— Что-то ты, Лера, слишком высоко прыгаешь перед мужчиной, который оскорбил и унизил твою крестную дочь! — заявила Саша и присела напротив Вадима, задрав одну ногу на стул.
— Люди пришли сюда с разговором, и опусти ногу, это неприлично, — высказалась Валерия и строго посмотрела на Сашу.
— Океюшки, — Саша опустила ногу и, развалившись на стуле, с презрением посмотрела на Вадима, — слушаем ваши разговоры.
Владимир Сергеевич с интересом рассматривал всех присутствующих женщин и даже, как показалось Валерии, усмехался.
Снежана нерешительно присела рядом с подругой и не знала, куда ей девать глаза. Волнение мешало сосредоточиться, а руки дрожали.
— Самое первое, я хочу извиниться перед вами, — тихо заговорил Вадим, сначала посмотрев на Снежану, потом на Александру.
— Я думаю, ты знаешь, куда всунуть свои извинения, да? — грубо выкрикнула Александра.
— Саша! — стукнула по столу Валерия. — В приличном обществе так не изъясняются.
— Лера, этот мудак меня бросил и даже не соизволил объяснить причину. Взял и за секунду заблокировал мой телефон.
— Я полюбил твою мать. Хотела, чтобы я пришел и сказал тебе это? — так же громко спросил Вадим.
— Да! Хотела бы! Или ты думаешь, я бы об этом не узнала? Я бы хотела хоть какое-то объяснение, а не дежурное «все дело во мне, потому что я мудак!».
— Ш-ш-ш. Соблюдаем субординацию, не кричим и матом не ругаемся, правильно я говорю, Владимир…
— …Пушкин, — ответил новый знакомый, — совершенно правильно, Лерочка.
Только сейчас Снежана стала приходить в себя и, выпрямив спину, посмотрела на Вадима и спросила:
— Что ты делаешь в моем доме?
— Я пришел к тебе с доказательствами, что я никого не насиловал и не убивал. Вот, Владимир Сергеевич все готов подтвердить.
— Мне не нужны подтверждения. Ты сделал мне предложение? Я отказала.
— Ты отказала из-за того, что думала, что я насильник и убийца.
— Нет.
— А почему? — не сдавался Вадим.
— Потому что ты мудак! — опять выкрикнула Саша.
Владимир Сергеевич взял со стола салат и принялся накладывать себе в тарелку.
— Лерочка, салатик? — предложил он.
Валерия слегка кивнула, и новый знакомый с улыбкой положил и ей в тарелку пару ложек. Вадим в ожидании ответа смотрел на Снежану.
— Я не хочу, чтобы моих детей, если они у меня будут, всю школьную жизнь гнобили из-за того, что их отец — уголовник.
За столом наступила гробовая тишина. Владимир Сергеевич замер с вилкой во рту, и даже у Саши округлились глаза от удивления.
— Что ты мелешь? — тихо спросила подругу Валерия.
— Я была свидетелем того, как тебя ненавидели все одноклассники, — Снежана посмотрела на подругу, - потому что твоя мама убила отца и за это отсидела восемь лет в тюрьме.
— Что? — Саша даже привстала и уставилась на Валерию. — Лера, это правда?
Женщина проигнорировала ее вопрос, но задала встречный Снежане:
— Может, и ты меня ненавидела, как мои одноклассники?
— Я тебя любила. И люблю. Но такой судьбы своим детям я не хочу, — закончила речь Снежана, — приятного аппетита.
Она встала и вышла из гостиной, а Вадим резко вскочил. Его кулаки были крепко сжаты, а на скулах играли желваки.
Владимир Сергеевич в упор смотрел на Валерию. Женщина побледнела, но в ее глазах пылал пожар возмущения. Она тоже встала и побрела в коридор.
Когда все ушли, Саша пошла в комнату матери, но дверь оказалась закрытой.
— Мам, ну открой.
— Я сплю.
— Неправда. Разве после такого уснешь? Ну открой.
— Саша, я сплю!
Александра вернулась в гостиную, походила там и направилась в свою комнату.
Двое мужчин и Валерия вышли из подъезда. Не замечая никого, женщина медленно поплелась домой. Владимир Сергеевич похлопал по спине Вадима и кивком указал, чтобы следовал за ним.
Они шли позади Валерии и молчали. Когда дошли до ее подъезда и даже вошли в него, ничего не изменилось, Валерия была погружена в свои мысли и не замечала мужчин, даже когда всунула ключ, зашла в квартиру и закрыла за собой дверь.
Владимир Сергеевич покачал головой и пошел вниз по ступенькам.
— Сложная ситуация, Вадим, — сказал он, закурив трубку. — Но женщины хорошие у тебя, настоящие.
— Уже не у меня, — тихо ответил Вадим.
— Это мы еще посмотрим. Пошли домой, коньяка хочется.
— Я лучше поеду… — предложил Вадим.
— Куда? На СТО работать? Опять все руки в масле будут, да и настроение ты так себе все равно не поднимешь.
— Коньяк тоже не поможет.
— Время поможет. Ты уж прости, но дров ты действительно наломал немало. Девчонку эту, дочь Снежаны, ты обидел сильно. Нельзя так расставаться, нужно по-человечески, по-хорошему, а лучше вообще ничего не обещать, пока не определился.
— Да это она нафантазировала, я ее чуть более суток знал и ничего не обещал, — стал оправдываться Вадим.
— Все, пошли домой. Чаю выпьем, раз не хочешь коньяка. И подумаем, что дальше делать, — он посмотрел на Вадима, улыбнулся и добавил, — герой-любовник.
Вопреки видимости именно зима — пора надежды
Валерия проснулась затемно. Долго крутилась в постели и анализировала вчерашний вечер. Нет, она не обижалась на Снежану и даже ее понимала. Уж кому, как не ей знать, как ужасна агрессия одноклассников. Раньше это называлось травлей, сейчас больше используют иностранное слово — буллинг.
Так уж случилось, что и Снежана, и Валерия в школе были подвержены этому эмоциональному, а Снежана — даже физическому насилию. Подруга — потому что имела нестандартную внешность, Валерия из-за тюремного прошлого своей матери.
Валерия хорошо запомнила тот день, когда зашла проведать Снежану с бабушкой и не нашла девочку в квартире. Со смерти матери тогда прошел всего месяц и девочка все еще испытывала по этому поводу душевные страдания.
— Баб Глаша, где Снежана? — спросила она.
— Я думала, что у тебя эта безмозглая дура. Пришла вся в слезах, соплях, форму испачкала, колени разбиты, на лице синяк. Говорит, упала. Это же надо быть такой идиоткой!
За несколько секунд Валерия все поняла и стала искать девочку по квартире. Нашла сразу, в шкафу. Не спеша, уговорами, она ее вытащила, заставила поесть, а потом просто обняла. И все. Снежана моментально расслабилась и успокоилась.
Потом Валерия учила девочку, как себя вести, чтобы не нарываться на конфликты с одноклассниками. Она знала, каково это, потому что сама через это прошла. Валерия тоже пряталась в шкафу, у нее часто случались беспричинные боли в животе и груди и проблемы с аппетитом. Наверное, это было чудом, что она все это смогла пережить без печальных последствий и свою маленькую подругу научить, как противостоять одноклассникам.
Конечно, в чем-то Снежана была права, и Валерия это понимала. Она сама бы никогда не пожелала того, что пережила в детстве. Даже врагу, а уж собственному ребенку… Но с другой стороны, травить могут и без оснований, и это надо было обязательно донести до Снежаны.
Валерия приняла контрастный душ, сделала легкий макияж и стала собираться на работу.
В дверь позвонили. Женщина посмотрела на часы: начало девятого, наверняка Снежана, подумала она и открыла дверь.
Но на пороге стоял Владимир Сергеевич с букетом пионов и белой коробкой, перевязанной шпагатом.
Валерия сначала растерялась, но, заметив, что и новый знакомый выглядит взволнованным, улыбнулась и то ли спросила, то ли констатировала факт:
— Пушкин?!
— Он самый, собственной персоной, — мужчина протянул ей букет.
Она приняла его и втянула носом нежный, немного сладковатый запах.
— Ну проходите, дорогой поэт. Кофе будете? Или сразу начнете читать мне ваши стихи?
— Если можно, начну с кофе.
Валерия пригласила гостя в гостиную и подошла к кофе-машине.
— Вот тут еще пончики, — мужчина поставил на стол белую коробку.
Валерия нажала на кнопочку на кофе-машине, и, пока готовился напиток, развязала коробку и выложила на тарелку четыре пончика.
— Минуты две они молчали, но к ней Онегин подошел и молвил: «Вы ко мне писали? Не отпирайтесь, я прочел».
Владимир Сергеевич процитировал эти стихи, подошел и взял чашку с кофе. Затем он подхватил двумя пальцами пончик и стал его поедать, неумело облизывая от сахарной пудры губы.
Валерия с любопытством наблюдала за ним и ждала продолжение, но мужчина потянулся за вторым пончиком:
— Вам два и мне два. Все по-честному, если вы не возражаете.
— Да хоть все четыре, я из сладкого только варенье ем, мучное не люблю.
— Поэтому вы такая стройная, а я вот немного поправился к старости.
Владимир Сергеевич явно напрашивался на комплименты, потому что выглядел он на редкость холеным и ухоженным, хотя глубокие морщины выдавали, что ему точно за пятьдесят. К тому же он был в меру упитан и широкоплеч, но лишнего веса точно не было.
— А что там по стихам? Продолжать будете?
— Нет. Я вдруг вспомнил, что там все очень плохо закончилось: «но я не создан для блаженства, ему чужда душа моя, напрасны ваши совершенства, их вовсе не достоин я».
— Да, да, я в школе учила ответ Татьяны: «я тогда моложе, я лучше, кажется, была, что в сердце вашем я нашла?». Ладно, товарищ Пушкин, я так понимаю, вы пришли, чтобы поговорить про Снежану и Вадима?
— Нет. Я пришел пригласить вас сегодня в театр.
— Ух ты! Вот это сюрприз. Нет, я вчера заметила, что вы очень внимательно меня разглядывали, но приняла это на другой счет. Так что сразу спрошу — вы женаты, товарищ Пушкин?
— А вы всегда такая прямолинейная? — Владимир тепло улыбнулся.
— Да. Мне кажется, так проще жить. На эмоциональных качелях я уже накаталась. Хочется стабильности и нормальных человеческих отношений.
— Я разведен. Давно.
— Дети уже, наверное, взрослые?
— У меня нет детей. Только Вадим, он мне как сын.
— А на меня у вас какие планы? Развлечься или что-то посерьезней?