Я знаю, что вы беспокоитесь о детях, — сказала Кэрол. — Но, если мы не покончим с этим, они никогда не окажутся в безопасности. Пока дети живы, они остаются для Икара воплощением его неудачи. А он хочет показать миру, что с ним не стоит связываться. Что он будет безжалостен, если ему станут прекословить. Подумайте, во что превратится жизнь детей, если мы не убьем его. Каждый год им придется менять имена и места жительства. Бежать, все время бежать. Я знаю, что это такое, и не желаю подобного ни одному ребенку. Особенно подросткам, которые так хотят иметь друзей, так жаждут стабильности. Это их единственная возможность жить нормально, им даже необязательно знать о том, что произошло.
Как вы собираетесь скрывать это от них?
Они уже и так там, где нужно. В легко обороняемом месте. С подъездной дорогой, которую просматривают. В школе, где полно преподавателей, которые способны защитить их.
Минуточку. Вы хотите сказать, что Энтони Сансоне знает об этом?
Ему известно только, что дети в опасности и им нужна защита. Я попросила доктора Уэлливер сказать ему только это, без подробностей.
Так значит, ему не известно об операции?
Кэрол отвела взгляд.
Даже доктор Уэлливер о ней не знала.
А теперь она умерла. Как такое могло случиться?
Я не знаю, почему она покончила жизнь самоубийством. Но у меня уже есть два агента на территории школы, и там появятся еще другие люди. Три подростка, оказавшиеся в школе, — это дети моих коллег, оставшиеся в живых, и я буду обеспечивать их безопасность. Это мой долг перед коллегами.
Так дело действительно в детях? — поинтересовалась Джейн. — Или только в вас?
Правда читалась на лице Кэрол, в искаженных дугах ее бровей, в легком наклоне головы.
Да, я тоже хочу жить спокойно. Но это получится только тогда, когда я уничтожу его.
Если, конечно, сможете узнать его при встрече.
Любой вооруженный самозванец будет убит. А с телами можно разобраться потом.
С чего вы решили, что Икар заявится самолично?
Просто я его понимаю. Для него эти дети — очень ценные жертвы. Да и я тоже. Он удовлетворится, только когда самолично увидит, что мы умерли. А раз все мы соберемся в одном и том же месте, ему трудно будет устоять перед соблазном. — Кэрол поглядела на часы. — Я теряю время. Мне надо ехать в Мэн.
Чего вы хотите от нас? — осведомилась Джейн.
Чтобы вы держались подальше от всего этого.
Тедди Клок — мой подопечный. А вы, дамочка, слишком сильно нарушили границы своих полномочий.
Меньше всего мне нужны несведущие полицейские, палящие по собственным теням. — Кэрол посмотрела вниз, на свой звонящий телефон. Отвернувшись от собеседников, она быстро ответила: — Говорите.
Джейн не видела лица женщины, но заметила, как напряглась ее спина, как резко выпрямились плечи.
Мы едем, — резко ответила она и отключила связь.
Что случилось? — спросила Джейн.
У меня был агент на месте. В школе.
Был?
Только что обнаружили его тело. — Кэрол посмотрела на Джейн. — Похоже, мы добрались до финального акта.
29
Нам нужно эвакуироваться, — сказал Сансоне, отпирая сейф в антикварном зале.
Он распахнул дверцу, и там обнаружился лежавший внутри пистолет. Маура посмотрела, как быстро Сансоне заряжал девятимиллиметровые пули в магазин, и удивилась, насколько хорошо он, судя по всему, был знаком с этим оружием. Маура никогда раньше не видела его с пистолетом, а тут получалось, что Энтони был не только прекрасно знаком с ним, но и полностью готов им воспользоваться.
Если мы разбудим детей прямо сейчас, — проговорил он, — то через десять минут можно будет выехать.
Куда же мы их повезем? — спросила Маура. — Выехав за ворота, мы станем уязвимыми. Вы превратили этот замок в крепость, Энтони. У вас тут система безопасности, непробиваемые двери. — «А еще у вас пистолет», — мысленно добавила она, наблюдая, как тот вгоняет магазин на место. — Джейн велела запереться и ожидать ее приезда. Это мы и должны сделать.
Как бы я ни старался обезопасить этот замок, он все равно остается неподвижной мишенью.
Внутри безопасней, чем снаружи. Джейн очень четко проинструктировала меня по телефону. «Держитесь вместе. Оставайтесь в здании. Никому не верьте».
Энтони засунул пистолет за пояс.
Давайте в последний раз проверим округу, — предложил он и вышел из антикварного зала.
Спустилась ночь. В воздухе добавилось прохлады. Когда Маура двинулась вслед за Энтони к выходу из школы, температура, казалось, понизилась еще на несколько градусов. Она обхватила себя руками, наблюдая за тем, как Сансоне проверяет дверь. Он внимательно осмотрел панель электронной системы безопасности и убедился, что все охраняемые зоны под контролем камер наблюдения.
Детектив Риццоли могла бы больше рассказать по телефону, — заметил Сансоне, направляясь в обеденный зал, где он осмотрел окна и проверил замки на них. — Мы не знаем, с какой чертовщиной сражаемся.
Она сказала, что не имеет права сообщить больше. Нам просто нужно четко следовать ее рекомендациям.
Ее представления тоже могут быть ошибочными.
Что ж, я доверяю ей.
А мне не доверяете. — Фраза прозвучала не как вопрос, а как утверждение, и они оба знали, что это так.
Энтони повернулся к ней, и Маура вдруг почувствовала волнение, почувствовала, что ее к нему тянет. Но в глазах Сансоне она замечала слишком много теней, слишком много тайн. А еще она подумала о поразительной легкости, с которой Энтони обращался с пистолетом, — очередная подробность, которая раньше была ей неизвестна.
Я ведь вас толком и не знаю, Энтони, — проговорила она.
Возможно, когда-нибудь вам захочется меня узнать, — с едва заметной улыбкой ответил он.
Они вышли из обеденного зала и направились в библиотеку. Поскольку большая часть студентов и преподавателей уехала, в замке царила жутковатая тишь, и в этот поздний час легко было поверить, что они здесь совершенно одни. Последние обитатели брошенной цитадели.
Как думаете, вы когда-нибудь научитесь доверять мне, Маура? — спросил Энтони, переходя от окна к окну, — этакий мрачный охранник, передвигающийся во тьме. — Или между нами навсегда останется напряжение?
Для начала попробуйте быть со мной более открытым, — посоветовала Маура.
Это предложение относится к нам обоим. — Сансоне ненадолго умолк. — Вы и отец Брофи. Вы до сих пор вместе?
При упоминании о Даниэле Маура остановилась.
А почему вы спрашиваете?
Вы наверняка знаете ответ. — Энтони повернулся к Мауре. Тень от ниши, в которой он стоял, закрывала его глаза.
В любви не бывает определенности, Энтони. В ней много беспорядочного и болезненного. Иногда конца просто не случается.
Во мраке Мауре удалось лишь уловить его понимающую улыбку.
Еще одна причина, по которой мы так схожи. Кроме наших личных трагедий. Кроме работы, которой мы занимаемся. Мы оба одиноки, — тихо произнес он.
В тишине библиотеки внезапный телефонный звонок показался еще более пугающим. Энтони направился в другой конец помещения, чтобы взять трубку, а Маура словно приросла к месту — так подействовали на нее только что сказанные слова. Правда потрясла ее. «Да, мы одиноки, — подтвердила она про себя. — Оба».
Доктор Айлз рядом со мной, — сказал он в трубку.
«Джейн звонит», — сразу же подумала Маура. Но, взяв трубку, она поняла: на проводе судмедэксперт штата Мэн.
Я просто подумала: получили ли вы мое сообщение? Вы ведь не перезвонили, — сказала доктор Эмма Оуэн.
Вы меня искали? Когда?
Примерно во время ужина. Говорила с одним из преподавателей. У него такой сердитый голос.
Наверняка это был доктор Паскантонио.
Верно, так он и представился. Думаю, доктор забыл передать вам. Я уже собиралась улечься в постель, но все-таки решила позвонить, раз уж вы просили меня ускорить процесс.
Вы по поводу токсикологии?
Да. У меня к вам вопрос. Действительно ли доктор Уэлливер была психологом?
Она была клиническим психологом.
Что ж, она и сама чудила потихоньку. Анализ показал лизергин и диэтиламид.
Маура обернулась и, пристально глядя на Сансоне, сказала:
Этого не может быть.
Мы еще должны подтвердить это с помощью жидкостной хроматографии, но, судя по всему, ваша доктор Уэлливер балдела от ЛСД. Я, конечно, знаю, что некоторые психологи считают его терапевтическим средством. Способом открыться духовному опыту и прочее ля-ля. Но, бог мой, она же работала в школе! Глотать таблетки — вряд ли хороший пример для детей.
Маура стояла совершенно неподвижно и так крепко прижимала телефонную трубку к уху, что слышала собственный пульс.
Это падение с крыши…
Весьма вероятно, что оно — результат галлюцинаций. Или острый психоз. Помните, много лет назад ЦРУ провело эксперимент?
Они дали ЛСД одному бедолаге и тот выпрыгнул из окна? Нельзя предсказать, как объект отреагирует на наркотик.
Маура вспомнила о кристаллах, рассыпанных на полу туалета: они разлетелись в стороны, когда кто-то высыпал в унитаз содержимое сахарницы. «Он избавлялся от улики», — поняла доктор Айлз.
Мне придется перевести эту смерть в разряд несчастных случаев. Это не суицид, — проговорила доктор Оуэн. — Падение с высоты после употребления галлюциногенов.
ЛСД можно синтезировать, — заметила Маура.
Э-э-э, полагаю, да. Кажется, впервые его выделили из какого-то гриба, растущего на ржи.
«А кто знает о растениях больше, чем доктор Паскантонио?» — пронеслось в голове у Мауры.
О боже мой, — прошептала она.
Какие-то сложности?
Мне нужно идти. — Маура повесила трубку и посмотрела на Сансоне, который стоял к ней вплотную. В его глазах читался вопрос. — Нам нельзя здесь оставаться, — сказала она. — Нужно поднять детей и уйти прямо сейчас.
Почему, Маура? Что изменилось?
Убийца, — проговорила доктор Айлз. — Он уже внутри замка.