– Внешность для меня не важна, – безразлично ответил собеседник. – Но я все же постараюсь ответить на вопросы. Ты – Игнат Шухов. Знаю о тебе абсолютно все, с момента рождения. Ответить, откуда знаю, пока не могу. Перечислять факты из твоей жизни?
– Не стоит. Как тебя зовут? – спросил я. Этот вопрос интересует не меньше, чем все остальные.
– Повторюсь – у меня много имен. Но мое настоящее ты просто не способен произнести. Называй как хочешь.
– Пусть будет Кастро!
– Фидель? – спросил он, явно заинтересовавшись.
– Он самый! – ответил я.
– Отличный выбор. Мы с ним чем-то похожи, вот только моя миссия более масштабна. О, великий Команданте! Еще вопрос?
– Кто ты такой? Человек? С Земли?
– Почему люди любят возводить над всем определенные рамки? – ответил двойник Команданте вопросом на вопрос. Стоило только подумать, и его облик изменился. Передо мной предстал настоящий Фидель Кастро, который продолжил: – Спасибо за трансформацию. Продолжаю. Нет, я не человек и не имею материальной оболочки.
– Ты не ответил кто ты такой. Давай попробую угадать. Не побоюсь этого слова: ты бог?
– Нет, – ответил Фидель засмеявшись. – Как это могло прийти тебе в голову? Ты имел в виду Творца? Нет, я даже близко не имею к нему никакого отношения. Но создан им. Возможно…
– Ничего не понимаю. Ты снова говоришь загадками, – сказал я, пытаясь осмыслить услышанное. – То есть, ты не отрицаешь наличие Творца, как единого высшего существа?
– Опять человеческие рамки. Вы, люди, очень странные. Да, я не отрицаю наличие Творца, но там все очень сложно даже для меня. Воин, ты задаешь неправильные вопросы. Давай попробую тебе все объяснить, – я кивнул, и Команданте спросил: – Ты видел, что произошло с миром?
– Конечно, и мне хотелось бы знать откуда взялся вирус и какое ты имеешь ко всему отношение, – выпалил я, и на несколько секунд задумавшись, спросил: – Как мне узнать, что все это не бредни воспалённого, от всего пережитого, мозга?
– Никак, – ответил Команданте, пожав плечами. – Но позже ты поймешь. Когда встретишь первого защитника. Теперь касательно реальности. К вам и вправду прорвался вирус…
– Кастро, подожди, – перебил я, – то есть, ты утверждаешь, что наша реальность не единственная?
– Нет. Как вообще люди могли допустить мысль о том, что их мир единственный. Миров огромное множество. Это известно наверняка. Но какие они – не знаю. Потому что всегда был привязан к одному единственному.
– Все. Теперь я окончательно схожу с ума… – пробормотал я. Нужно время, чтобы переварить эту информацию.
– Нет не сходишь. Представь, что вирус, который уничтожает людей – инфекция.
– Не особо получается представлять такое, – негромко проговорил я.
– Ничего страшного. В случае с инфекцией – я буду являться иммунной системой.
– Это понятно, – согласился я. – Но у иммунной системы есть лимфоциты и фагоциты, которые борются с инфекцией. Так сказать, ее солдаты, а кто будет твоими солдатами? И как бороться с такой инфекцией?
– Шухов, все не так просто, я попробую связаться с тобой там, в реальности. Здесь связь слишком неустойчивая, боюсь у нас просто не хватит времени…
– Это возможно? – спросил я.
– Отчасти да. Все сложно. Мои ресурсы ограниченны. Я практически уничтожен. Но все еще можно исправить…
Кастро замер, не успев договорить. Небо созданного мной пейзажа вдруг пошло трещинами, и начало рассыпаться на части.
– Воин, ты просыпаешься, ничего страшного, мы еще встретимся…
Голос прозвучал в голове, а затем все померкло…
– Шухов, просыпайся!
Я открыл глаза и увидел стоящего рядом со мной Матвея Савельева. Заметив, что я проснулся, он сказал:
– Ну наконец-то очнулся. Ты уже больше суток спишь.
– Могли и не будить… – пробормотал я. – С удовольствием проспал бы еще столько же…
С трудом удалось сесть, чудом не зацепив головой верхнюю нару. Тело мгновенно отозвалось болью. Но больше всего болит ссадина на голове. Дотронувшись до нее я обнаружил, что рана зашита.
– Подшаманили пока спал, – сказал Матвей. – Михаил Филиппыч постарался. У него есть все необходимое.
– Кто? – удивился я.
– Филиппыч, – ответил Матвей.
– Вроде Иван Петрович, нет?
– Вроде Михаил Филиппыч.
– Ладно, – пробормотал я, – разберемся…
Пару минут сидел не двигаясь, и приходил в себя, прокручивая в голове увиденный сон.
– Матвей, тебе сны сняться? – спросил я.
– Редко. Почему спрашиваешь?
– Да сон один постоянно снится. Бред какой-то.
– Такого насмотришься, и не то присниться, – безразлично ответил Матвей.
– Это точно. Походу конкретно головой приложился… – пробормотал я. – Где находиться умывальник? Хочу освежиться.
– На улице. Пойдем, лучше из ведра полью, – сказал Матвей, и направился к выходу, прихватив с собой стоящее в углу ведро с водою.
На улице темно. Лунный свет лениво пробивается через кроны березового леса, немного рассеивая мрак. Матвей включил диодный светильник и стало гораздо лучше. Раздевшись, я наклонился и стал балдеть от полившейся на голову прохладной воды. Энергично работая руками, сумел отмыть испачканные кровью и грязью волосы. Стало легче.
– Спасибо! – поблагодарил я Матвея.
Кивнув, он молча вернулся в избу. Я сел на лавочку, и попытался переварить услышанное. Творец. Иммунная система. Вирус. Много вопросов и никаких ответов. Это повторяется неоднократно. Как бывший боец спецподразделения я слишком недоверчив. Никогда не был суеверным, но факты указывают обратное. Сперва апокалипсис. Потом Наташа, которая умет читать мысли и проявляет ко мне явную симпатию, хотя последнее не так важно. Странные сны, которых было три штуки. Сейчас бы залезть в интернет. Может в сети удастся что-нибудь узнать, но интернета теперь не существует. С пропажей электричества заглохли все сервера. Может спросить у Матвея? Наверное не стоит. Не поймет он. Скажет, что все это последствия катастрофы. Рвач и Тарас! Как же мне вас не хватает. И Алексея. Я вспомнил его улыбку. Лучший друг, с которым не виделись очень давно. Эх Леха, Леха… Ты всегда был бесстрашным. И возможно это тебя и сгубило.
Выругавшись вслух, я встал с лавки и вошел в избу. Довольно просторное помещение встретило полумраком. Около тридцати квадратных метров. Вход расположен посередине. Слева от входа стоит добротная кирпичная печь, которая обогревает помещенье зимой. В метре от печи квадратный стол с двумя скамейками, рассчитанный на шесть человек. Помещение не имеет окон, а только дверь и два люка, один из которых ведет на крышу, а второй под пол. Справа от входа, вдоль стены располагаются четыре дощатых настила, шириной чуть больше метра. Они выполняют роль кроватей. Первый настил, на котором спал я – свободен, а второй, находящийся прямо над первым, занят хозяином избы. Михаил Филиппыч сопит, отвернувшись к стене. Чарли Тейлор спит лежа на спине, на третьей кровати, а четвертая пуста. Избу освещает двенадцативольтовая лампа, запитанная от большого автомобильного аккумулятора, стоящего под скамейкой. Матвей Савельев сидит на сундуке, рядом со стеллажом у противоположной стены и при помощи фонарика читает лежащую на ногах карту.
– Пришел в себя? – негромко спросил он, не отрываясь от занятия.
– Да. Гораздо легче стало. Тут есть что-нибудь поесть? Мне кажется я готов съесть целого теленка.
– Не удивительно, больше суток в отключке. Сейчас накрою на стол и с тобой перекушу. У лесника отличная еда, – ответил Матвей, и выключив фонарик, направился к столу.
За пять минут он собрал довольно неплохой, по спартанским меркам, ужин. Из котелка, стоящего на печи, Матвей достал вареную в «мундире» картошку. А из люка, сделанного в полу, извлек соленое и копченое сало, банку тушенки, горчицу и сыр, несколько вареных яиц, банку кабачковой икры и банку соленых огурцов. В довесок ко всему достал из сундука булку круглого хлеба и бутылку холодного травяного чая.
Я был удивлен такому количеству продуктов, и шепотом проговорил:
– А лесник-то не так прост. Походу досконально ко всему подготовился.
– Не то слово. Он из этих, как их там, выживальщиков. Тут под избой вырыт здоровенный погреб, а в нем продуктов… нам вчетвером за пару лет не съесть. Ты заметил? У него даже хлеб свежий, он сам печёт. Но это еще не все. Глубже погреба построено бомбоубежище, которое полностью автономно. Говорит, что тридцать лет строил… – рассказав, Матвей начал уплетать сало с хлебом.
– С одной стороны таким выживальщикам повезло больше чем обычным людям. Они оказались хоть к чему-то подготовленными, – подумал вслух я, прожевавшись, – хотя, наверное, не всем удалось добраться до убежищ. Все-таки не ядерная война… Впрочем, при ядерном ударе шансов добраться до убежища еще меньше…
Я наелся до отвала. Живот готов лопнуть. Потяжелел минимум на полтора кило.
– Ну ты и жрешь Игнат, – подколол Матвей, заметив, что мне тяжело встать из-за стола.
– Мне простительно, – буркнул я в ответ, и начал помогать убирать со стола.
Закончив, мы вышли на улицу и сели на лавку. Полторашку вкуснейшего травяного чая, приготовленного Михаилом Филипповичем по особому рецепту прихватили с собой. Напиток очень хорошо утоляет жажду и приятен на вкус.
– Как нога? – спросил я, наслаждаясь теплой летней ночью. Фонарь выключать не стали, дабы успеть вовремя заметить зараженных в случае их появления.
– Гораздо легче. Лесник промыл рану, а затем зашил. Скоро буду как новенький, – ответил Матвей, и сделав еще пару глотков напитка, передал бутылку мне. – Игнат, ты знаешь, если все когда-нибудь кончиться, и я останусь живым… вернусь в это место, и проведу здесь остаток дней. Тем более за Тейлором нужно кому-то ухаживать. Даже как-то обидно… сорок с лишним лет прожил, а семьи не заимел. Всю жизнь работе посвятил.
– Такова судьба. Я тоже не женатый. Но сейчас о другом. Мне не терпится лишить жизни одного человека.
– Ты о Шерстневе? – спросил Матвей. – Совсем скоро… Но сначала провернем одно дельце. Лесник сказал, что в десяти километрах отсюда находится большая военная часть. Проведем зачистку и раздобудем все необходимое. Потом будем думать, что сделаем с Шерстневым. Кстати, заодно с лесником рассчитаемся. Оружием. За проявленное гостеприимство и за то, что согласился присмотреть за Тейлором.