– Зря шумим, – сказал я, – медведь может прийти на звук выстрелов, твари его сильно разозлили.
– Тогда нам придется его убить, – спокойно ответил Матвей.
– Соглашусь. Другого выхода просто не будет. Но убить медведя достаточно сложно. Уйдет много патронов…
До дороги не дошли с пол сотни метров. Треск ломающихся веток за спиной известил о приближении разъяренного зверя. Развернувшись, я оценил расстояние до цели в полторы сотни метров.
– Вот нахрена ты стрелял в зараженного? Теперь придётся убить ни в чем не повинное животное, – прорычал я, и снял пистолет-пулемет с плеча.
– Значит не судьба мишке выжить, – рявкнул Матвей снимая пистолет с предохранителя.
Присев на одно колено, я прицелился и сделал выстрел. Пуля попала в туловище животного, не причинив особого вреда. Точно такую же позу занял Матвей, но стрельбу не начал. Прицелившись в голову животного, я сделал еще два выстрела, а на третьем оружие заклинило.
– Вот те раз, – с удивлением сказал я, попытавшись перезарядить пистолет-пулемет «Витязь», но патрон напрочь перекосило и затвор совсем не двигался. Медведь в пятидесяти метрах от нас и Матвей открыл огонь из пистолета. Выстрел, второй, третий, а дальше я сильно удивился. Вскочив на ноги, Матвей рванул в сторону дороги как напуганный заяц. Отбросив заклинившее оружие, я последовал его примеру.
Медведь явно утомился в драке с зараженными и к тому получил небольшие ранения. Прихрамывая на переднюю лапу, он не смог развить нормальную для него скорость. Но даже раненый медведь бежит очень быстро. Я бежал как в последний раз. Наверное, мне мог позавидовать Усейн Болт. Кусты черемухи и рябины мешают, здорово хлеща по лицу. Пятки Матвея сверкают в двадцати метрах впереди. Он явно уходит в отрыв. И это с раненой ногой.
Выскочив на дорогу, я прибавил ходу. Бежать по асфальту гораздо приятнее, нежели перепрыгивать через валежник и цепляться за вездесущий чапыжник. Матвей оторвался значительно. Медведь выскочил из леса, положив кустарник словно траву и устремился за мной. Напрасно было радоваться асфальту. На открытой местности животное ощутимо ускорилось. Бегущий впереди Матвей резко остановился, и выхватив пистолет, направил на меня. Вернее, на медведя, но я нахожусь на линии огня.
– Шухов, в сторону! – рявкнул он во все горло, но я уже знал, что нужно делать, и начал уходить правее, попутно вытаскивая пистолет и на уровне инстинкта скидывая предохранитель.
Выстрел, второй, недовольное рычание. Добежав до обочины, я прыгнул в кювет, разворачиваясь на лету, и готовясь встретить разорённого мишку. Но того интересует стреляющий Матвей. В два ствола мы буквально напичкали животное свинцом. Медведь завалился на асфальт, но не умер. Он начал скрести лапами, не в силах подняться. Выстрелом в голову я прекратил страдания животного.
– Шухов, ты дурак! Говорил я не надо нам туда ходить, – заорал Матвей, сумев немного отдышаться.
– Да ну? – удивленно спросил я. – Матвей, кто из нас удрал поджав хвост? Мы бы вдвоем его еще в лесу завалили.
– Сам не знаю. Походу испугался я, – с виноватым выражением ответил Матвей.
Нужна была эмоциональная разрядка, и я громко рассмеялся. Через несколько секунд эстафету подхватил Матвей. Извинившись перед мертвым мишкой, мы продолжили путь. За пистолетом-пулеметом я все же вернулся. Пусть и заклинивший, но все еще нужный. Сойдет в роли дубинки.
Плавный изгиб дороги не дает увидеть, что находится впереди дальше, чем на двести метров. Количество зараженных увеличивается по мере продвижения. Почти все военные. На двадцать штук попадался только один в гражданской одежде.
– Вернемся к Филиппычу, обязательно расскажу им, как ты дал деру от медведя, – сказал я, и не сдержавшись снова рассмеялся.
– Ты теперь постоянно подкалывать будешь? – Матвей спросил на полном серьезе. Нахмурив брови и сдвинув челюсть в сторону. Взглянув на него, я рассмеялся еще сильнее.
– Пару дней точно, – ответил я, немного успокоившись. – О, смотри, еще один тащится.
Навстречу идет зараженный. Опустив голову вниз и подволакивая правую ногу.
– Интересно, они что, вообще ничего сделать не успели? – Матвей спросил о военных. – Как весь личный состав мог заразиться? И какая, нахрен, военная база? Скорей всего обычная воинская часть, – недовольство почувствовалось в голосе предельно ясно.
– Тоже так думаю. По-моему, Филиппыч просто оговорился.
Расстояние до зараженного около ста метров, и он до сих пор нас не почувствовал. Я спросил:
– Матвей, ты забыл? В армии служат солдаты-срочники. Чему можно за год научить?!
– Думаешь все настолько плохо? – Матвей поднял камень, и с хорошим замахом швырнул его прямо в зараженного. – Чему там тогда учат? Вернее, учили.
Камушек шлепнулся на асфальт в трех метрах от бывшего солдата, и отскочив, покатился дальше, но тот ковыляет как прежде, не обратив внимания на произошедшее.
– Какой-то заторможённый, – сказал я, сильно удивившись. Мы ускорились, шагая навстречу к зараженному. – Может глухой?
– А черт его знает, – спокойно ответил Матвей. – Ближе подойдем, узнаем.
– Ну теперь все понятно, – воскликнул я, когда мы подошли почти вплотную к зараженному. Тот, как и прежде, не реагирует на присутствие живых людей. Я развеселился, разглядев погоны на остатках формы. – Здравия желаю товарищ прапорщик, – громко отрапортовал я, остановившись в трех метрах от зараженного, и приставив руку к голове.
– Походу сломался, – удивленно воскликнул Матвей, когда зараженный спокойно прошел рядом со мною. – Товарищ прапорщик, ну куда же вы? – крикнул он вслед.
– Наверное, бухой, – пошутил я. – Что делать будем? Убивать негуманно, он не проявляет агрессии.
– Шухов заканчивай, уже не до шуток, – зарычал Матвей, и я решил успокоиться. – Нужно понять, почему он не атакует. Или это какой-то новый вид?
– Точно! Как я раньше не догадался, – сказал я вслед уходящему от нас зараженному, и сделал характерный щелчок пальцами. – Новый вид – прапорщик зомби!
Матвей секунду смотрел на меня округлившимися глазами, а затем захохотал. Я подхватил эстафету, и начал ржать до слез в глазах. Успокоиться удалось спустя минуту. Странно это. Никогда раньше не смеялся над такими ситуациями. Нужно подумать. Матвей увел мысли в другое русло.
– Один обоснованный довод у меня имеется, – сказал он. – Возможно он был очень пьян, когда заразился и вирус подействовал иначе. Или они изменяются, – суровый Матвей Савельев вновь стал прежним, и недовольно забормотал. – Игнат, хватит смеяться. Поговорку помнишь? Рано пташечка запела…
– И в правду, – сказал я. – Сам на себя не похож, – отцепив фляжку с пояса, сделал пару глотков и протянул Матвею, но он отказался, отрицательно покачав головой.
– Давай кое-что проверю, – предложил я.
Обогнав зараженного прапорщика, я остановился и встал на пути, держа «Витязь» на вытянутых руках. Сделав несколько шагов, прапорщик уперся грудью в ствол пистолета-пулемета. Видимо в его инфицированных мозгах что-то сошлось, и подняв голову он посмотрел на меня. Мутные глаза и полностью расслабленное лицо не выражают эмоций. Хотя какие эмоции могут быть у зараженного? Я испытал отвращение, смотря на то, что осталось от низкорослого и довольно полного телосложением прапорщика. Его одежда изорвана, в нескольких местах виднеются раны от укусов, так-как человеческие зубы сложно спутать с чем-то другим. Несёт от прапора как из скотомогильника, только хуже. Спустя несколько секунд в нем все же проснулись инстинкты, требующие поедания плоти и открыв пасть, он начал клацать зубами, протягивая руки ко мне…
Сделав шаг навстречу, я толкнул его стволом в грудь, и он неуклюже завалился на спину. Встав одной ногой на руку, я прижал голову к земле второй. То, что осталось от прапорщика, скребет свободной рукой по асфальту и елозит ногами, не в силах подняться.
– Добивай его! – сказал Матвей, и пошел в прежнем направлении. Мой поднятый в воздух армейский ботинок, стал последним, что увидел зараженный. Тремя мощными ударами я просто втоптал голову в асфальт, а потом вытер подошву об остатки одежды на содрогающемся в предсмертных конвульсиях теле, и спокойно пошел догонять Матвея.
Глава 19. Почти безвыходное положение
Матвей выстрелил. Пуля, выпущенная из пистолета, напрочь отбила у твари желание к поеданию свежей человеческой плоти. Уничтожать тупых и относительно медлительных зомби стало будто обыденностью. Содержимое их голов красиво вылетает наружу, вместе с деформированной девятимиллиметровой пулей, через ею же развороченное выходное отверстие на затылке.
Свой пистолет пока не применяю. Импровизированная дубинка, разработанная концерном «Ижмаш», отлично справляется с поставленной перед ней задачей и с легкостью превращает протухающие морды зараженных в подобие свежего котлетного фарша. Держа оружие двумя руками за ствол, я нанес два мощных удара в голову упавшего на землю зараженного. Металлический приклад пробил черепную кость и тварь окончательно прекратила бессмысленное существование.
– Шухов, я смотрю ты вошел во вкус, – сказал Матвей, и прицелился в бегущего к нему зомби. Выстрел. Тварь упала на асфальт и задергалась. Вокруг головы начало растекаться пятно крови, очень темного, практически черного цвета.
– Ты прав. Очень занятно, – я приготовился встретить довольно быстро бегущего в мою сторону зомби. – Никогда раньше не играл в бейсбол. Но кажется смысл почти такой же, – словно бейсбольную биту, я отвел «Витязь» в сторону и стал ждать удобного момента, чтобы нанести удар. Тварь достаточно приблизилась, и ее голова на мгновение стала мячом, который в мою сторону отправил никому не видимый питчер. Стальной снаряд, под названием «Витязь», летящий под углом снизу-вверх, соприкоснулся с головой зараженного, и в одно мгновение то, что когда-то называлось лицом, превратилось в кровавое месиво. Кровь и куски оторванной плоти брызнули вверх и описав двухметровую дугу, упали на дорогу. Потеряв равновесие, зомби грохнулся на асфальт, и тут же вновь попытался вскочить на ноги, но контрол