– Шухов… А ты живучий гад… Я вот… – он закашлял, кровь потекла изо рта, но Тарас нашел силы чтобы продолжить: – Шухов… Рвачу тоже не повезло… Савельев молчит, падла… Но по твоим глазам вижу…
– Тарас ты…
– Игнат… Одна просьба… Дай мне ствол… Мой вылетел при падении… Нет сил терпеть это… Тем более Рвач меня там… наверное… заждался…
– Тарас, все будет хорошо! – пытаясь его успокоить, я сел рядом с ним, и достав пистолет из кобуры, снял с предохранителя.
– И Савельев так сказал… Шухов, я же понимаю…
Вложив пистолет в руку Тараса, я упал на землю и закрыл голову руками, пытаясь не слышать. Громкий хлопок раздался спустя шесть секунд…
Что я чувствовал, когда рыл могилу куском вертолетной лопасти? Что мне хреново! Не каждый день хоронишь друзей… Этот месяц забрал троих. Лучших из лучших. Савельев боялся, что Руслан может превратиться, но этого не произошло. Не знаю почему, но думаю всему виной поврежденное сердце. Кровь не может циркулировать и мозг умирает. Или по какой-то другой причине. Мне не до этого. Я усердно копаю могилу. Каждый раз, с максимальным усилием вгоняю кусок железа в твердую землю, а когда она становилась довольно рыхлой, выгребаю наружу большим куском железа.
В костюме слишком жарко, поэтому пришлось снять его. Пот бежит по лицу и всему телу. Разбитые в кровь руки сильно болят. Большое рассечение, начинающееся над правым глазом и уходящее почти до уха, обильно кровоточит. Порой я готов потерять сознание и рухнуть в выкопанную могилу. Хочется отключиться, чтобы ничего не помнить. Но этого не происходит, и я продолжаю упрямо рыть дальше…
Матвею, как выяснилось позже, повезло гораздо меньше меня. Кусок металла, размером чуть больше охотничьего ножа, пробил бедро и вышел насквозь. Он очнулся раньше всех и отыскав аптечку, принялся оказывать себе первую помощь.
Собственноручно вытащить осколок из бедра… Не каждый на такое способен. Вернее, единицы. Наложив жгут и остановив кровотечение Матвей занялся спасеньем остальных. Вот только не всем смог помочь.
Сейчас Савельев находится в отключке. Спустя десять минут после смерти Марченко он потерял сознание. Сказалась сильная потеря крови. Ему повезло, что артерии оказались не задеты. Оттащив его поближе к Чарли Тейлору, я пошел копать могилу, и копал ее около четырех часов. Еще около часа ушло чтобы похоронить Марченко и Урвачева. В конце концов, я обессиленный дошел до Чарли Тейлора, и сел рядом с ним.
– Что теперь будем делать? – спросил Чарли, не зная с чего начать.
– Хрен его знает Чарли… Хрен его знает… – во мне снова начала кипеть злость, и повернувшись лицом к свежезарытой могиле, я продолжил: – Ты можешь быть солдатом… Стрелять во врага… Убивать каждый день, и при этом не чувствовать абсолютно ничего… Понимаешь Чарли?! Но когда у тебя на глазах погибает товарищ! Два товарища! Я знал их очень давно… Тейлор, они были мне как братья! Я… сука-а-а-а… – пелена злости заполонила разум. – Знаешь, что, Чарли? Ту тварь, которая это сделала, я убью голыми руками! Найду… И заставлю умирать медленно…
Матвей Савельев, лежащий на земле зашевелился и попытался сесть. Движения дались с трудом, но в конечном счете у него получилось. Повернув голову мы встретились взглядами. Какое-то время он пристально смотрел на меня, а затем произнес:
– Шухов… столько злобы в глазах… Ненависть не самое лучшее чувство! – прорычал он.
– Давай, Матвей, воспитывать меня начни… – несмотря на дикую усталость, я резко вскочил на ноги, и направился к брошенной Савельевым аптечке. Достав два последних шприц-тюбика, вколол оба в шею…
– Игнат, ты собирался искать того, кто это сделал, – спокойно начал говорить Матвей. – Никого искать не нужно. Все предельно ясно.
Услышанное еще больше прибавило сил. Я подошел к Матвею, сел напротив и сказал одно единственное слово:
– Кто?
– Шерстнев. Нужно было зразу догадаться и ожидать подлости. Это было неожиданно. Непредсказуемо… – сказал Матвей, разглядывая ползущего по земле муравья. – Атомный крейсер Адмирал Колчак построен относительно недавно, и полностью контролируется с «Прометея». Его не нужно спасать. Это был предлог. Шерстнев знал, что я куплюсь. Излишняя преданность тоже может навредить…
– О, как ты заговорил Матвей Григорьевич! – воскликнул я, пытаясь успокоиться. – А раньше ты не мог додуматься?
– Я не ожидал подобного… – попытался оправдаться Матвей.
Савельев с трудом встал на ноги и распрямился во весь немаленький рост. По его лицу видно, что нога доставляет много неприятных ощущений. Чарли Тейлор, сидящий на земле с автоматом в руках, обратился ко мне:
– Шухов, если ты не забыл, у меня сломана спина… Я не смогу идти!
– Это известно. Поэтому мне придется нести тебя на руках…
Глава 13. Тяжелый путь
Два привала совершили, пройдя всего четыре километра пути. Когда я отшагал пятый километр с Чарли Тейлором на спине, силы окончательно начали покидать и нам снова пришлось сделать остановку.
Савельев помог аккуратно положить Чарли на землю, и освободившись от ноши, я упал рядом с ним. Мышцы ног сильно болят от нагрузки. Все-таки нести вес, равный моему, слишком сложно. Особенно после случившегося.
– Мужики, еще раз прошу… бросьте меня… – опять заладил Тейлор. – Я вас буду тормозить.
– Шухов, слыхал? Он нас тормозить будет… – сказал Матвей, присев спиной к березе напротив нас. – Тейлор, ты нас уже четыре часа тормозишь. Так, к слову, если не заметил. Да и вообще, думаю Игнату будет сильно обидно за потраченные впустую силы…
– Тогда пускай Шухов меня пристрелит… – не унимался американец. – Какой от меня толк? У меня, можно сказать, ног нет!
– Матвей, у тебя там в аптечке случайно нет нитки с иголкой? – спросил я, лежа на спине, и глядя в небо. – Рот ему зашьем. Достал своей болтовней!
– Ты же сам знаешь, что нет, а то я тебя давно подлатал бы… Кстати, Шухов, все забываю тебя спросить: как думаешь, где мы сейчас находимся?
По «счастливой» случайности, все навороченные «Прометеи» накрылись после не очень мягкого приземления и мы остались без навигации и связи.
– Матвей, даже будь я местным жителем, маловероятно, что смог бы ответить на этот вопрос. Ты должен лучше меня знать примерное местоположение, потому что находился с Тейлором в кабине. Кстати может он знает. Чарли, где мы сейчас?
– Рядом с Москвой, двести километров не долетели, – сквозь зубы проговорил американец.
– Шухов, нашел кого спрашивать. По моим предположениям мы сейчас рядом с Тверью или Торжком. Плюс минус пятьдесят километров… Но это предположительно.
– Не вижу смысла гадать где находимся. Через пару часов стемнеет, и мы не сможем идти дальше. Нужно что-нибудь придумать.
Савельев взял в руки пластиковую бутылку, которою подобрал где-то в лесу, и наполнил водой в болотине. Сделав пару глотков, заговорил:
– Игнат, ты – единственный способный быстро передвигаться. Предлагаю оставить нас и двигаться в одиночку. Дойдешь до населенного пункта, разведаешь обстановку, найдешь безопасное для ночлега место, отдохнешь… Может встретишь кого живого. А потом вернешься за нами.
– Нет, на такое не согласен. Я пойду. Один. В прежнем направлении. Но только один час. Если не удастся ничего найти – вернусь обратно. Оставлять вас на ночь не стану. Нужно чтобы кто-то дежурил, а то мало ли кто может ночью в лесу заглянуть к нам в гости. Не так страшен четвероногий зверь, как обезумевший двуногий…
Через десять минут я двигался в одиночку по лесу в неизвестном направлении. С собой только пистолет и два запасных магазина. Стараясь запоминать маршрут, шел как можно быстрее.
Лес не слишком плотный. Иногда попадаются небольшие поляны. Прошагав около пяти километров так и не вышел к населенному пункту и, решив отдохнуть, сел на землю и прислонился спиною к дереву…
Видимо усталость в конце концов взяла верх. Я не заметил того как человек с ружьем подошел практически вплотную и присев на корточки, заговорил:
– Парень, я ведь тебя чуть не пристрелил.
От услышанных слов я моментально пришел в себя, и даже попытался выхватить пистолет, но увидев ствол ружья, направленного в грудь, передумал.
Передо мною сидит дед лет шестидесяти, одетый в костюм коричневого цвета. Кроме ружья ничего нет. Даже патронташа.
Какое-то время дед смотрел мне в глаза, а затем вновь заговорил:
– Ну тебе и досталось, парень, все лицо в крови. Я тебя сперва за мертвеца принял, идешь по лесу как танк. На целый километр вокруг слышно. Но потом присмотрелся и понял, что живой. Поэтому решил проследить…
– Отец, ты ружье опусти. Я тебе не враг, – сказал я, подумав о том, что мое измазанное в крови лицо выглядит жутко.
– А поди разбери сейчас кто кому враг? – сказал дед, но ружье опустил. – Парень, давай рассказывай: откуда такой свалился?
Позже, после того как я вкратце рассказал обо всем случившемся, мы с Иваном Петровичем, так зовут лесника, направились за Савельевым и Тейлором. По пути Петрович рассказал о какой-то строжке, в которой он проживает, и рядом с которой я прошел ничего не заметив. Все, что он говорил, я понимал с трудом потому что держался на пределе сил.
Не знаю быстро или долго мы искали моих напарников, но когда нашли – почти стемнело. Савельев додумался развести костер, и поэтому дед его обнаружил.
Иван Петрович оказался очень крепким. Именно он всю дорогу до сторожки тащил на себе Тейлора.
Я дошел… Не понимая происходящего… Вошел в бревенчатую избу, лег на пол и отключился…
Глава 14. Живой и здоровый
Широкоплечий мужчина славянской внешности мягкой поступью шагал по лесу. Достаточно высокий, около метра девяносто и весом в девяносто с лишним килограмм; широкий в плечах, но не накачанный, а жилистый; большой армейский рюкзак с прицепленным на боку автоматом украшает спину. Черный костюм спецназа сидит на нем словно сшитый на заказ. Местами поврежденный, но все еще пригодный. На голове бандана, на ногах высокие армейские ботинки. В каждом шаге чувствуется грациозность и скрытая сила. Так ступает хищный зверь. Аккуратно и мягко, но в тоже время быстро и четко. На руке белая повязка, которая чуть заметно выглядывает из-под рукава костюма.