Например, известный идеолог мусульманского мира Ю. Карзави так характеризует понятие политики в исламе: «В том исламе, который послал нам Аллах, политика является его неотъемлемой частью. Ислам, который принес нам Пророк, не позволяет нам разделять, человеческую жизнь, интеллект, талантливость между Богом и королем и не делает разницы между ними перед законами… Ислам без политики не ислам, если отделить политику от ислама, то это не ислам, а другая религия».
В процессе исламизации общества находятся под угрозой и такие общественные институты, как брак и семья. Так, в Таджикистане и в Узбекистане сегодня все большее распространение получает «никох». На основе этого мусульманского брака часто развивается многоженство, которое запрещено светским законом. По мнению Р. Бобохонова, «эта шариатская форма заключения брака имеет больше значения для новобрачных, чем официальный брак. Хотя государство старается как-то влиять на эту ситуацию, и муллы не имеют права заключать мусульманский брак без свидетельства о заключения брака в ЗАГСе, но все же эту тенденцию взять под контроль не удается».
В результате все активнее в странах ЦА поднимается вопрос о легализации многоженства. Также в информационном пространстве широко обсуждается проблема ношения молодыми девушками и женщинами традиционного исламского головного платка «хиджаба». Причем желающих носить «хиджаб» в странах региона становиться все больше. При этом увеличивается количество верующих, которые в пятницу посещают пятничную молитву. Среди них все чаще встречаются работники государственных учреждений и студенты, которые пропускают работу или занятия, чтобы совершить пятничный намаз. Не исключено, что в скором времени этот день – пятница – будет официально признан выходным днем, как в других мусульманских странах. Население для обсуждения общественно и социально-политических проблем идет в мечеть. Сегодня в Таджикистане, Узбекистане и все чаще в Казахстане именно муллы дают ответ на все социально значимые вопросы, и именно в мечетях формируется общественное мнение населения.
Иными словами, уже в ближайшем будущем ислам, а именно шариат, может стать не только определяющей и доминирующей ценностной и мировоззренческой доктриной для населения центральноазиатских стран, но и стать источником права. Такое положение вещей неизменным образом отразится не только на внешней политике нашей страны в регионе, но может полностью изменить политическую картину Центральной Азии.
Ферганская долина – «ахиллесова пята» Центральной Азии?[13]
Сложные проблемы имеют простые, доступные для понимания решения.
Разрушение социального мира в Сирии, продолжающийся кризис на Украине, полыхающий Ближний Восток, оживление нагорно-карабахского конфликта – все эти события укладываются в озвученную в 1990-е гг. и расширенную в современных условиях концепцию «Евразийских Балкан».
Изначально «Евразийские Балканы» включали девять стран, восемь из которых бывшие советские республики: Азербайджан, Армения, Грузия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан, и Афганистан. Потенциальными кандидатами на включение в этот список, по мнению автора концепции, являлись Турция и Иран. Обострение в условиях мирового кризиса борьбы за влияние, территории и ресурсы привело к существенному расширению первоначальных границ «Евразийских Балкан»: теперь это и Ирак, и Сирия, и Украина. Однако неизменной осталась их главная отличительная черта – нестабильность полиэтнических пространств, рождающая «соблазн для вмешательства со стороны более мощных соседей, каждый из которых полон решимости оказать сопротивление доминирующей роли другого соседа в регионе» (Зб. Бжезинский).
Одной из наиболее конфликтогенных зон, максимально приближенных к границам России, продолжает оставаться Центральная Азия (ЦА), имеющая в свою очередь собственные «супер-Балканы» – Ферганскую долину.
Особое значение Ферганской долины (ФД) не только в региональной, но и в мировой политике определено природно-географическими, этнокультурными и геополитическими факторами. Расположенные в юго-восточном «углу» Центральной Азии, окруженные на севере хребтами Тянь-Шаня, а на юге – Гиссарско-Алайскими горами, обильно политые водами самой протяженной среднеазиатской реки – Сырдарьи[14] – и ее многочисленными притоками, плоские равнины ФД (около 22 тыс. кв. км, что составляет менее 5 % от общей площади всей ЦА) отличаются высокой плодородностью почв. Уникальное для региона природно-географическое положение определило исключительное значение долинных земель – быть источником питания (выживания) для всей Центральной Азии, что в свою очередь не могло не отразиться на демографической ситуации. В настоящее время в Ферганской долине – на этом центральноазиатском «пятачке» – проживает немногим менее четверти от общей численности населения региона – почти 15 млн. из 63 миллионов.
Однако не только количество населения является причиной кризисных явлений в этой части региона. Конфликтогенный потенциал ФД определен комплексом взаимосвязанных факторов. Среди наиболее значимых и способных сыграть ключевую роль в возможной дестабилизации обстановки в регионе выделим три блока факторов. Первый блок – это социально-экономические причины роста напряженности, включающие как демографию, так и процессы миграции, уровень безработицы и т. д. Второй блок – это широкий спектр историко-политических проблем, выражающихся, в частности, в проблеме анклавов. Третий – включает интересы внешних игроков, новые вызовы и угрозы безопасности всего региона, являющиеся в значительной степени следствием развития мировой системы эпохи глобализации. Детализируем наиболее значимые факторы риска нестабильности ФД.
Начнем с социально-демографических. Ферганская долина имеет самую высокую плотность населения в ЦА. По этому показателю ФД сегодня занимает десятое место в мире, (в среднем – 659 чел. на кв. км, но во многих районах долины плотность населения превышает 2000 чел. на кв. км), а в недалеком будущем может войти в пятерку самых густонаселенных регионов планеты. Однако не столько плотность населения, сколько его этнорелигиозный состав заставляет задуматься о (без)опасном будущем региона.
В самом общем виде долина разделена на три неравные части. Центральная часть ФД – это самые густонаселенные области Узбекистана (Ферганская, Наманганская, Андижанская). Здесь живет около трети населения Узбекистана, а плотность населения примерно в 10 раз превышает среднюю по республике. Две «пограничные» части ФД принадлежат Киргизии (Джалал-Абадская, Ошская и Баткенская области) и Таджикистану (Согдийская область). В таджикской части долины также проживает более трети населения республики, а в киргизской – около половины. При этом темпы годового прироста населения долины составляют более 2 % в год, или более 300 тыс. человек.
Прямое следствие перенаселенности – нехватка земли, безработица, трудовая миграция. Численность населения, живущего ниже уровня бедности, в ряде районов ФД достигает 40 % и более. Что же касается безработицы, то официальные цифры не отражают истинной картины. Например, официально в Киргизии безработица составляет 8,6 %, в Таджикистане – 2,5 %, в Узбекистане – 4,9 %. Это, как говорится, «средняя температура по больнице». Рост темпов трудовой миграции и оттока населения являются косвенным подтверждением роста безработицы.
Миграция, частично решая проблему безработицы и уровня жизни за счет снижения напряженности на рынке труда, формирует новые, не свойственные ранее данному региону проблемы. Так, за последние годы удвоилось число разводов, возросло количество неполных семей с несовершеннолетними детьми, увеличился тендерный дисбаланс в миграционных потоках. По данным Международной организации по миграции, ООН и Всемирного банка, около 300 тыс. женщин в возрасте до 30 лет не состоят в браке, что также серьезным образом влияет на дестабилизацию региона, полностью деформируя веками существовавший социальный уклад.
Еще одним новым вызовом для ФД стала т. н. «ползучая экспансия», выражающаяся в расселении этнических таджиков и граждан Таджикистана в киргизских селах. В результате уже буквально через несколько лет сложится ситуация, когда формально принадлежащие Киргизии селения фактически будут заселены таджиками, что не может не привести к возникновению т. н. албанского казуса. Возникновение новообразования – Республики Косово – на территории некогда сербского автономного края Косово и Метохия в значительной степени было определено в тот момент, когда численность албанского населения в этой части страны достигла отметки в 90 %, чем воспользовались внешние игроки, активизировавшие этническую карту. В ФД не стоит нивелировать возможный факт провозглашения в ближайшем будущем автономии, а затем и независимости от РК территорий, населенных этническими таджиками и узбеками.
Отдельную группу первого блока представляют экономические факторы кризисных явлений. Как в целом ряде других конфликтов современности национализм – это лишь внешнее проявление экономических и политических проблем. Экономика, тесным образом «завязанная» на политику, остается одной из главных причин дестабилизации региона. Конкретно это проявляется в следующем.
Подавляющая часть населения ФД занята в сельском хозяйстве. На орошаемых землях выращивают хлопок, рис, виноград, бахчевые и зерновые культуры. ФД – это крупный район шелководства с полуторатысячелетней историей производства. В постсоветский период ежегодный прирост населения постоянно усложняет старую проблему Ферганской долины – нехватку пахотной земли. Так, по данным Минсельхоза Таджикистана, в 2013 г. площадь пахотных земель в республике составляет о, и гектара на душу населения, что является самым низким показателем среди стран СНГ. В Кыргызстане этот показатель несколько выше, но тоже недостаточный для нормального обеспечения населения работой и продуктами питания. В узбекской части ФД эксперты называют показатель в 0,19 га на одного сельского жителя. Все названные цифры существенно ниже среднемировой нормы – 0,3 гектара на человека. Однако это еще не предел: в последние годы во многих районах ФД величина «нормы» уже опустилась ниже отметки од га на человека. Такое положение вещей нельзя квалифицировать иначе как критическое и чреватое серьезными конфликтами. И это лишь одна из проблем.