Сон подкрался незаметно. Кажется, прикрою глаза и мгновенно засну.
– Это как? – удивился Уфимцев. – Википедию во сне читаешь?
– Большую советскую энциклопедию… – ответил я, чувствуя, как веки наливаются свинцом, а сознание покрывает пелена сновидений.
– Постарайтесь сделать так чтобы, проснувшись я не обнаружил отсутствующих конечностей…
Это было последнее, что я сказал прежде чем заснуть…
Крепость…
Ночь…
Тишина…
Я иду вдоль кирпичной стены. Прикосновение, и бесплотная рука погрузилась в стену. Это снова сон. Сон-воспоминание. Воспоминание, которое не принадлежит мне. Воспоминания Деймоса…
Отыскать спящих солдат не составило труда. Молодой офицер лежит на кровати свесив руку. Часы показывают три ночи. Интересно, где я? В какой уголок памяти закинуло на этот раз? Крепость смутно напоминает что-то знакомое. Место, где я не был, но видел по фотографиям. Очень важное место…
На улице послышался шум, и я вышел посмотреть на его причину. Одинокий паренек тащит пустую флягу на тележке, у которой сильно скрипят колеса. Сама фляга постоянно трясётся и ударяясь о корпус телеги еще больше усиливает шум. В ночной тишине звук получается слишком громкий. Зачем ему вода? Крепость имеет водопровод. Или он не работает?
– Который день без воды сидим… – недовольно пробурчал паренек и покинул крепость через арку. И на кой черт ему понадобилась вода в три ночи?
Два молодых солдата вышли из-за приземистой постройки и размеренно пошли вдоль стены. Патрулируют, нет сомнений. Странно, но войной здесь не пахнет. Или это воспоминание не из войны? Деймос, живущий у меня в голове, где же ты? Появись!
Деймос не появился. Зато появился всадник. Верхом на лошади он галопом влетел в крепость через арку. Ту самую, через которую несколько минут назад вышел паренек с флягой. Проскакав до штаба полка, который располагается в кольцевой казарме, всадник спрыгнул с лошади и через секунду исчез за дверью. Но я успел как следует разглядеть его. В воспоминании это не составляет сложности. Молодой и высокий парень. Лица не увидел, но увидел, что он широк в плечах и имеет отличную осанку. Ладно сидящая офицерская летняя форма и фуражка с черной полосой по окружности. В кобуре пистолет ТТ. Сапоги начищены до блеска. Немедля я рванул вслед за всадником и преодолев тридцать метров расстояния, прошел сквозь дверь словно привидение.
Внутри довольно темно. Света тускло светящейся лампочки недостаточно. Солдат, дежуривший у входа, догнал всадника в коридоре и остановил под угрозой применения оружия. Я наконец-то узнал всадника. Дементьев Дмитрий! Он же Нефилим Деймос. Но зачем он здесь?
– Я тебе повторяю, – рычал Дмитрий на солдата, не обращая внимания на направленное в грудь оружие, – нужно поднимать всех и выводить из крепости. Приказ был час-два назад, но я не вижу выполнения! Немец уже близко. Скоро начнется.
– Провокация. Командование приказало не тревожить, – ответил дежурный.
– Бронепоезд движется! – практически сорвался на крик Дементьев. – Полчаса-час и начнет бить артиллерия. Вы не понимаете, в центральном острове оставаться нельзя. Ударят скорее всего со стороны Тереспольского укрепления.
– Боец, как твоя фамилия? – спросил дежурный.
– Дементьев, – ответил Деймос-воспоминание.
– Дементьев, ты же понимаешь, – дежурный опустил оружие и положил руку на плечо Деймоса.
Тот действовал стремительно. Обезоружив дежурного, он схватил его за грудки и поднял в воздух словно пушинку. Голубые глаза Дементьева стали подобно льдинкам. Он прорычал сквозь зубы: – Был приказ генерал-лейтенанта на вывод частей 42-ой дивизии из крепости. Почему он не выполнен?
– Ты сдурел, солдат? – испуганно спросил дежурный. – Я ничего не решаю. Что мне сделать?
Дементьев отпустил дежурного, повернулся спиной и сняв фуражку, свободной рукой взъерошил волосы. Шипящий мат полился плотным потоком.
– Ты понимаешь, что я ничего не решаю… – продолжил дежурный. – Оба под трибунал пойдем…
– Да некому под трибунал будет идти! – крикнул Дементьев. – Некому! Камня на камне не оставят от крепости. Беда будет…
Махнув рукой, Дементьев покинул штаб полка. Прыгнув на лошадь, он галопом помчался в Тереспольском направлении.
Я приблизился к стене штаба полка и сел на траву. Тереспольское укрепление. Брест. Три ночи. Война. Двадцать второе июня сорок первого. Осталось меньше часа…
Деймос, тот что живет в моей голове, бесшумно сел рядом. Смурной и будто не выспавшийся.
– Страшно? – спросил он.
Я кивнул.
– Будет еще страшнее… Попроси, и я прерву воспоминание. Тебе нужны ответы. Там, в реальном мире, у тебя проблема. Я все объясню. Ее можно решить. Я почувствовал вмешательство в твое сознание и знаю, чьих это рук дело.
Я медленно покачал головой:
– Потом… Все потом… Если я должен увидеть произошедшее в крепости, то увижу! Задуманное нельзя менять…
– Будет много… очень много… – пробормотал Деймос.
Я вопросительно взглянул на него.
– Смерти… боли… горя… – ответил он. – Осталось меньше часа…
– Знаю, – кивнул я, и внимательно посмотрел на Деймоса: – Почему ты пришел так поздно? Ты Нефилим! Бог ужаса. Твоих способностей должно было хватить на более серьезное вмешательство. Можно было вывести людей из крепости. Организовать оборону. Атаковать первыми. Почему? – крикнул я. Истерика снова начинает преобладать над трезвым рассудком.
– Потому что я Нефилим, – ответил Деймос, став совсем поникшим. – Это игра ангелов. Я – вне игры. Я смертный. Пули наносят вред. Пули лишают меня силы. Для подпитки нужны ангелы, а это уже война. У меня были договоренности с некоторыми, но та сила что доставалась – крупицы. На этой войне я много раз оказывался на грани смерти. Я делал все возможное. Я делал…
Деймос поднялся и пошел. Отдалившись на десять метров, он повернулся и сказал: – Наблюдай. Не буду мешать…
Деймос растворился. Я остался один. Есть еще Деймос-воспоминание. Лейтенант Дементьев Дмитрий, находящийся на территории крепости и пытающийся изменить ход событий. Но у него не получится. Это мне известно…
Время пролетело незаметно. Возможно в воспоминании это нормально. Может я отмотал его сам того не желая…
Начался рассвет. Ад пришел внезапно. Земля содрогнулась под ногами, а в небе появились вражеские самолеты. Все потонуло в огненных вспышках. Снаряд разорвался в паре метрах от меня. Земля вспухла и влетела в воздух. Я упал на землю. Страх сковал и не позволил двинуться. Закрыв голову руками, попытался не слышать и не видеть происходящего…
Снаряды… Десятки. Сотни. Тысячи. Артиллерия бьет без останови. Бьют шестисотмиллиметровые мортиры, специально созданные для штурма крепостей и ломающие зданиям хребты словно игрушечным.
Бомбежка шла долго. Может пол часа, может час, а может все три. Я пытался спрятаться. Зная, что не могу быть убитым. Но даже будучи фантомом мне было очень страшно. Страшно наблюдать происходящее. Паника подвела. Солдаты выбегали на улицу и погибали. Офицеры не могли добраться до казарм. Большая часть командного состава оказалась уничтожена прямо в квартирах. Очень много погибло в первые минуты. Снаряды били по казармам, мостам и стенам. Из-за повреждения мостов выход из крепости оказался отрезан. Большими и малыми группами борцы стали прорываться из крепости прямо через реку. Враг знал куда нужно бить и делал это очень умело…
Обстрел стих резко. Пыль, поднятая бомбежкой, стала оседать. В казармах разгорелся пожар. Я побрел в сторону площади Цитадели. На глаза попался солдат с оторванными по колена ногами. Еще живой. Застланные пеленой страха и боли глаза ничего не видят. Руки скребут по земле. Он пытается выбраться из воронки, в которую его отбросило ударной волной. У меня закружилась голова и я сел рядом с солдатом.
– Прости братишка, – прошептал я. На глаза проступили слезы. Вытерев их, я попытался дотронуться до солдата, но рука не почувствовала преграды. – Прости… я не способен помочь тебе…
Солдат жил еще полминуты, а затем затих. Смерть пришла за ним.
– Организовать оборону! – послышалось с площади Цитадели. – Немец наступает!
– В рукопашную! – раздался где-то рядом командирский приказ.
Вскочив на ноги, я побежал в направлении трехарочных ворот. На полпути свернул к сильно поврежденному зданию и увидел, как группа наших солдат пошла в атаку на сильно превышающий количеством отряд врага. Атака в мгновение превратилась в сплошное месиво. Парень в измазанной кровью рубашке сбил немца с ног и тут же размозжил его голову камнем. Раз за разом поднимая камень, он опускал его на разбитый в сплошное месиво крови, костей и мозгов череп. Другой немец выстрелил, и парень упал на только что поверженного врага. Выстрелы… Крики… Стоны боли…
Бой закончился стремительно. Немец не отступил. Отступили наши. Переместились в здание инженерного управления и засели в нем. Немец не отступил по причине полного уничтожения. Только один офицер выжил и оказался захваченным в плен.
– Да, именно так все было, – сказал вновь появившийся Деймос. – Языка захватили в первом бою. Причем больше рукопашном. С оружием и патронами здесь плоховато…
– Где Дементьев? – спросил я трясущимися губами.
– Я? – удивился Деймос и показал в сторону трехарочных ворот. – Я там. Бьюсь за мост в компании трех восемнадцатилетних ребят…
Я поднялся и побрел в нужном направлении. Зная нужное направление интуитивно…
Мост сильно пострадал, но все еще держится. От сильной бомбежки рядом с ним образовался отвал из свежей земли. Именно за этим отвалом лейтенант Дементьев в компании трех молодых солдат принял бой с отрядом немцев, численно превосходящим минимум в двадцать раз. Солдаты грязные и не понимающие что происходит. Совсем зеленые, наверняка майского призыва и еще не нюхавшие пороха.
– Они пока не лезут сильно, – пояснил Деймос, – боятся. Ждут, что сдадимся. Через пару часов отступят и начнут бомбить. И так будет постоянно.