Современные консолидационные и интеграционные процессы проходят далеко не просто. На пути евразийской интеграции, безусловно, будут проблемы и разного рода препятствия. Английская поговорка гласит: «Каждое приобретение – есть потеря». Речь идет об экономических, социальных, политических и даже геополитических рисках. Национальные интересы одних государств сталкиваются с интересами других стран, объединений, регионов. К этому следует добавить, что участники интеграции находятся на разных уровнях экономического и социального развития. Поэтому, несмотря на взаимную выгоду от консолидации и интеграции, вклад одних участников в той или иной сфере оказывается большим, чем других. Имеет значение и неоднородность интересов различных групп внутри консолидирующихся обществ и интегрирующихся стран. Кто-то выигрывает от интеграции в большей степени, поэтому заинтересован в ней, в то время как другие слои населения или группы оказываются в проигрыше, уверены, что во временном. Тем не менее этот временный или даже иллюзорный проигрыш заставляет их выступать против интеграционных процессов и оказывать давление на правительственные структуры.
Все это заставляет российских экспертов и политиков искать новые схемы и модели интеграции, максимально соответствующие ценностям и традициям объединяющихся сообществ. При этом следует помнить, что альфой и омегой европейской интеграции была и остается идея максимализации прибыли и минимизации издержек, создание легко манипулируемого и управляемого общества потребления. Именно ради этой цели рушились Советский Союз и социалистическая система, разрабатывались и внедрялись всевозможные «пределы роста», обосновывались принципы «устойчивого развития» и экологических движений, создавалась Болонская система и т. п. Однако и после разрушения СССР и внедрения вирусов деструкции на постсоветском, шире – постсоциалистическом пространстве, Запад не утратил интереса к проектированию Истории, разрушению России и переформатированию ее цивилизационного пространства.
Так, Г. Киссинджер пишет о «мировом порядке», который устанавливается теми или иными ведущими державами, зб. Бжезинский обосновывает «мировую гегемонию» США и «расширенного и более энергичного Запада», а М. Тэтчер призывала «прославлять победу глобального капитализма» и т. п. О понятиях, очень близких, если не сходных с «глобальным проектом», писали многие западные ученые и практики, например, Э. М. Хаус, А. Кинг, Б. Шнайдер, Э. Пестель, Э. Ласло и другие. И во всех этих проектах России либо нет места вообще, либо предполагается ее расчленение или низведение до уровня сырьевого придатка.
Непонимание, равно как и игнорирование, проектного характера всемирно-исторического процесса ведет к глубоко ошибочному видению России лишь частью Европы. Это загоняет нас сразу в две ловушки. Первая из них – геополитическая. Вторая – концептуальная, гносеологическая. В первом случае, как верно отмечает В. Б. Павленко, «абсолютно все концепции и школы классической геополитики – от Ф. Ратцеля и Р. Челлена до X. Дж. Маккиндера, К. Хаусхофера и Зб. Бжезинского – считают нашу страну центральной частью евразийского Хартленда – «мирового острова». Европа – не более чем примыкающий к нему маленький полуостров». Величины, очевидно, несопоставимые. Во втором случае – это западноцентричное понимание всемирно-исторического процесса, закрепленное концепциями, объединенными теорией модернизации. В результате Россия становится извечно догоняющей Запад, и на этом пути вырваться вперед нет никаких возможностей.
Наш ответ на «европейский», западный проект должен быть основан на понимании глубинного смысла, во-первых, наличия исторически разных путей развития, что делает мир, вспомним А. Эйнштейна, понятием качественным, а не количественным. Во-вторых, строить евразийское будущее невозможно без осознания факта исторического противостояния: Россия, а точнее консолидированное цивилизационное пространство России, соотносится, ведет диалог и конкурирует не с европейскими странами по отдельности, а со всем Западом. С момента возникновения Российской империи «гиперконтинентальное евразийское «количество» превращалось в геоисторическое качество: ни одна «континентальная» держава принадлежащего Евразии полуострова (части света) «Европа» не могла реально соперничать с гиперконтинентальной державой евразийского масштаба, будь то Россия или СССР» (А. И. Фурсов).
История неоднократно доказывала, что эта гиперконтинентальность России и есть геополитический эквивалент ее цивилизационной самостоятельности. Поэтому интеграция России с Европой на Западе видится исключительно через призму расчленения нашей страны и включения ее в западную цивилизацию по частям, если вообще речь идет о включении. Более того, все рассуждения о «евроатлантической» интеграции, к которой Россия якобы должна стремиться – это мемы, концептуальные вирусы. Именно поэтому любые российские инициативы по «собиранию земель» воспринимаются и будут восприниматься в штыки. Более того, Запад будет активно противодействовать всем попыткам консолидации и интеграции евразийского пространства, т. к. ему нужен здесь – в Северной Евразии, если не полный контроль, то хотя бы управляемый хаос.
В современных условиях консолидация российского цивилизационного пространства означает не только превращение России в ведущего игрока мировой политики, но замирение всего суперконтинента Евразии, его новое историческое дыхание, что, конечно, не входит в планы нашего исторического и геополитического оппонента – Запада. Такой вывод можно сделать на основе конкретных шагов и простых оценок ситуации вокруг евразийских интеграционных проектов.
Так, показательным является не просто недоброжелательное, но агрессивное неприятие российских интеграционных инициатив. Такая жесткая реакция западных политиков и СМИ обусловлена тем, что идеи, высказанные Путиным, при успешной их реализации могут привести к серьезным геополитическим и геоэкономическим изменениям, которые не укладываются в концепцию «нового мирового порядка». Интеграционный проект для Евразии – это заявка на самостоятельную, независимую позицию. Сегодня Россия не только готова инициировать, но и может создать новую, основанную не на принципах атлантизма и неолиберализма, наднациональную структуру.
«Новый интеграционный проект» (В. В. Путин) важен для нас и наших союзников и равно опасен для наших оппонентов и противников как возможность противостоять диктату атлантической системы, отстоять самобытность своей культуры и обеспечить национальную безопасность в широком смысле, т. е. как создание условий для выживания нации. В современных условиях ни Россия, ни другие страны постсоветского пространства в одиночку этого сделать не смогут. Однако именно Россия, являясь одним из геополитических центров Евразии, обладающая самыми мощными на постсоветском пространстве экономическими, военными и политическими ресурсами, может и должна стать центром, ядром новой архитектоники мира.
Очевидно, что такие амбиции, такие планы не могли быть встречены на Западе иначе, как с негодованием. Однако вне зависимости от того, как воспринимают идею Евразийского экономического союза всякого рода мондиалистские структуры, несмотря на спорность некоторых положений и сложности ее реализации, глубинный смысл российского проекта определен самой жизнью и тенденциями в мировой политике. Выжить, сохранить свое политическое пространство, свою культуру и традиции, историческую память и заложить фундамент будущего своих детей в условиях мировой гегемонии евразийские народы могут лишь в тесной интеграционной связке с Россией. В противном случае – судьба стран-изгоев, санкции и бомбардировки…
Зная истинное отношение Запада к России и помня его исторические «реверансы» в сторону России (Наполеон, Крымская война, Гитлер, «перестройка» и т. д.), ни в коем случае нельзя попасться в ловушку «евроатлантической интеграции». Для того чтобы «дружить» с Западом, т. е. быть равноправным и равнозначным ему субъектом мировой политики, нужно сначала стать сильными и самодостаточными. И всегда помнить слова русского офицера и геополитика А. Е. Вандама (Едрихина): «Плохо иметь англосакса врагом, но не дай Бог иметь его другом».
Опираясь на богатый исторический опыт и знания, которые позволяют, перефразируем С. Лема, знать, что может произойти, беремся утверждать, что Россия и ее цивилизационное пространство призваны выполнить не просто миссию, но двойную миссию – сохранив себя как противоречие Запада, обеспечить возможность развития в мире различных политических и экономических систем, а значит, сохранить многообразие и уникальность самого мира. Если задуманный то ли по невероятной самонадеянности, то ли по величайшей глупости Западом проект «управляемого хаоса» будет все-таки реализован в Евразии, то он неизбежно нанесет удар по обоим флангам – Западу и Востоку. Поэтому, спасая себя, Россия спасает мир и Запад в том числе.
Наш глобальный проект в отличие от западного не проект потребительского общества. Это система нравственных ценностей, созданная совокупностью культурных, исторических, социальных, государственных и иных традиций претендующей на лидерство евразийской цивилизации и воплощенная в системах смыслов и символов. Как любой глобальный проект, он должен распространяться в идеальной и материальной сферах посредством экспансии (прежде всего, посредством «мягкой силы», но при необходимости и более жесткими средствами), приобретая различные институциональные и функциональные формы.
Социокультурный фундамент глобального проекта, его идея формируется на системе базовых цивилизационных ценностей. В то же время успешный проект предполагает развитие как минимум шести базовых сфер: демографии, экономики, политики, информации и образования (в том числе проектного языка), культуры, идеологии. Все эти сферы должны работать на общую идею не «взращивания квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других» (о чем мечтал бывший министр образования, а с мая 2012 г. помощник Президента РФ – А. А. Фурсенко), не создания сугубо материального мира, где высшей ценностью признается достижение прибыли любыми средствами, а формирования человека-творца, созидателя нравственного сообщества равных и достойный людей.