– Думал, ты не справишься, – сказал Уфимцев, разглядывая территорию базы. – Молодец. Добыл информацию.
– Проще простого, – ответил я, возвращаясь на общий канал связи. – Парнишка доверчивый очень.
– Все сложилось слишком отлично. Можно прорабатывать вторую фазу.
– Паралитики, как слышите? – спросил я в эфир «Прометея». Рацию, имеющуюся на вышке, отключать не стали, оставив ее на минимальной громкости. Переговоры врага нужно слушать постоянно.
– Сам ты паралитик, Шухов, – огрызнулся недовольный Алексей. – Вы там неплохо устроились, диверсанты, мать вашу.
– Ноги затекли безбожно, – пожаловался Артем. – Всю ночь на этом долбаном дереве проторчали.
– И кто из вас сделал дерево долбаным? – рассмеялся Уфимцев. – Можете сниматься с позиции. Пока все тихо.
– Дерево не долбили. Некогда было, – ответил Алексей. – С позиции снимаемся. Идем кипятить чай и кушать сухпайки. Примите мои соболезнования. Вы теперь на диете.
– Есть одна книжка, – подхватил Тёма с ноткой издевательства в голосе. – Поль Брег написал. «Чудо голодания» называется. Зря вы планшеты не взяли. Так бы почитали.
– Я ее читал, – ответил Руслан. – Не понравилось. С голоду не пухнем пока. Еду принесут. Кстати, где якудза?
– Якудза, ты где? – повторил вопрос Алексей.
– Затаился в одном из ангаров, – ответил Таро, проигнорировав шутку. – Именно в том, где содержатся запасы еды.
– Вот же хитрый ниндзя! – рассмеялся Алексей. – Все мерзнут, а он на склад сухпайков забрался.
– Отставить болтовню в эфире, – скомандовал Зарипов, подключившийся к переговорам как обычно не вовремя. – Мы провели анализ разговора Игната с Василием. Большая часть населения базы нам не враги. Достаточно ликвидировать верхушку. Ту самую элиту. А затем мы просто установим новые порядки.
– Можем начать следующей ночью, – согласился Уфимцев, в который раз исследуя территорию в бинокль. – Нужно только попасть в убежище и захватить Императрицу. Ну и убить Вася Гена.
– Пока ничего не предпринимайте, – приказным тоном сказал Зарипов. – Сидите на вышке и продолжайте наблюдать.
– Сделаем, – ответил я и взял в руки бинокль…
Матвей Савельев в очередной раз очнулся от лютого холода. Сколько он пролежал в карцере, определить не получается. Внутренние часы отказываются работать, растягивая каждую минуту на целую вечность. Общее состояние организма постепенно ухудшается, и он то и дело теряет сознание и проваливался в бездну боли и мрака.
– Соболь, ты там живой? – спросил Матвей, чувствуя, как сухие губы лопаются от малейшего движения.
– Живой… – еле слышно ответил Тихон вибрирующим голосом.
– Сколько времени прошло, как меня сюда забросили? – спросил Матвей, пытаясь подняться с холодного пола.
– Уже почти сутки, – ответил Тихон. – Похоже, помощь не придет, полковник. Как твоя голова? Трясешься так, что скоро бетон начнет сыпаться.
– Голова нормально. Температура поднялась, – Матвей начал разминать деревянные пальцы и шею. Кровь должна циркулировать.
– Все еще надеешься, что тебя спасут? – в который раз спросил Соболев и начал глухо кашлять.
«Плохой это кашель. Нездоровый. Похоже, пневмония стремительно развивается», – подумал Матвей. Он несколько раз пытался услышать хоть какие-то звуки, но, кроме их собственных, ничего не было.
– Спасут обязательно, – успокоил Матвей, когда у сокамерника прекратился приступ кашля. – Кровь из легких идет?
– Идет… – отозвался Тихон. – Но это не страшно. Я от обезвоживания сдохну гораздо раньше.
– Терпи, Соболь… терпи… – попросил Матвей и снова сел на бетон. – Скоро за нами придут…
За время нахождения в темноте глаза Матвея относительно адаптировались, и он стал видеть силуэт сокамерника и единственную железную дверь. При тщательном обследовании помещенья не удалось найти ничего, кроме небольшого плафона прямо над дверью. При желании его можно разбить и вскрыть осколками вены, но делать этого Матвей не собирался. Лучше воткнуть осколок в горло одному из конвоиров, но и в этом нет смысла. Убивать голыми руками Матвей умеет быстро и надежно. Даже в таком состоянии…
Свет в комнате зажегся внезапно и болезненно ударил по глазам. Матвей зажмурился и, опустив голову, попытался привыкнуть к перемене. Где-то вдалеке раздался протяжный скрип давно несмазанных петель. Мутную пелену с глаз согнать не удалось, и Матвей начал усердно моргать. Только теперь он смог подробнее разглядеть Тихона Соболева. У полковника вместо лица сплошное кровавое месиво.
– Тихон, ты живой? – спросил Матвей.
Полковник не ответил, но вздымающаяся грудь подтвердила, что он еще жив. Клацнул стальной засов, и дверь распахнулась. Два парня с автоматами подошли к Матвею и, схватив за руки, подняли.
– Если ему не оказать помощь, то умрет, – сказал Матвей, показывая головой на сокамерника. Удар под дых выкинул остатки воздуха из легких.
– На выход! – рявкнул один из конвоиров и подтолкнул Матвея к двери. Сделав пару шагов, он уперся плечом в дверной проем. На фоне рослого Матвея, конвоиры смотрятся жалко. Оба ниже ростом практически на голову.
– Второй скоро кони двинет, – сказал конвоир в рацию. – Что с ним делать?
– Пусть пока посидит, – прилетел безразличный ответ. – Борзого к Императрице.
Матвея провели по коридорам и вытащили по лестнице наверх. Зрение восстановилось, и он смог определить, что его держали в подвале одной из казарм. Спустя пару минут Матвей оказался в здании штаба. Снова в кабинете Генералиссимуса.
– Здорова, Вася Ген! – сказал Матвей с порога, улыбаясь как можно шире. Спекшиеся от крови волосы, опухшее лицо, синяки под глазами и ссадины придали ему грозный вид. Большой рост, широкие плечи и перевитое канатами мышц тело завершают грозную картину. Даже конвоиры, вооруженные автоматами, с опаской поглядывают на голого пленника, не зная, чего ожидать.
– Значит, спеси не поубавилось… – покачав головой, сказал Василий Огурцов. Как и прежде он сидит за дорогим столом, на котором теперь лежит револьвер «Магнум» пятисотого калибра.
Один из конвоиров замахнулся на Матвея автоматом, но Василий остановил его.
– Не надо бить, – сказал он. – Просто толкни.
Конвоир грубо толкнул в плечо, и Матвей, не удержавшись на ногах, болезненно свалился на пол.
– Можно вести к Императрице, – заулыбался Василий и взял в руку револьвер. – Вы свободны, – сказал он конвоирам. – Я сам отведу его…
Оставшись наедине с недоГенералиссимусом, Матвей с трудом поднялся и снова заговорил:
– Не боишься, что ручонка отвалится? «Магнум» – оружие для настоящего мужика, а ты не мужик.
– На выход. Не думай, что я куплюсь на это, – сказал Василий, размахивая грозным револьвером.
Шатаясь и опираясь о стены, Матвей под пристальным конвоем Василия пошел в убежище. Он намеренно строил из себя уставшего, собирая силы для боя. Последнего боя. Остаться в живых Матвей уже не надеется, но умирать, не свернув шею Императрице и Генералиссимусу, не собирается. На это сил хватит, а дальше будь, что будет. Главное, поймать удобный момент, а там, глядишь, и с десяток бойцов с собой прихватить удастся, прежде чем приобщится к вечности…
Через грузовой лифт они попали в убежище и направились по пустому коридору. Василий повёл Матвея грамотно. Идёт в нескольких метрах позади и постоянно держит на прицеле. Даже в лифте. Пребывание в карцере не прошли даром, и Матвей знает, что не успеет. Нажатие на курок всегда быстрее, чем удар рукой.
Двух здоровяков в костюмах Матвей приметил издалека. Оба с автоматами наперевес, справа и слева от двери. Охраняют покои Императрицы. Шатаясь, словно пьянчуга, Матвей завалился на бетонный пол убежища, не дойдя до двери с десяток метров.
– Покараульте его… – бросил Василий охране и скрылся за дверью.
Матвей полностью расслабился и стал ждать, когда им вновь заинтересуются. Спустя десять минут Вася Ген высунулся из-за двери и скомандовал охранникам:
– Затащите его внутрь!
Бугаи небрежно подняли Матвея и втащили в покои Императрицы, которыми оказалась огромная комната, обставленная максимально роскошно. Только низкий потолок убежища портит впечатление. Роскошь требует высоты…
Императрица – старая знакомая. Матвей узнал ее, но не подал виду. В разговоре с Тихоном Соболевым он попал в самую точку. Это именно та Ксения.
Савельева поставили на ноги в центре комнаты. Ствол пятисотого «Магнума» в руках Василия хищно уставился в лицо, давая понять, что рыпаться не стоит. Убедившись в безопасности, охрана покинула помещение.
– На колени! – властно скомандовал Василий, встав правее от Матвея. – Перед тобой Императрица Ксения!
– Вась, подожди… – ласково пропела Императрица и медленно поднялась с большой кровати. Матвей подметил стоящий на прикроватной тумбе бокал с вином и наполовину пустую бутылку. Хорошо устроилась. Вот только одно непонятно – чем она заслужила уважение? Тем, что между ног? Вполне, возможно.
– Посмотри на него, – продолжила императрица. – Какие данные! Да он просто гигант. Отличный генофонд. Хорошо, что ты привел его ко мне голым. Обидно, что такой инструмент пропадает даром.
Качая бедрами, она подошла к Матвею, оставив его на линии огня, и легонько провела рукой по щеке.
– Как тебя зовут? – шепотом спросила Ксения. – Мы тебе не враги. Моя правая рука погорячилась. Василий слепо выполняет приказы. Его методы жестковаты, но можно всё исправить. Вступай в ряды «Детей Апокалипсиса». За нами будущее.
– Ты обычная шлюха, – спокойно сказал Матвей.
Василий Огурцов рванул к нему и замахнулся стволом тяжелого револьвера. Собрав силы, Матвей в последний момент перехватил удар правой рукой и легко обезоружил противника. Ударом левой он оттолкнул Ксению в сторону и прислонил ствол револьвера Василию к подбородку. Все произошло настолько быстро, что никто ничего не успел понять. Свалившись на дорогой ковер, императрица вскрикнула, но не закричала. Кулаком в челюсть Матвей легко отправил недоделанного генералиссимуса в бессознательное состояние, и тот мешком свалился на ковер. «Проще простого!» – подумал Матвей и направил ствол на Ксению.