— Отец продыху не дает! А ты ему понравился, это очень хорошо! Значит, надо почаще к нам в гости приходить, пусть видит, что я с нормальными парнями дружу.
— Ему не нравятся твои друзья?
— Да. Ну курим мы иногда травку, и что, это преступление?
— Только ли травку? — Вадим укоризненно посмотрел на друга.
— Я — только траву, — не очень уверенно ответил Костик.
— И другое даже не пробовал?
— Ой, можно подумать, ты не пробовал!
— Конечно, нет! У меня на жизнь большие планы…
Костик его перебил:
— Вот поэтому ты и понравился моему отцу. Тот тоже любит планы строить и рассуждать о жизни. А я хочу взять все по максимуму! Хочу прожить так, чтобы было, что рассказать детям. А то знаешь, как мои предки прожили большую половину своей жизни? Учились в универе, познакомились, поженились, у них родился я. Все! Теперь они живут моей жизнью. Моей! А не своей. На хрен такое надо? Я не собираюсь жениться еще лет сто! И хочу перепробовать все: и герыч, и дурь, и кокс… Кстати, неделю назад попробовал болтушку, один аптекарь приволок, наверное, недовар какой-то был, от него у меня такая абстяга началась, думал, кончусь, почти на сутки застрял в астрале. Лучше гертруды для меня ничего нет, отходняк легкий.
— А если отец узнает?
— Он ваще не шарит! Я вчера звоню Димасу и говорю: пришли мне банку черной икры. А отец как раз подошел и говорит: в холодильнике на верхней полке икра есть, зачем ты просишь друзей привезти? Прикинь? Ваще не врубается. И вроде молодой мужик еще, тридцать восемь ему, а не шарит вообще. А мама так еще хуже. Всему верит, надеется на внуков, — он громко рассмеялся. — Я детей на дух не переношу. Похоже, она, бедняга, их никогда не дождется…
Вадиму был очень неприятен и этот разговор, и сам Костик. Но как отделаться от него, он не знал. Понимал, что тот его держит только для отвода глаз у родителей, но когда он заходил к ним в дом и видел счастливые глаза Владимира Сергеевича и Виктории Игоревны, все сразу забывал и наслаждался тем, что ему бог не дал, — семьей. Пусть не своей, пусть чужой, но эти люди хорошо к нему относились, специально готовили те блюда, которые он любит, и пытались угодить. Это был для него абсолютно новый опыт: сидеть за большим столом, есть красиво украшенные блюда, беседовать на различные темы. Он впитывал в себя эти незнакомые запахи крепкого счастья и мечтал, что когда-нибудь тоже создаст семью и будет вот так сидеть и вдыхать их глубоко и равномерно, чтобы ощутить каждый вдох и насладиться его тонким сладостным запахом.
Надышаться можно только ветром
Лера вошла в квартиру подруги, разулась, переместилась в гостиную и присела на кожаный диван.
— Саша в универе?
Снежана кивнула и рассказала последние новости: про предложение руки и сердца и находку Альберта, протянув ей справку о судимости Вадима.
Валерия долго водила глазами по печатным буквам, молчала, но потом все же спросила:
— Ты что чувствуешь к нему?
Снежана пожала плечами:
— Мне ужасно трудно анализировать происходящее.
— Не нужно его анализировать. Скажи мне, что ты чувствуешь к нему?
— Ты разозлишься… — предположила Снежана.
— Понятно. Любишь.
Снежана промолчала.
— Вот что я тебе скажу, Снежок. Тебе надо с ним обязательно поговорить. Это раз. Два — это то, что он не повел себя как мудак с тобой. Он переспал и на следующий день сделал предложение. Это говорит о том, что у него к тебе есть чувства и они немалые, раз он до тридцати шести лет не был женат.
— Из них десять он отсидел, — тихо напомнила ей Снежана.
— Может, ты не в курсе, но и в тюрьме люди выходят замуж и женятся. И даже очень активненько. Было бы желание и был бы рядом достойный человек. У него, значит, не было. А вот получить вышку в РУДН желание было! И китайский выучить тоже. Я, конечно, не уверена в этом и вообще никогда его не видела, но думаю, что вышку он получил в тюрьме. Это что значит? А то, что у мужика есть яйца. И бизнес он потом раскрутил, и хата, и тачка у него тоже имеются. Не то что у твоего Альбертика. Да, с Сашкой все получилось нехорошо. Но, с другой стороны, а как бы вы тогда познакомились?
— То есть ты за него…
— Я за то, чтобы давать людям шанс. И эту статью, — Валерия кивнула на лист бумаги на столе, — я знаю. Моя мать не по ней сидела, но она моего отца не убивала. Это был несчастный случай, который приписали как убийство. А эта статья не за преднамеренное убийство!
— А изнасилование? — тихо спросила Снежана.
— Не знаю я, Снежок, не знаю. Но нельзя лишать человека шанса начать жизнь заново, даже если он очень сильно оступился. Да, понимаю, это страшно, он лишил кого-то жизни, но, блин… каждый ошибается.
— Лер, я… даже не знаю, как тебе это сказать… Нет, мне не по фиг на все это, но я не буду с ним по другой причине. Саша дала мне четко понять, что или он, или она.
Валерия нахмурилась:
— А какого, простите, хера, она такое заявила?
Снежана опустила голову.
— И ты поведешься? — возмутилась Валерия.
Подруга продолжала молчать.
— Вот же… закрой уши, я сейчас буду ругаться матом.
— Мне не двенадцать.
— Тебе еще меньше, раз ты принимаешь такие решения!
Валерия встала и налила себе воды из кулера.
— Я надеюсь, что ты передумаешь.
В дверь позвонили, и Лера спросила:
— Ты кого-то ждешь?
Снежана замотала головой и сказала:
— Надеюсь, это не Альберт.
— Ты его еще не спустила с пятого этажа? — поинтересовалась Валерия. — Ну так я сейчас это сделаю!
Она уверенно направилась в коридор и распахнула дверь.
На пороге стоял Вадим с букетом тюльпанов. Она сразу поняла, что это он, и не сдержалась:
— Как красив, зараза!
— Что, простите? — не понял Вадим и растеряно посмотрел на женщину.
— Я говорю, доброе утро!
— А, да, здравствуйте. А Снежана дома?
— Где ей еще быть? Проходите. Мне уже пора, а вы давайте… не робейте! — она перекрестила его и, прошептав «с Богом», закрыла за собой дверь.
Вадим несмело зашел в гостиную и, увидев Снежану, сразу почувствовал ее холодность и отрешенность. Она сидела на диване и кивнула ему, чтобы он сел рядом.
Он молча протянул ей букет и присел рядом.
Снежана положила тюльпаны на журнальный столик, взяла справку о судимости и протянула ему.
— Это правда? — спросила спокойно, даже немного громко.
Вадим прошелся глазами по тексту, положил лист бумаги на стол и тоже спросил:
— Правда что? Что отсидел десять лет? Да.
— А изнасиловал и убил?
— Нет.
Снежана понимающе кивнула и немного с издевкой предположила:
— То есть тебя незаконно посадили, да?
— Меня подставили.
— Прям как в кино?
— Да, — Вадим еле сдержался, чтобы не нагрубить, и встал: — Я думаю, что тебе надо время, чтобы принять эту информацию. Понимаю, как страшно узнать такое про человека, о котором была совсем другого мнения. Но я еще раз повторю — я никого не насиловал и не убивал.
— Мне просто интересно… А когда ты собирался мне рассказать об этом? Когда бы мы поженились? Или когда бы я родила тебе детей? Или когда бы они пошли в школу?
— Думаешь, в этом не страшно признаваться?
— То есть ты вообще не собирался меня ставить в известность, что отсидел десять лет в тюрьме?
— Не мучай меня, пожалуйста. Если ты захочешь, я тебе все расскажу и даже докажу.
— Не захочу, Вадим. Уходи и больше никогда не появляйся в моей жизни. На барной стойке твое кольцо, забери его, пожалуйста. Я надеюсь, очень скоро найдется девушка, которая поверит во все это. Но это точно не я.
— Ладно, я понял.
Он слегка поклонился и вышел из квартиры, а Снежана осталась сидеть, как будто ее оглушили.
Но через пять минут в квартиру опять позвонили.
Снежана не хотела открывать, но когда в дверь стали бить ногами, она побрела в прихожую и распахнула ее, готовясь к тому, что если это Альберт, то она спустит его с пятого этажа.
Но это была Лера.
— Какой мужик. Метель, ты дура!
— Ага, — согласилась Снежана и направилась к любимому дивану.
Лера включила чайник и стала искать заварку.
— Что он сказал?
— Что отсидел, но невиновен.
— Вот! Как я тебе и говорила!
— Ага, — опять согласилась Снежана.
Валерия заварила чай, сделала бутерброды и позвала подругу завтракать:
— Иди сюда, Метель, я тебя буду учить уму-разуму.
Снежана села на стул и откусила бутерброд.
— У него есть татуировка на теле? — спросила Валерия.
— Нет. Не знаю… я не видела.
— Я так и думала! — воскликнула она. — Только прикинь, сидеть десять лет на зоне и не сделать тату! Железные яйца.
Снежана скривилась:
— Так себе аргумент.
— Ты не понимаешь, — махнула на нее рукой Лера, — у человека другие понятия в жизни, другие планы, он не повелся на тюремные законы, а выстоял. Ой, что я тут разрываюсь! Ты меня даже не слушаешь! Сейчас допью чай и поеду на работу. И ты тоже не сиди дома, езжай проверь свои дебеты с кредитами. Но запомни одно, что нельзя рассуждать так категорично. Любой человек, даже тот, который любит другого и жить без него не может, делал ему больно. Каждый человек немного тварь. Так что не суди и не судима будешь. И подумай хорошенько о Сашке. Она через год-два найдет себе очередную огромную любовь и уйдет с ним в закат создавать семью. А ты останешься у разбитого корыта. Ни дочки, ни мужа, ни других детей, которые у тебя могли быть, если бы ты выбрала любимого мужчину, а не дочь.
Снежана только волком посмотрела на нее, но Лера не смутилась и продолжила:
— И не смей мне говорить, что я не мама и не знаю, что такое иметь дочь. Саша и моя дочь. А я ее крестная мать. И люблю я ее не меньше.
— Нет, меня ты любишь больше, — улыбнулась Снежана.
— Обеих люблю одинаково. Поэтому и прошу тебя подумать. Вадик — хороший мужик. Слишком красивый, конечно, но внешность не выбирают так же, как и родителей и родину. Ой, что-то меня не туда занесло, ну ты меня поняла, да?