Джени? Поговори с ней от моего имени, — взмолился Фрэнк.
Риццоли вздохнула.
Ладно.
Поторопись. Не то она слишком сблизится с этим подонком.
Корсак не подонок, папа.
Откуда ты знаешь? Он пришел и забрал то, что ему не принадлежит.
Он пришел, потому что появилось свободное место. Ты ведь понимаешь, верно, что многое изменилось с тех пор, как ты бросил ее? Мама изменилась.
Я хочу вернуть ее такой, какой она была. Я сделаю все, что угодно, чтобы она была счастлива. Скажи ей это. Скажи, что все будет, как в старые добрые времена.
Джейн поглядела на свои часы.
Пора ужинать. Мне нужно идти.
Обещаешь сделать это для своего старого папы?
Да, обещаю. — Она соскользнула с дивана, радуясь возможности сбежать от этих пыльных подушек. — Береги себя.
Отец улыбнулся ей, впервые с того момента, как Джейн пришла сюда; появился слабый намек на привычную самонадеянность Фрэнка Риццоли. Папа восстанавливает свои владения.
Так и сделаю. Особенно теперь, когда я знаю, что все будет хорошо.
Я не стала бы на это рассчитывать, подумала Джейн, выходя из «Арабских ночей». Она с ужасом думала о беседе с Анжелой, страшилась ее реакции. Вероятно, начнутся крики. Каким бы ни было мамино решение, кому-то оно обязательно принесет страдания. Либо Корсаку, либо папе. А ведь Джейн уже начала привыкать к мысли, что Корсак станет членом семьи. Большой человек с большим сердцем, он любит Анжелу, в этом нет никаких сомнений. «Кого же ты выберешь, мама?» — задумалась Джейн.
Ощущение приближающейся беседы мучило Джейн по дороге домой, портило настроение во время ужина, купания Реджины и других вечерних ритуалов — чтения книжки и пяти поцелуев на ночь. Когда Джейн наконец-то закрыла дверь в комнату Реджины и отправилась на кухню, чтобы позвонить Анжеле, она чувствовала себя, словно человек, которого отправляют в камеру смертников. Она сняла трубку, снова повесила ее и, вздохнув, опустилась на кухонный стул.
Ты ведь понимаешь, что тобой манипулируют, — сказал Габриэль. Он закрыл дверцу посудомоечной машины и запустил программу. — Ты не обязана делать это, Джейн.
Я обещала папе, что позвоню ей.
Он совершенно спокойно может позвонить Анжеле сам. Несправедливо втягивать тебя в это. Их брак — это их проблема.
Застонав, Джейн уронила голову на руки.
А потому она становится моей.
Я просто скажу, как есть. Твой папа — трус. Он наделал делишек, а ты должна все исправлять.
А вдруг только я и могу это исправить?
Габриэль сел, оказавшись за кухонным столом рядом с женой.
Как? Уговорить ее принять отца назад?
Я не знаю, что лучше.
Твоя мама должна решить это сама.
Джейн подняла голову и посмотрела на мужа.
Как думаешь, что ей нужно делать?
Габриэль задумался под гудение и плеск посудомоечной машины.
Похоже, сейчас она очень счастлива.
Значит, ты голосуешь за Корсака.
Он порядочный человек, Джейн. Он добр к ней. И не станет ее обижать.
Но он мне не отец.
Именно поэтому тебе не стоит в это ввязываться. Тебя заставляют принять ту или иную сторону, и здесь твой отец не прав. Смотри, как он заставляет тебя переживать.
Через некоторое время Джейн выпрямилась.
Ты прав. Я не должна была это делать. Скажу ему, чтобы он сам позвонил маме.
Не чувствуй себя виноватой. Если твоей маме понадобится совет, она у тебя сама спросит.
Да. Да, я скажу ему. Только вот, черт возьми, какой у него там новый номер?
Джейн полезла в сумочку и выудила из нее мобильный, чтобы посмотреть на список контактов. Только теперь она заметила уведомление на дисплее: «Одно новое голосовое сообщение». Тот самый звонок, который Джейн отправила на автоответчик, когда говорила с отцом.
Она включила воспроизведение и услышала голос Мауры: «…сюда двоих детей, девочку по имени Клэр Уорд и мальчика по имени Уилл Яблонски. Джейн, их истории аналогичны истории Тедди Клока. Родных отца и мать убили два года назад. Приемных родителей убили только в прошлом месяце. Не знаю, связаны ли эти дела, но, черт возьми, это очень странно, как думаешь?»
Джейн дважды воспроизвела запись, а затем набрала номер, с которого звонила Маура.
Школа «Вечерня», — ответил женский голос после шести гудков. — Доктор Уэлливер слушает.
Это детектив Джейн Риццоли, Бостонское ПУ. Мне нужна доктор Маура Айлз.
Боюсь, она на озере, уплыла на вечернюю прогулку на каноэ.
Я попробую позвонить ей на мобильный.
Мобильные у нас не ловят. Именно поэтому она звонила вам со стационарного номера.
Тогда, пожалуйста, попросите ее перезвонить мне, когда будет удобно. Спасибо.
Джейн повесила трубку и еще некоторое время глядела на свой телефон, ненадолго позабыв о родителях. Вместо них она задумалась о Тедди Клоке. Самый несчастный мальчик в мире — так назвал его Мур. Однако теперь Джейн знала, что есть еще двое таких, как он. Три несчастных ребенка. А может, есть еще дети, о которых она не знает, приемные дети, живущие в других городах, сироты, за которыми всё еще охотятся.
Мне нужно уйти, — сказала Риццоли.
Что происходит? — поинтересовался Габриэль.
Мне необходимо увидеть Тедди Клока.
Какая-то проблема?
Джейн схватила ключи от машины и направилась к двери.
Надеюсь, нет.
Было уже темно, когда Риццоли добралась до находившегося на окраине города дома приемной семьи, куда на время определили Тедди. Белый дом в колониальном стиле был старым, но аккуратным; он стоял чуть в стороне от дороги, закрытый деревьями с пышной листвой. Джейн припарковалась на подъездной аллее и вышла на улицу, в теплый вечер, пахнувший свежескошенной травой. Дорога была тихой — машины лишь изредка проезжали мимо. Сквозь деревья с трудом можно было разглядеть свет в окнах соседнего дома.
Джейн поднялась на крыльцо и позвонила в дверь.
Ее открыла госпожа Нэнси Иниго, вытиравшая руки о кухонное полотенце. На ее улыбающемся лице виднелись следы мукй, из косы выбились пряди седых волос. Из дома доносился аромат корицы и ванили, и Джейн услышала девичий смех.
Вы прибыли в рекордный срок, — заметила Нэнси.
Пропгу прощения, если мой звонок встревожил вас.
Нет, мы с девочками прекрасно проводим время, выпекая печенье для школы, как в старые добрые времена. Мы только что вытащили первую порцию из духовки. Входите.
У Тедди все в порядке? — тихо спросила Джейн, заходя в прихожую.
Нэнси вздохнула.
Боюсь, сейчас он прячется где-то наверху. У него нет настроения помогать нам на кухне. Как приехал, он все время такой. Ужинает, потом идет в свою комнату и закрывает дверь. — Женщина покачала головой. — Мы спрашивали психолога, можно ли выманить его наружу, например, сократить время, которое он проводит у компьютера, чтобы мальчик вышел к нам и пообщался с семьей, но она сказала, что еще слишком рано. А может, Тедди боится привязаться к нам из-за того, что случилось с бывшими… — Нэнси осеклась. — Так или иначе, мы с Патриком решили его не торопить.
А Патрик дома?
Нет, он на футбольной тренировке с Тревором. С четырьмя детьми спокойно не посидишь.
Вы просто молодцы, понимаете?
Нам всего-навсего нравится быть с детьми, — усмехнулась Нэнси. Они вошли на кухню, где две девочки лет восьми вдавливали формочки для печенья в раскатанное тесто. — Мы как начали брать их к себе, так и не можем остановиться. Знаете ли вы, что мы вот-вот отправимся на четвертую свадьбу? В следующем месяце Патрик поведет к алтарю еще одну приемную дочь.
Значит, у вас скоро прибавится внуков.
Нэнси широко улыбнулась.
Ради этого все и затевалось.
Джейн оглядела кухню — на рабочих поверхностях лежало множество тетрадей с домашними заданиями, учебников и писем. Счастливый беспорядок хлопотливого семейства. Однако она видала, как внезапно может исчезнуть нормальное. Риццоли не раз стояла на кухнях, обезображенных кровавыми пятнами, и всего лишь на мгновение она вообразила себе такие пятна на этих шкафчиках. Джейн моргнула, кровь исчезла, и она снова увидела двух восьмилетних девочек, липкими руками вырезавших из теста печенья-звездочки.
Я пойду наверх повидаться с Тедди, — сказала она.
Вверх по лестнице, вторая комната по правой стороне. Та, в которую закрыта дверь. — Засунув в духовку еще один противень с печеньем, Нэнси обернулась и поглядела на Риццоли. — Не забудьте постучать. В этом смысле он очень привередлив. И не удивляйтесь, если мальчик не захочет говорить. Дайте ему немного времени, детектив.
Возможно, времени-то у нас и нет, подумала Джейн, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Особенно если происходят нападения на другие приемные семьи. Остановившись у двери в комнату мальчика, Джейн прислушалась, ожидая, что до нее донесутся звуки радио или телевизора, однако за дверью царила тишина.
Она постучала.
Тедди! Это детектив Риццоли. Можно мне войти?
Через мгновение замок щелкнул, и дверь открылась. В щели показалось бледное совиное лицо Теми; мальчик часто замигал, а его очки съехали набок, словно он только что проснулся.
Джейн вошла в комнату. Тедди стоял молча; в своих свободных футболке и джинсах он напоминал безмолвное пугало. Комната оказалась весьма приятной — стены выкрасили в лимонно-желтый цвет, а занавески украшали изображения африканской саванны. На полках стояли детские книжки для разных возрастов, на стенах висели забавные плакаты с портретами героев «Улицы Сезам»; подобная отделка, конечно, уже не подходила такому умному четырнадцатилетнему мальчику, как Теми. Джейн задумалась о том, скольким другим травмированным детям служила убежищем эта комната, сколько детей обрело уют в безопасном мире, созданном семейством Иниго.
Мальчик по-прежнему молчал.
Джейн опустилась на стул возле ноутбука Тедди; заставка на его дисплее рисовала геометрические фигуры.
Как ты? — спросила она.
Тедди пожал плечами.
Почему бы тебе не присесть, чтобы мы могли спокойно поговорить?