– Поздравляю, принцесса, – сказал Сфинкс, – отгадаешь семь загадок – и, считай, победила…
– Одну! – Анна решила поторговаться. – Одну, или я превращу тебя в груду камней.
– Ой, как страшно! – Сфинкс усмехнулся и сделал встречное предложение: – Три.
– Ты все равно больше одной не знаешь, так что лучше не спорь со мной, – настояла на своем принцесса.
Сфинкс почесал каменный затылок каменной лапой, вызвав тем самым небольшое землетрясение, но, похоже, возразить ему было нечего.
– Ну, хорошо, – согласился он. – Кто в начале жизни ходит на четырех ногах, в середине – на двух, а в конце – на трех?
– Тебе ответить правильно или так, как ты ожидаешь? – Этого оказалось достаточно, чтобы решить проблему. Сфинкса «замкнуло». Под ним начала расти гора, поднимавшаяся все выше и выше, пробивая скальным наконечником небесную твердь. Принцесса едва успела зацепиться за один из когтей, торчащих из лапы Сфинкса, чтобы не скатиться в разверзшуюся под ней пропасть. Как только пик из гранита и стали поднялся на предельную высоту, Сфинкс бросил на Анну последний взгляд, полный невыразимой тоски, и спрыгнул вниз – в темные воды бурлящего океана, который раскинулся со всех сторон до бесконечно далекой линии горизонта, оставив ее одну на голой вершине.
– Прекрасно, ваше высочество. Просто замечательно. – Голос конфидент-советника донесся будто из бездонного колодца, когда перед ее взором еще катились темные волны безбрежного океана, а ее платье и волосы трепал пронизывающий холодный ветер. – Откройте глаза, принцесса. Это была всего лишь тренировочка. Последняя. Чтобы вы наконец смогли представить себе, что вас ждет.
Нет, глаз открывать не хотелось – все, что угодно, лишь бы не видеть мерзкую рожу этого жалкого слизняка. Да и вообще, с того момента, как она покинула бункер, ей не встретилось ни одного человека, общение с которым было бы ей приятно. Разве что Крошка-Енот и шериф Метроном Кассий, но они, как оказалось, лишь порождение ее фантазии. Она почувствовала, как от висков отскочили присоски, и чьи-то руки стянули с нее шлем.
– Видеть, значит, меня не желаете, – догадался Иона. – Ну и не смотрите. Вам, прекрасная моя, еще многое предстоит увидеть. Только то, с чем вам придется столкнуться в Лабиринте, будет не очень похоже на те романтические бредни, что вы только что себе нафантазировали. В Лабиринте все гораздо прозаичнее и жестче. Ваши предшественники уже натаскали в него достаточно всякого рода грязных мыслей и жутких воспоминаний. И все они стали там реальностью. А теперь вставайте и пройдемте в кают-компанию. Там вас ждут товарищи по несчастью. Кстати, советую приглядеться к коллективу. Вам придется выбрать себе пару. Должен предупредить чисто по-дружески: одиночки Лабиринт не проходили ни разу. Ну, вставайте же…
– Отстаньте от меня, советник, – ответила Анна, не открывая глаз. – Убирайтесь. Дорогу я и без вас знаю.
Иона пробурчал себе под нос что-то про невоспитанность нынешней молодежи, неуважение к старшим и зажравшуюся аристократию, но затем смиренно удалился. Дверь за собой он, однако, не закрыл, и, судя по тому, что из коридора не донеслось удаляющихся шагов, советник остался за переборкой. И долго ждать, судя по всему, он не собирался. Надо было подниматься. Крошка-Енот ждет! Невозможно, чтобы в настоящем Лабиринте не было этого маленького, шустрого, доброго и отважного оборотня. Кто-то же должен приходить на помощь, когда хохочущие враги вылезают из всех щелей, уверенные в своей полной победе и абсолютной безнаказанности. Как сейчас, например…
Кают-компания располагалась на верхней палубе и за большими иллюминаторами на стенах и потолке открылась картина сверкающего звездного неба, столь яркого, что не было особой нужды включать освещение. Раньше ей было немного страшно находиться здесь, если яхта в полете: казалось, будто вот-вот вывалишься в открытый космос без скафандра. Но сейчас эти страхи казались слишком мелкими и нелепыми.
И ее спутники, похоже, не были сильно взволнованы. На столе аккуратно выстроились тарелки с разнообразными холодными закусками и хрустальные кувшины с напитками. Одного из тех, кто оказался на борту яхты, она знала. Не лично, конечно. Как-то Сэм Колибри гастролировал на Дарии, но двум молодым фрейлинам, которые едва не в обморок падали оттого, что тот вытворял на сцене, так и не удалось уговорить ее почтить своим присутствием концерт «звезды галактического масштаба». Впрочем, ради любопытства она попыталась прослушать запись, и первая песня даже произвела на нее некоторое впечатление: «Я в полный рост перед вами стою, мой знак Зодиака – Телец. Если вам нравится, что я пою, значит, вселенной конец…»
На диване, стоящем у стены, расположились три девицы – на одной, загорелой, щекастой и размалеванной, не было ничего, кроме купальника телесного цвета, на второй, совсем еще юной девочке с огромными черными глазами, одежды было ненамного больше, зато нижнюю часть ее лица прикрывало некое подобие чадры. Третья, азиатка в футболке, шортах и косынке красного цвета, сидела на противоположном конце дивана, сосредоточенно курила сигару и, не отрываясь, оценивающе смотрела на принцессу сквозь густые клубы дыма.
К противоположной стене прижался какой-то прыщавый юнец с лицом, покрытым свежими кровоточащими царапинами, одетый в мешковину с прорезями для рук и головы. На дамочек он смотрел с нескрываемой брезгливостью. Он мельком глянул на Анну, сохранив при этом прежнее выражение лица. А вот стройный парень в кожаном пиджаке, тщательно отглаженной рубахе при галстуке, бриджах и ботинках для гольфа смотрел на нее с нескрываемым любопытством. За столом сидел старикан в чалме, что-то сосредоточенно пережевывая, и казалось, будто ему вообще ни до чего нет дела. Из всей этой компании выделялся молодой человек аристократической внешности в прекрасно сшитом, но несколько старомодном мундире с золотыми эполетами, аксельбантом и парой увесистых орденов. Обут он был в черные до блеска начищенные ботфорты, сверху окантованные золотистой тесьмой, а на поясе висели ножны со шпагой. В нем она с трудом узнала одного из дуэлянтов, что рубились на шпагах в коридоре перед ее первой встречей с Чатулом Мау.
– Вот это ваши конкуренты. – Иона подкрался бесшумно сзади, и его внезапный шепот прямо в ухо едва не заставил принцессу вздрогнуть. – Позвольте представить каждого в отдельности.
– Почему все они одеты, как им хочется, а меня заставили напялить эту дрянь?! – Вопрос был вполне законным, но конфедент-советник ничуть не смутился.
– Не дрянь, ваше высочество, – шепнул он в ответ, – а лучшее из того, что мы могли вам предложить.
– А почему вы до сих пор здесь? Разве вы тоже собираетесь в Лабиринт?
– Ни в коем случае, – немедленно отозвался советник. – Я уйду с минуты на минуту. Так что – представить?
– Не стоит, советник. Можете проваливать.
– Можно хотя бы на прощанье не грубить? – возмутился Иона.
– На прощанье можно, – ответила принцесса и, не оглядываясь на советника, двинулась к азиатке.
– Послушайте! Это все-таки моя яхта! Могли бы вы здесь не курить?! – Анна старалась быть предельно вежливой.
– А побоку мне, чье это корыто, – спокойно ответила та, выпустив из алых губ плотную струю дыма.
– Ты умрешь первой, – так же спокойно пообещала принцесса и тут же заметила, что рядом с ней стоит парнишка в рубище.
– Седьмое пришествие – истинное пришествие, ибо все, что были до него, – жалкие потуги лжепророков. Невзгоды, бедствия и погибель ждут всякого, кто не готов к явлению Господа во плоти с карающим мечом в руках. – Слова он произносил скороговоркой, с явным расчетом на то, что всякому, кто захочет прервать его, некуда будет и слова вставить. – Кончается история людских страданий, и каждому воздастся полной мерой за грехи и бесчинства, за смирение и добродетель.
Его проповедь была явно адресована Анне, однако среагировала на нее наглая китаянка:
– Точно! Воздастся! Давно пора устроить кровавую баню прощелыгам-политикам, жлобам-аристократам и эксплуататорам-финансистам. Поддерживаю! Пойдем-ка, святой отец, пошепчемся. – Она затушила сигару об обивку дивана, швырнула окурок на пол, ухватила проповедника алыми коготками за край рубища и потащила его в сторону выхода, ведущего в галерею, где располагались гостевые каюты. Тот не стал сопротивляться, продолжая бубнить себе под нос продолжение проповеди.
Им наперерез выскочил человек в пиджаке и бриджах, наставил на них объектив и пару раз щелкнул крохотным фотоаппаратом. Ловко уклонившись от удара загорелой ноги в красной туфельке, он метнулся к принцессе.
– Позвольте представиться, ваше высочество! Конрад Имидж, журнал «Funny Pictures», репортер.
– Не люблю репортеров, – попыталась отделаться от него Анна.
– Да! Я их тоже терпеть не могу, – согласился Конрад. – Однако вы же понимаете, что здесь я в совершенно ином качестве. Все! На прошлом я поставил крест. Впереди только будущее. Мы все здесь в одинаковом положении, ваше высочество, только шансы у каждого из нас разные. – Он перешел на шепот: – И я по своим каналам добыл информацию, что именно ваши шансы оцениваются экспертами как наибольшие. И еще мои… Так что я предлагаю обойтись без заходов, условностей и заключить союз. Наш с вами. Против всех! Идет?
– Я предпочитаю не принимать поспешных решений… – Анна не успела закончить фразу, заметив, что в горло ее собеседника уперся клинок.
– Разве вы не видите, что дама не желает с вами разговаривать?! – Аристократ слегка надавил на эфес, острие рассекло кожный покров, из крохотной ранки на шее репортера начала по капле сочиться кровь.
– Виноват, – немедленно отреагировал тот. – Не смею более беспокоить. – Он заговорщически подмигнул Анне и неспешно попятился к противоположной переборке под смешки двух оставшихся на диване девиц.
Аристократ расчертил клинком воздух, так что едва не срезал хохолок волос на голове одной из этих красоток, и привычным движением отправил шпагу в ножны. Девицы ойкнули и притихли.