Снежана медленно побрела в свою комнату. Ее тело не слушалось, а колени дрожали и подкашивались. В голове был только один вопрос: «Как я могла так вляпаться?»
Саша пошла в свою комнату и упала на кровать.
Каждая снежинка — как письмо с небес
Отца Вадим никогда не видел. Мама рассказывала, что он был геологом, бесконечно преданным науке, любил экспедиции, постоянно стремился сделать очередное открытие, но трагически погиб. Когда мамы не стало, бабушка рассказала мальчику, что все рассказы ее дочери — «чушь собачья» и никто никогда не видел этого «великого геолога».
Вадиму было десять, когда он потерял маму. Его воспитанием занималась бабушка, дедушки не стало через год после смерти матери, но дед успел увлечь мальчика машинами и, как он сам выражался, «сделать из него мужчину». Дед занимался ремонтом машин, и после уроков Вадим пропадал в его гараже. Он помогал чем мог и даже садился за руль, подкладывая под задницу подушку и еле дотягиваясь до педалей. Учился мальчик очень хорошо, все предметы в школе давались ему легко. Когда дедушки не стало, все дела по дому перешли на плечи внука. В девяностые годы времена были сложные, нужно было выживать, и Вадим по утрам работал почтальоном, а после школы мыл машины на парковке у гаражей или магазина запчастей. Иногда вечерами приходилось мыть подъезды, если бабушка плохо себя чувствовала. Она тоже хваталась за любую работу, чтобы выжить: одной ее пенсии едва хватало, чтобы заплатить за коммунальные услуги. В зимние месяцы Вадим продавал газеты, только не на улице, как это делали обычные распространители печатной продукции, а ходил по квартирам, стучался в двери и предлагал купить «свежий выпуск самой интересной газеты в мире». Были те, кто прогонял наглого мальчишку, но в основном люди покупали и даже просили в следующий раз принести журнал или другую газету. Тогда мальчик записывал все пожелания, и такие клиенты становились постоянными покупателями. Все заработанные деньги он отдавал бабушке, а та выдавала ровно до копейки на необходимые нужды или покупки. Например, в парикмахерской мыть голову до стрижки было дорого, и Вадим ее мыл дома. Для школы вместо авторучек он покупал стержни и, когда паста заканчивалась, заменял их. В старших классах даже донашивал туфли покойного деда, потому что не было денег купить новые.
Бабушка внука лаской не баловала. Она была человеком скрытным и своих чувств не показывала, но Вадим знал, что является для нее всем, и старался, всегда помогал чем мог. Бабушки не стало за месяц до выпускного. И если раньше он планировать поступать в университет в родном городе, то после потери самого близкого человека его ничего не держало в Красноярске, и после выпускных экзаменов он уехал в Москву. Вадим даже близко не знал куда будет поступать в столице, но его выбор пал на случай: в поезде он познакомился с парнем, который четко знал, что поступает в РУДН. Рассказывал про дружбу народов и хорошие общежития для иногородних:
— Говорят, что все остальные институты в ужасных состояниях. А этот держит марку. Туда же постоянно приезжают иностранцы, а перед ними наше правительство всегда стелется.
Вадим решил ехать с ним. По приезду поселился в общежитии и долго размышлял, что выбрать: его тянуло и к технике, и к изучению иностранных языков. Все же выбрал факультет гуманитарных и социальных наук, кафедру иностранных языков и секцию китайского языка, ему было интересно восточное направление.
После поступления, чтобы иметь деньги, он вечерами подрабатывал в соседской мастерской возле общежития.
Один раз к нему заехал Костик. Тогда еще в обиходе слово «мажор» встречалось не часто, но Костик был именно таким: мальчик из богатой семьи, в модных вещах, на новенькой иномарке, с отличным самомнением. Он заехал в ремонтную мастерскую к Вадиму поздним вечером в пятницу со своими веселыми друзьями, которые дирижировали бутылкой вина и курили какие-то вонючие сигареты.
— Погляди, вот тут один урод ударил, — Костик указал на вмятину на левом крыле, — сможешь за ночь выровнять?
Вмятина была небольшая, скорее всего, кто-то просто сильно ударил рукой и ее можно было без рихтовки вытянуть, но для этого надо было разобрать, а потом собрать всю дверцу. Не целую ночь, но повозиться надо было.
Костик заметил замешательство и вытащил пачку купюр:
— Вот тебе за беспокойную ночь. У меня отец просто помешан на машинах, следит за каждой царапиной, не могу к нему приехать с такой вмятиной. Подрихтуй, плиз? А мы пока в ресторанчике посидим, подождем. Лады?
Вадим согласился. Про себя, конечно, был очень удивлен, ведь повреждение было небольшим. Неужели богатые люди, коим точно являлись и Костик, и его отец, заморачиваются на таких мелочах?
Как оказалось позже, Костик его обманул.
Этот автомобиль «золотая молодежь» угнала из салона, где работал дядя Костика. Пока дядя был занят другими клиентами, племянник сел за руль и с другом укатил в неизвестном направлении. Потом к ним присоединились еще пара парней, и они ездили по городу, распевая песни в открытые окна. Отец Костика позвонил сыну и приказал, чтобы к утру машина была в салоне и на ней не было ни одной царапины, а если они будут, то парня накажут. В основном его запирали дома или, когда он совсем ужасно себя вел, лечили в Швейцарии от наркозависимости.
Вадим быстро справился с задачей, и на следующий день Костик заехал к нему уже на своем автомобиле и предложил выпить пива. Они посидели, разговорились и через неделю еще раз встретились.
Костик заметил, что когда рядом с ним Вадим, то девушки немного по-другому реагируют на них, улыбаются и даже сами пытаются познакомиться. Костик был очень эффектным, даже смазливым, но он почти сразу отталкивал противоположный пол своим наглым взглядом и пошлыми шуточками.
— Как бабы стелются под тебя! Как ты это делаешь? — спрашивал Костик нового друга.
— Не знаю, — смеясь, пожимал плечами тот, — просто улыбаюсь и отвожу взгляд.
— Да, я заметил, что ты молчун, но глазастый молчун. Интересно, надо попробовать. Типа ты загадочный и пусть сами добиваются тебя?
— Меня дед всегда учил, что мужчина должен открывать рот, когда у него уже все дела закончились.
— И как это на практике применять? — не понял Костик.
— Меньше болтовни, больше действий. Пододвинуть стул, подать пальто, угостить кофе, самому приготовить чай.
— У тебя есть телка?
— Постоянной нет, — признался Вадим.
— Сразу скучно становится, да?
— Просто пока не влюбился. А ты? Нравится кто-то?
— В школе была одна коза, я ей и так и сяк, даже цветы купил как-то и притащил к ней в хрущевку, а она их приняла и все. Никакой отдачи! А в универе все телки левые, на кривой козе не подъедешь, ну а что ты хочешь, в МГИМО бедняки не учатся.
— Мне кажется, что это хорошо, когда девушка знает себе цену, — философски заметил Вадим.
— Так им цена грош! А вот понтов на миллион.
Телефон Костика зазвонил, и он раздраженно ответил:
— Да, папа, со мной все хорошо, я с другом сижу, — сразу доложил он. — Его зовут Вадим. Познакомились случайно, папа, пожалуйста, не начинай свои президентские проверки. Обыкновенный парень, учится в РУДН, — Костик показал другу на телефон и закатил глаза. — Хорошо, обязательно познакомлю вас. Да, договорились!
Костик нажал на красную кнопку и обратился к Вадиму:
— Прости, вечно меня контролирует. Вот теперь узнал, что у меня новый друг, и хочет с тобой познакомиться. Приглашает на обед в воскресенье. Приедешь?
Вадим пожал плечами:
— Неудобно как-то…
— Мы практически соседи, — Костик засмеялся, — тут от МКАДа по Калужскому шоссе всего пять километров и наш дом. Я за тобой заеду в три.
Отца Костика звали Владимир Сергеевич. Это был мужчина под сорок: в коротких черных волосах проглядывала седина, на лбу и в уголках глаз — тонкие морщинки. Мать, Виктория Игоревна, выглядела намного моложе мужа, но по подсчетам Вадима они с супругом были ровесниками. Никитины с радостью приняли нового знакомого сына, накормили вкусным обедом и предложили приезжать каждые выходные.
Дом у них был огромный, в три этажа, в окружении высоких елей и туй, с бассейном и теннисным кортом.
Владимир Сергеевич строго контролировал сына, тот должен был докладывать отцу о любом перемещении по городу. Виктория Игоревна же слишком сильно баловала Костика, а он этим умело пользовался.
— Мам, я хочу сегодня в клубе зависнуть, — попросил Костик маму за столом, когда отец вышел на веранду выкурить сигару.
— А отцу ты это как объяснишь? Он не отпустит! — Виктория Игоревна говорила шепотом, чтобы муж не услышал их разговор.
— Вы во сколько ляжете спать? В десять?
— Наверное…
— А я в одиннадцать срулю. Тихо выйду, перелезу через забор и поеду в клуб. Он тут совсем недалеко, возле Теплого Стана.
— На чем? — прошипела Виктория Игоревна.
— За мной Эдик приедет на машине. Мы до двух потусим, и я сразу домой. Подстрахуй меня, пожалуйста!
— Как? — она развела руки в стороны.
— Позови его раньше спать, убаюкай, — Костик рассмеялся. — Ну мне ли тебя учить? Он мне вообще жизни не дает. Даже с девочкой встретиться не могу, постоянно под колпаком у него.
— А в клубе будет девочка? — с надеждой в глазах спросила Виктория Игоревна.
— Да, я уже месяц с ней встречаюсь, может, очень скоро познакомлю тебя.
— Вадим, а ты тоже там будешь? — спросила женщина.
Вадим растерялся, не зная, что ответить, но это за него сделал Костик:
— Конечно. Наши девчонки — лучшие подружки. Так что мы вместе сейчас тусим.
— Ладно, — вздыхая, согласилась женщина, — только вы недолго, чтобы в три был дома.
— Отлично! Тогда я жду от тебя смс, как он уснет.
Виктория Игоревна кротко кивнула.
Костик встал, обнял мать и сказал:
— Ты лучшая на свете мама, помни это!
И поцеловал в макушку.
В машине, когда отвозил Вадима в общежитие, уже разоткровенничался: