, выдернули руки еще до истечения 90 секунд. Гибсон же просто сидел с улыбкой (не гримасничая) и все еще держал руку в ведре, когда объявили рекламную паузу[38].
Счастливые люди не только лучше переносят боль и ведут себя более осмотрительно при угрозе. Их позитивный настрой нейтрализует отрицательные эмоции. Барбара Фредриксон показывала студентам отрывок из фильма «На краю», где человек идет по карнизу высотки, прижимаясь к стене. В какой-то момент он теряет равновесие и повисает над потоком машин. Пульс студентов, наблюдающих эту сцену, подскакивает. Сразу после этого студентам демонстрировали один из четырех дополнительных видеоклипов: «волны», вызывающий умиротворение; «щенок», вызывающий смех; «палки», не вызывающий никаких эмоций, и «плач», вызывающий грусть. Клипы «щенок» и «волны» снижали частоту сердечных сокращений, а клип «плач» заставлял сердце биться еще быстрее[39].
Социальные ресурсы
На седьмой неделе жизни моя младшая дочь, Керли Дилан, впервые показала, что она растет. Во время кормления девочка стала отрываться от груди, чтобы посмотреть на мать и улыбнуться. Мэнди улыбалась в ответ и смеялась, а Керли расплывалась в еще более широкой улыбке. Когда этот процесс повторяется, с обеих сторон формируются крепкие узы любви (или то, что этологи, избегая субъективных терминов, называют «безопасной привязанностью»). Дети с безопасной привязанностью, взрослея, превосходят сверстников почти по всем показателям, включая настойчивость, решение проблем, независимость, исследовательскую активность и энтузиазм. Способность испытывать положительные эмоции и соответствующим образом выражать их лежит в основе не только любви между матерью и младенцем, но и практически всех любовных и дружеских отношений. Меня не перестает удивлять то, что моими самыми близкими друзьями становятся не другие психологи (несмотря на общие взгляды, время, проведенное вместе, и сходное образование) и даже не интеллектуалы, а люди, с которыми я играю в покер, бридж и волейбол.
Исключение лишь подтверждает правило. Существует трагический паралич лица, называемый синдромом Мёбиуса, при котором жертвы не могут улыбаться. У людей, родившихся с этим недугом, лицо не отражает эмоций, поэтому при самом дружелюбном разговоре кажется, что они остаются обескураживающе безучастными. Им чрезвычайно трудно заводить и поддерживать даже случайные знакомства. Когда разрушается цепочка «положительное чувство – его выражение – ответное чувство – взаимность», нарушается связь, необходимая для гармоничного развития близких отношений.
Обычно психологические исследования сосредоточены на патологиях: в качестве объектов выбирают наиболее депрессивных, тревожных или агрессивных людей и анализируют их образ жизни и характер. Я занимался этим два десятилетия. Не так давно вместе с коллегой Эдом Динером мы решили сделать прямо противоположное и сфокусироваться на образе жизни и особенностях самых счастливых людей[40]. В нашем эксперименте приняли участие 222 студента колледжа. Мы тщательно оценили уровень их оптимизма по шести шкалам и отобрали 10 % самых счастливых. Эти «очень счастливые» люди заметно отличались от среднестатистических и несчастных индивидуумов одним аспектом: богатой и насыщенной социальной жизнью. Представители этой группы проводили меньше всего времени в одиночестве (по большей части общались) и высоко оценивали свои отношения. Все они, кроме одного, сообщили о наличии романтического партнера на момент исследования. У них было немного больше денег, но количество негативных или позитивных событий в жизни не отличалось от остальных. Также не было особых отличий в продолжительности сна, просмотре телевизора, физической нагрузке, курении, употреблении алкоголя и религиозной активности. Многочисленные исследования подтверждают, что у счастливых людей больше знакомых и друзей, они чаще состоят в браке и активнее участвуют в коллективных мероприятиях[41].
Следствием тесной связи счастливых людей с окружающими является их альтруизм. Я, до того как ознакомился с этими данными, полагал, что именно несчастные личности, хорошо знакомые со страданиями, более склонны к альтруизму. Однако результаты исследований настроения и помощи другим неизменно показывают, что счастливые люди чаще демонстрируют это качество. В лабораторных условиях дети и взрослые, пребывающие в приподнятом расположении духа, проявляют больше эмпатии и охотнее жертвуют деньги нуждающимся. Счастливый человек меньше сосредоточен на себе, более расположен к окружающим и готов делиться хорошим настроением даже с незнакомцами. Когда же нам плохо, мы становимся недоверчивыми, замыкаемся в себе и сосредоточиваемся на собственных потребностях. Забота исключительно о своих интересах более характерна для нас, когда мы грустим, не радуемся.
Счастье и взаимный выигрыш: новый взгляд на эволюцию
Теория Барбары Фредриксон и все эти исследования окончательно убедили меня в ценности положительных эмоций в нашей жизни. Подобно многим другим обитателям холодной половины шкалы позитивности, я утешал себя тем, что мои чувства не имеют значения, поскольку ставил во главу успешное взаимодействие с миром. Однако положительные эмоции важны не только потому, что приятны, но и потому, что они значительно улучшают взаимодействие с миром. Положительные эмоции в нашей жизни укрепляют дружбу и любовь, улучшают здоровье и помогают достигать больших успехов. Теория Фредриксон также отвечает на вопросы, поставленные в начале главы: что заставляет нас испытывать радость? Откуда берутся наши чувства?
Расширение и созидание – то есть рост и позитивное развитие – являются ключевыми характеристиками взаимовыгодного взаимодействия. В идеале чтение этой главы можно считать примером такого взаимодействия: если я хорошо справился со своей задачей, то интеллектуально обогатился в процессе ее написания, а вы обогатились в процессе ее чтения. Любовь, дружба и воспитание детей почти всегда приносят огромный взаимный выигрыш. Почти каждый технологический прорыв (например, создание печатного станка или чайно-гибридной розы) – это взаимовыгодное достижение. Печатный станок не уменьшил ценность чего-либо, наоборот, он приумножил ее.
Здесь кроется вероятная причина существования чувств. Точно так же, как отрицательные чувства служат сигналом «здесь есть драконы», который сообщает о возможном проигрыше, положительные эмоции тоже дают сигнал. Он сродни неоновой вывеске «здесь возможен рост», указывающей на потенциальную взаимовыгодную ситуацию. Активируя широкое, толерантное и творческое мышление, положительные чувства максимизируют социальные, интеллектуальные и физические преимущества, которые вы получите.
Теперь, когда мы убедились в ценности счастья для нашего бытия, встает главный вопрос: можно ли увеличить количество положительных эмоций в жизни? Попробуем разобраться в этом.