Она очнулась даже оттого, что кто-то тряхнул ее за плечо и крикнул в ухо:
– Эй! Ау! Кто там?!
Вонь стала абсолютно нестерпимой, и это вернуло принцессу к реальности. Во всяком случае, чей-то чужой навязчивый голос, только что звучавший в ее мозгу, замолк.
– Что? Шептун в голову залез? – буднично поинтересовалось давно не мытое создание. – Это нормально. Хитрая тварь. Его мысли от своих хрен отличишь. Мне проще. Я не думаю. Зато знаю: если мысль и есть в голове, то уж точно не моя.
Через секунду его взгляд снова стал неподвижен, а сам он медленно двинулся прочь и вскоре скрылся в темноте. Тяжелый дух, исходящий от него, рассеялся значительно позже, чем стихли шаги. Но теперь Анна испытывала к этому несчастному некое подобие благодарности. Только теперь она осознала, что уже готова была сделать так, как велит чужой голос, овладевший ее сознанием. И, наверное, это было бы уже неисправимой ошибкой. Начавший сеять Зло теряет способность к жалости, состраданию и любви.
Дальше она шла, стараясь ни о чем не думать. Так было легче. Потом, когда все кончится, можно будет вспомнить все, пережить заново и все страхи, и нестерпимую душевную боль оттого, что из-за нее погибли люди. Пусть фантомы, но все равно люди…
С каждым шагом воздух нагревался, и в нем начал ощущаться удушливый запах горелой пластмассы. Значит, уже близко. Знать бы – что? Как это выглядит? Чем опасно? Как можно защититься? Остается надеяться, что Чатул заложил все ответы в глубины ее подсознания, и в нужный момент они всплывут на поверхность. Во всяком случае, больше надеяться не на что.
И вдруг она почувствовала, что кто-то на нее смотрит из темноты. Не один. Не двое. Тысячи жадных холодных взглядов устремились к ней со всех сторон. Анна одним движением смахнула с головы пылающую корону, пламя погасло. Только не останавливаться и не бежать! И то и другое – признак слабости. Да и свет, пожалуй, выключать не стоило. Тварям, что затаились в темноте, свет – только помеха. Она усилием воли вновь разожгла пламя на голове, сделав его еще ярче и придав ему форму нимба, которая к этому случаю показалась ей более уместной. Корона – символ власти, а нимб – символ святости. Хотя, возможно, ни то, ни другое не отпугнет местных обитателей, но все равно – надо попытаться сохранить спокойствие, и тогда единственно правильное решение найдется. С каждым шагом нимб разгорался все ярче и ярче, и она наконец увидела их. Люди как люди. Только все мышцы напряжены и выпирают сильнее, чем у статуй атлетов во Дворце Олимпиад. И кожа синяя. А в глазах чернота. Зрачков не видно. Все черно… Пока они осторожно скалятся и негромко рычат, обнажая иглоподобные стальные зубы. Их не меньше сотни, а может, и тысячи, потому что свет, что излучает ее нимб, проникает не слишком далеко. Вот и все… А на что было рассчитывать? Здесь скрываются силы, от которых трещат и сочатся кровью бетонные стены, обитают существа, не знающие ни жалости, ни страха.
Правда, есть плазменный резак, «меч-кладенец», и сейчас-то, конечно, не тот момент, когда надо давать волю сомнениям. Это не вонючий доходяга, достойный лишь жалости, а самые настоящие монстры, наверняка только и умеющие, что убивать.
Но, может быть, еще не все потеряно? Это же страна чудес! Здесь любая игра воображения может стать реальностью. Почему бы просто не представить себе, что их нет?
Чудовища! Вас нет!
Но они не исчезали. Видимо, кто-то другой был абсолютно уверен, что они есть, и его желание оказалось сильнее.
И ради чего все это было?! На что рассчитывали те, кто это все затеял? Переворот, гибель империи, тысячи жертв, многомиллиардные расходы, интриги вселенского масштаба – ради чего? Чтобы сейчас эти жуткие создания неторопливо и буднично разорвали ее в клочья?! Ради чего?! Похоже, не видать им своего выигрыша, а ей – спасения и планеты в награду. Даже если сейчас каким-то чудом удастся вырваться, то впереди, несомненно, подстерегают еще более жуткие чудовища, которым не ведомо ни добро, ни сострадание. Добро? Сострадание? Даже странно быть здесь и вспоминать о том, что такие понятия существуют. Однако пора! Конечно, это безнадежно, но надо хотя бы попробовать дать бой. Чем скорее все кончится, тем лучше.
Плазменный «клинок» вспыхнул в ее руке, но не обычным синеватым пламенем, а ярко-оранжевым и оказался во много раз длиннее, чем обычно. Сила мысли, сила желания сделало оружие мощнее, и на мгновение у нее мелькнула надежда на благополучный исход схватки.
– Стоп-стоп-стоп! – Сквозь толпу человекообразных монстров протолкнулся прыщавый юнец в мешковине. – Отбой! Все пошли вон отсюда! – прокричал он, размеренно хлопая в ладоши, и человекоподобные чудовища начали нехотя пятиться назад. На их мордах появилось выражение досады. – Принцесса, как вы наверняка уже поняли, это была маленькая проверочка. Наверное, зря. Мне стоило сообразить. Если уж сюда добралась, значит, кишка нетонка. Да! Нетонка кишка у нашей принцессочки. Да уж, воистину кончается история людских страданий, и каждому воздастся полной мерой за грехи и бесчинства, за смирение и добродетель. Да! Воздастся. Всем! И мне в том числе. Надо было сразу сообразить, с кем стоит связи-то налаживать. Поосторожней с ножичком-то! Ножичек-то убери. – Фреди Бургер кокетливо подмигнул, хлопнул в ладоши, и те монстры, что не успели убраться, рассыпались в пыль, которую тут же сдуло порывом ветра. – Итак, у меня есть предложение, от которого лучше бы не отказываться. А, собственно, только и делать остается, что принять его, поскольку нет у нас иного способа отсюда выбраться. Ни мне, ни тебе… Мне-то, правда, не очень-то и хотелось. Я-то и здесь неплохо устроился. Но как быть с Седьмым Пришествием! И паства моя там, снаружи, ждет и верит. Да и общение с этой красной гадюкой хоть и закончилось не так, как хотелось бы, но обогатило учение. Да! Обогатило… Чего молчишь-то?
– Думаю, что делать – прикончить тебя или просто послать куда подальше… – С первой встречи пастор Фреди Бургер, глава самопровозглашенной церкви Седьмого Пришествия, не вызывал у Анны никаких чувств, кроме брезгливости, и с тех пор ничто не изменилось.
– Грубо! Не стоит отвергать руку помощи. Тем более ты-то только-только здесь оказалась, а я уже освоился. Так что даже советом могу помочь. Причем совершенно бескорыстно.
– Бескорыстно?! Как может какой-то жалкий шарлатан делать что-то бескорыстно?
– Да! Жалкий. Да, шарлатан! И что? – Фреди усмехнулся и развел руками. – Какой уж есть. А где другого взять! Некому больше позаботиться о бедной принцессе.
– А где… Та. Не помню имени. Китаянка где?
– Купается в океане желаний. Отрывается по полной. Думал дождаться, пока ей надоест. Но похоже на то, ждать придется слишком долго. Хаос страшен не опасностями, а соблазнами. Так-то, принцессочка моя. Ну, ничего, увидишь еще… – Он двинулся к ней с распростертыми объятьями, но Анна отшатнулась и так глянула на самозваного пастора, что тот замер на полпути. – Ладно-ладно… Ты еще не все знаешь. Но ты увидишь такое, что изменит все твои представления о добре и зле, любви и ненависти, милосердии и жестокости, жизни и смерти. Это великолепно! Это так будоражит воображение, когда все ценности мира выворачиваются наизнанку. Пойдем со мной, и ты увидишь. И ты поймешь. Чем ближе к дальней границе Хаоса, тем больше вливается в тебя могущества, тем легче исполняются твои желания и воплощаются в реальность твои самые смелые мечты! И я понял, я осознал, что Седьмое Пришествие воистину свершится. И это будет мое пришествие! Только эта гадюка Цинь не вовремя отвалилась. Но ведь ты же – совсем другое дело. Тебе же все соблазны и страхи нипочем…
– Убирайся!
– Хорошо-хорошо! Я уйду. Но скоро, очень скоро ты будешь умолять, чтобы я вернулся. Да, попробуй перейти вброд океан желаний. А я посмотрю.
– Стой! – Она вдруг вспомнила, что принадлежит к августейшей фамилии, а значит, когда-то пора заняться и политикой. Как бы ни был отвратителен этот самозваный пастор, сейчас он мог быть полезен. Временно. Ненадолго… – Я пойду с тобой. Но не смей приближаться и тянуть ко мне свои лапы. И молчи, пока я сама с тобой не заговорю.
Фреди широко улыбнулся, несколько раз торопливо кивнул и показал пальцем направление, куда следовало идти.
Он старался. Он молчал. Снова стало темно, и в почти непроглядном мраке тишину нарушал лишь топот его башмаков. Теперь казалось, что в мире больше ничего не осталось, кроме этого топота. Вокруг вновь стояла густая черная пустота, которая медленно, но верно вползала в душу. Но даже это было менее мучительно, чем видеть перед собой мерцающую плешь на темени этого настырного и мерзкого прыщавого юнца.
Иногда казалось, что время остановилась. Сколько его прошло с того момента, как Фреди предложил ей союз? Час? Ночь? Месяц? Год? Это не имело значения. Время здесь вообще было на вторых ролях, и его можно просто не замечать. А защититься от пустоты помогут воспоминания. Разные. Из детства, которое кончилось так внезапно. Но и здесь надо уметь держать дистанцию – чтобы не перешагнуть черту между нелепой дикой безумной реальностью и сладкими грезами минувших дней. Иллюзия может и не отпустить. Ей и в прошлый раз крупно повезло. Не окажись рядом того смрадного бродяги… Странно. Он очнулся ради того, чтобы разбудить ее. А потом снова погрузился в мир, которого нет. Странно…
– Эй! Мы почти пришли! – Голос пастора звучал откуда-то издалека и был едва слышен сквозь завывания ветра и шорох пожухлой листвы в обширном дворцовом парке. – Начинается самое интересное!
– Я же предупреждала: не смей со мной заговаривать! – Анна сделала вид, что у нее все под контролем, и не было никакой упорной и медленной битвы за ее сознание между сладкими грезами и суровой реальностью.
– Я б на твоем месте глаза открыл, а то тут под ногами черт-те че…
Она не сразу последовала этому совету. Сначала остановилась, боясь споткнуться, и только потом заставила себя открыть глаза. На самом деле ей было просто страшно увидеть, что творится вокруг. Оставалось лишь в который раз признаться себе в собственной слабости. Прятать голову в землю – тоже способ избавить себя от страхов. Не видишь опасности – погибаешь, не успев испугаться. Но здесь смерть ничего не меняет. Разве что исчезнут боль и страх, печали и заботы. Останутся лишь желания, которые будет так легко исполнить. Стоп! Опять чужие голоса. Но нет! Не в голове… Справа, на скальной стене, поднимающейся в бесконечность, проступа