Поскольку цель такого рода войны – разрушение организации психосферы противника, паралич его воли к борьбе, то главная битва разворачивается за историю страны-мишени. Ее начинают порочить, переписывать, смеяться над ней. Одним из примеров битвы за историю является попытки идентификации Сталина и Гитлера, перекладывание ответственности за развязывание Второй мировой войны на Советский Союз и т. д. То есть бьют по идентичности, по традиционным для русской цивилизации ценностям. Почему же эта война ведется против России?
Дело в том, что разрушение СССР, будучи коммерческим предприятием, не обеспечило, однако, полного контроля над политическим и экономическим пространством современной России. Более того, Россия имеет свои интересы и представления по всему спектру международных отношений. Поэтому окончательное подчинение страны структурам мирового управления при наименьших затратах возможно при помощи новых технологий и уже апробированных моделей контроля над СМИ, образованием и пропагандой, посредством всевозможных фондов, НПО, научных грантов, реформы образования, «Болонской унии», кибервойн и т. п. Иными словами, речь идет о продолжении психоисторической войны, о манипуляции сознанием граждан России, о феномене «сетевых войн». Главной целью подобного воздействия является превращение основной массы населения страны в примитивных, забитых, нравственно убогих, меркантильно ориентированных, а значит, легко управляемых особей – «Большому Брату» (Дж. Оруэлл) нужны именно такие.
Параллельно с процессами психологической манкуртизации (манкурт – идеальный раб, лишенный собственной воли, потерявший связь со своими корнями и безгранично преданный хозяину) происходит сужение пространства политического влияния России. Через серию «цветных революций» меняются режимы в целом ряде стран, с которыми у России стратегически важные отношения. Таким образом, точечные удары наносятся везде, где это возможно. Происходит изматывание противника экономическое, политическое и, конечно, психологическое. Но, как Вы видите, Россия не сдается и не сдастся. Мы будет продолжать бороться за свое будущее, отстаивать свои интересы, идеалы, ценности. Ведь без борьбы нет побед. Это, пожалуй, самая сильная русская черта – вера в Победу и готовность всем пожертвовать ради нее, даже ценой собственной жизни. Наша главная слабость, если коротко, – «пятая колонна», предательство.
– Вы согласны с И. Бродским и его понимание Третьей мировой войны как экономической. Какова экономическая политика России в отношении разных славянских государствах на Балканах? Кроме энергетики (как «твердой силы») есть ли конкретные примеры использования «мягкой силы» и где они прежде всего – в Сербии, Болгарии…?
– Иосиф Бродский действительно предугадал характер современных – экономических – войн, «где все средства хороши и где смысл победы – доминирующее положение». Доминирующими причинами всех конфликтов и войн современности являются экономические. Если ранее это были вопросы династические, религиозные, наконец, идеологические, то теперь первую скрипку играют экономические интересы. Причем интересы не государств, а наднациональных и транснациональных структур, а также отдельных групп. Именно экономические интересы стали главной причиной интервенции в Афганистан, Ирак, Ливию. Сегодня готовится агрессия против Сирии и возможно, когда это интервью будет опубликовано, сброшенные бомбы и снаряды унесут жизни не одной тысячи мирных жителей Дамаска и других городов. (После публикации интервью интервенция, действительно, случилась. Только не прямая, а завуалированная под «Исламское государство»).
Экономические интересы во всех названных случаях разного порядка. Так. Афганистан – это возможность колоссального обогащения за счет наркотрафика. В Ираке – нефть, золото (весь золотой запас этой страны был вывезен в США), финансы, произведения искусства, в Ливии – золото, нефть и вода (в этой стране огромные запасы пресной воды). А Сирия – это, прежде всего, вопрос транзита катарского газа.
Но есть еще одна важная экономическая причина агрессивной политики именно США. Дело в том, что Штаты прибегают к агрессии всякий раз, когда у них в стране либо возникают экономические проблемы, либо нужно отвлечь внимание от непопулярных экономических мер. Так, война в Корее стала реакцией на первый послевоенный экономический спад 1949 г.; вторжение в Ливан последовало за спадом 1957–1958 гг.; агрессия против Вьетнама стала реакцией на экономический спад 1967 г., а «запуск» Картером второго витка Холодной войны пришелся на экономический спад 1979 г.; спад 1981–1982 гг. вызвал к жизни не только «военное кейнсианство» Рейгана, но и американский «подход» к Никарагуа и Гренаде.
Иными словами, Обама идет проторенной дорожкой по принципу «внешняя агрессия как реакция на внутренние проблемы» и продолжает традиционную для Запада политику разбоя и грабежа. После всех военных интервенций страны, подвергавшиеся нападению, стремительно архаизировались, скатывались в каменный век, а западные компании богатели.
Россия категорически не приемлет такой способ развития. Моя страна не промышляет грабежом, не ведет захватнических войн, не наживается на страданиях миллионов людей. Россия предлагает взаимовыгодное сотрудничество. У нас есть ресурсы – мы предлагаем сотрудничество по покупке и транзиту. У нас есть технологии – мы предлагаем совместные проекты по их использованию. У вас есть сельхозпродукция, товары легкой промышленности – мы готовы покупать. Индустрия туризма сегодня одна из быстро развивающихся – давайте создавать совместные предприятия и т. д. Как видим, возможности экономического сотрудничества безграничны. Однако их инициатором – если говорить о крупных проектах – должна быть не только Россия, но и балканские страны. Что же касается мелкого и среднего бизнеса, то здесь вообще все зависит от самих людей, от их желания и сил. Россия – огромный неосвоенный рынок, так что всем хватит, было бы желание.
В то же время, как говорят, не хлебом единым жив человек. Не только экономика даже в век прагматизма и рационализма определяет отношения между странами и народами. Конечно, нужно устанавливать и развивать тесные связи на всех социальных уровнях, активно работать с молодежью. Причем процесс нашего возвращения друг к другу должен быть взаимный. Я не говорю об уровне политиков и госчиновников, к сожалению, их действия не всегда соответствуют общественным запросам. Я имею в виду уровень неправительственных организаций. Когда будет эта взаимность, только тогда мы сможем созидать новый полицентричный мир.
Евразийские Балканы: Центральная Азия в мировой политике[9]
Основной причиной проблем было то, что каждый из миров просто-таки распирало чувство национального самосознания, которое, естественно, было обратно пропорционально их размерам…
На протяжении веков Россия сопряжена, «скована одной цепью» с Центральной Азией. Наши предки это прекрасно понимали и рассматривали азиатское «подбрюшье» как буфер Российской империи на юго-востоке. В советский период из важного объекта внешнеполитических интересов этот регион стал составной частью сверхдержавы. После распада СССР, будучи в силу комплекса причин (этнорелигиозных, социально-экономических, цивилизационных, военно-политических) зоной нестабильности, Центральная Азия (ЦА) оказывает дестабилизирующее влияние и на Россию. Последнюю четверть века эта нестабильность проявляется по-разному, начиная от включения нашей страны в транзит наркотиков, оружия, контрафактных товаров из Афганистана, Китая через страны ЦА и РФ в Европу и заканчивая втягиванием в конфликты на политическом, экономическом и военном (Таджикистан, Киргизия) уровнях.
Регион ЦА представляет собой не только сложный геополитический клубок противоречий, но и этнорелигиозный узел, сравнимый по степени влияния национальных и религиозных чувств на политическое развитие мировой системы с Балканами и Кавказом. Особую значимость страны ЦА имеют для России и в связи с проживающим в них многочисленным русскоязычным населением. Учитывая концепцию и стратегию стран Запада, прежде всего США, под условным названием «Большой Восток» по дестабилизации и возможному дроблению государств ЦА, особое внимание следует уделять не только отношениям между титульными нациями стран центральноазиатского региона (казахами, киргизами, таджиками, туркменами, узбеками) и русскоязычным населением, но и конфликтогенам в отношениях между диаспорами народов сопредельных стран.
Все вышесказанное означает, что России необходимо проводить особую внешнеполитическую стратегию, физически (прежде всего, экономически и цивилизационно) присутствовать в регионе. Представители властных структур должны понимать это и строить внешнюю политику России, исходя из приоритетов стабильного развития стран региона, российских национальных интересов, безопасности и благополучия наших граждан. При всей идеологической и эмоциональной нагруженности проблематики современного этапа развития центральноазиатских государств для широкой общественности, а тем более для действующих политиков должно быть очевидным, что «рубить» этот узел противоречий, отсекать проблемные зоны, уходить из региона России нельзя. Необходимо кропотливо работать с представителями политической и экономической элит, использовать комплексный инструментарий «мягкой силы» в работе с представителями различных социальных групп и слоев. Иными словами, медленно «развязывать» тугой узел противоречий. Объективные основания для успеха такой работы в регионе есть. Обозначим лишь некоторые из них.
Выражение В. И. Ульянова (Ленина) – «политика есть самое концентрированное выражение экономики» – остается одной из важных характеристик современной мировой политики. С крушением биполярной системы, разрушением СССР и «триумфальным шествием» демократии борьба за мировое господство не завершилась. Окончательно выиграть битву за Евразию можно лишь лишив Россию точек опоры в Восточной Европе (Белоруссия и Украина) и в Центральной Азии (Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан). Ситуация вокруг ЦА дает нам все основания серьезно озаботиться возможностью сохранения/утраты своего геополитического влияния в регионе, а соответственно, роли мирового центра силы.