Немцы пошли в атаку. Умело. Продвигаясь малыми группами и прикрывая плотным огнем, тем самым не давая четверке высунуться. Дементьев перезарядил винтовку. Высунулся и подстрелил ближайшего немца прямо в сердце. Ответный шквальный огонь. Пули прошили даже меня и стоящего рядом Деймоса. Дементьева зацепило минимум три раза. Два в грудь и один в плечо. Бойцы испуганно уставились на командира.
– Цепануло слегка… – ответил Дементьев, готовясь к очередной атаке.
– Ребята не выживут, – сказал Деймос.
Я это понял и без его подсказки. Слишком высокий перевес и слишком незащищенная позиция. Немцам достаточно приблизиться на бросок гранаты и оборонять мост будет некому.
– Сидеть и не высовываться! – рявкнул Дементьев на солдат и ринулся на немцев из укрытия. Трое бойцов не стали сидеть и смотреть, а решили поддержать командира дружным ревом «В атаку!» и кинулись следом. Выстрелить успел только Дементьев и еще один боец с измазанным кровью лицом. Ответный шквальный огонь и четверку буквально изрешетило. Все они упали и остались лежать. Только Дементьев остался стоять на коленях. Повернув голову и посмотрев на своих поверженных солдат, он сказал:
– Зачем?
Еще несколько выстрелов. Пули прошили Дементьева, и он упал лицом в сырую землю.
– Живой? – спросил я, вглядываясь в лежащего рядом с молодыми бойцами Дементьева. Дрожь, давно начавшаяся в моем теле, так и не прошла. Слезы, боль, беспомощность. Я начал кричать, зная, что не буду услышан…
Когда немцы приблизились к убитым, лейтенант Дементьев ожил. Прежде чем они успели понять, что произошло, он успел убить четверых ножом. В него стреляли. Он стрелял в ответ. Поднимал оружие врага и снова стрелял. Бой, развернувшийся у моста, прекратился через четыре минуты. Кроме Дементьева не осталось никого. Лейтенант вернулся к крепости и припал спиной к стене. От многочисленных ранений его одежда превратилась в лохмотья. Подняв руку, Дементьев провел ей по лицу, убирая спекшуюся кровь, перемешавшуюся с землей и слезами.
– Это была безумная ярость, – сказал Деймос, глядя на самого себя. – В начале я много убивал и не жалел на это сил. К вечеру я лишусь большей части сил. Буду почти человеком…
Дементьев сидел не долго. Встав, он покачиваясь направился в сторону площади Цитадели. Скоро он будет биться плечом к плечу с полковым комиссаром Фоминым…
Оборона крепости продолжилась. Бойцы засели маленькими группами в зданиях и не дают немцу пройти. Выстрелы слышатся со всех сторон. Я вновь вернулся к площади Цитадели. Малая группа попыталась прорваться за периметр, но отступила. Крепость заблокирована. Выхода просто не существует. Немец окружил крепость со всех сторон и готовиться к повторному артобстрелу.
– В чем смысл воспоминаний? – спросил я, сидя около догорающей казармы.
– Ты должен понять, – ответил Деймос.
– Что именно? – крикнул я, снова начиная истерить. – Что? Я увидел тысячи смертей. Тысячи! Что понять?
– Мне неизвестно, – сказал Деймос. – Мое дело – показывать. Твое – смотреть. Самое страшное еще впереди!
– Если бы я мог… Если бы мог вернутся и попытаться изменить… попытаться помочь им…
– Это один из тех уроков, что я должен припадать тебе, – сказал Деймос.
– ЧТО? – крикнул я. Связки во сне не железные. Голос охрип моментально…
– Ты еще не понял… – Деймос покачал головой. – Если не понял, то продолжай смотреть…
Обстрел возобновился. Я встал в центре площади Цитадели. Взрывы вокруг меня. Бушующая ярость, сотворенная человеческими руками. Удар за ударом коробят землю. Стены крепости ломаются. Здания разваливаются как спичечные коробки. Люди в зданиях погибают и ничего не изменить…
Артобстрел прекратился, и немец снова пошел в атаку. В кратчайший срок здание клуба оказалось захвачено немецкими войсками.
Группа защитников Цитадели осела в подвалах крепости. Возглавил группу полковой комиссар Ефим Фомин. Лейтенант Дементьев Дмитрий встал в распоряжение Фомина.
– Сейчас будет контратака, – заговорил Деймос. – Будем вышибать немца из здания клуба. Со стороны Тереспольских ворот помогут пограничники.
– Вышибут? – спросил я, медленно направляясь к зданию клуба, которое раньше было церковью.
Деймос покачал головой:
– Сегодня нет. Завтра вышибут. И будут бить каждый день…
Тихое перемирие закончилось. Немец полез в цитадель со всех сторон. Легкая бронетехника и легкие танки оказали поддержку. Наши, засевшие в зданиях, мгновенно среагировали и стали бить врага. Стало жарко. Очень жарко. Свист пуль, треск пулеметов, щелчки винтовок и взрывы гранат. Враг рассчитывал на легкую победу, но получил обратное…
Взвод бойцов, под командованием лейтенанта Дементьева покинул Цитадель и пошел в атаку. Плотным огнем удалось подавить немцев и отбросить к мосту. Но через несколько минут немец перегруппировался и при поддержки легкой бронированной машины заставил взвод Дементьева отступить и вернутся в Цитадель.
Воспоминание поплыло стремительно. Наступила ночь. Я не заметил того как стало темно:
– Ты не контролируешь себя, – сказал Деймос. – Стремительный бег памяти. Остановись…
Сидя на кирпичной куче я посмотрел на Деймоса. Устало и с засохшими от слез глазами. Мне трудно. Мне сложно. Мне тяжело. Беспомощность… Если устал я, то какого солдатам? Это невозможно понять. Такое нужно пережить…
Дементьев покинул Цитадель в полночь. Как раз тогда, когда прекратила работать артиллерия. Вооруженный пистолетом-пулеметом ППД, револьвером Наган и ножом разведчика, он тенью пошел вдоль стен. Грязный и практически незаметный в темноте. Дементьев пошел убивать…
Я перестал наблюдать за Деймосом-Дементьевым. Время изменилось. Оно побежало стремительнее. Оно стало показывать происходящее. Я сам стал воспоминанием. Я стал крепость и стал каждым бойцом оборонявшим ее. Я стал медсестрами, спасающих раненых. Я стал стариками и женщинами, укрывающимися в подвалах. Я стал детьми, закопанными заживо и расстрелянными немцами. Я понял…
Что такое Брест?
Это мужество!
Это испытание!
Это жизни, отданные за нашу землю!
Это героизм!
Это начало войны. Это победа, которая была впоследствии. Это символ нерушимой обороны и стремления не дать врагу победить. Это смелость и отвага!
Это поражение врага. Первое поражение, повлекшее за собой череду последующих. Ведь даже проигрывая можно выиграть. Ведь даже умирая можно остаться в живых. Это Брест!
Стены и окна крепости…
Они запомнят многое. Они станут свидетелями ужаса и боли происходящего здесь. Щербины и пробоины. Окна, в которых ищут укрытия бойцы и из которых стреляют во врага. Окна, в которые стреляет враг. В которые намеревается забросить гранату или послать пулю. Пробоины и щербины, что не залатать. За стенами пытаются выжить. Из окон бросаются в атаку. Убить, застрелить, забить руками и камнями, загрызть… Уничтожить!
Что такое Брест?
Это идущие в атаку немцы, ведущие впереди себя женщин и детей. Цивилизованные немцы…
Это отправленные в вылазку за питьевой водой солдаты, попавшие в засаду и так и не испившие глотка так необходимой человеку жидкости…
Это стреляющие развалины. Через месяц. Через год. Как они выживали? Неизвестно. Но они бились до последней капли крови.
Это оплавленный огнесмесью кирпич. Специальный, в который добавлялся свинец и который превратился в застывшие капли…
Это пограничники и их верные псы, отдавшие жизни одними из первых. Зеленые фуражки с красными звездами…
Это дети.
Грудные, годовалые и старше. Дети, чьи отцы остались лежать в развалинах крепости. Дети, чьи отцы сражались за крепость до последнего. Дети, которые были расстреляны немцами вместе с матерями. Дети, так и не ставшие взрослыми…
Это матери, пытавшиеся убить немцев. Это крик идущих заградотрядом женщин, которыми немцы прикрываются от наших солдат. Крик «Не жалейте нас. Стреляйте!». Это плач ребенка, сидящего рядом с телом погибшей матери…
Это свист падающих снарядов. Это рев вражеских самолетов. Это взрывы бомб весом почти в две тонны…
Это крепость, окруженная водой и загибающаяся от жажды…
Это лица бойцов, которые не дрогнули и не побежали. Они остались и защищали крепость. Это был Брест!
Молодые парни, не нюхавшие пороха и не видевшие войны. Тертые мужики, прошедшие не одну войну. Все они остались там. Они бились за себя. За свои семьи. За своих жен и детей. За свою Родину…
Крепость не слышала голоса Левитана:
– СЕГОДНЯ, ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ИЮНЯ ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СОРОК ПЕРВОГО ГОДА НЕМЕЦКО-ФАШИСТКИЕ ВОЙСКА АТАКОВАЛИ ГРАНИЦЫ СОВЕТСКОГО СОЮЗА…
Крепость не могла слышать этого.
И она не слышала:
– ВСТАВАЙ СТРАНА ОГРОМНАЯ, ВСТАВАЙ НА СМЕРТНЫЙ БОЙ!
Вой бомб и снарядов. Оглушающий грохот взрывов. Падающие стены и здания. Рвущиеся на части человеческие тела. Бетон не выдерживал. Металл гнулся и рвался. Горел кирпич. А люди продолжали стоять!
Люди встали по зову сердца. Люди встали по повелению долга. В полный рост. Враг не должен пройти. Он не прошел пока защитники стояли. Целый месяц длилась битва за крепость. Отрезанные от внешнего мира. Не видевшие ни воды, ни еды. Без снабжения и экономя каждый выстрел.
Месяц с лишним стояла крепость. За нее стояли зная, что помощь не придет. В немецких планах на захват крепости отводилось не более восьми часов.
Брест – крепость-герой. Для ее защитников слово «Родина» не было пустым звуком. Почему же оно стало им сейчас?
Я не заметил, как закончилось воспоминание. Глава в жизни Дементьева подошла к концу. Время остановилось. Остались только развалины. Руины и герои. Герои-защитники крепости.
Почему все изменилось? Почему все стало так? Отбросить войну. Отбросить прошлое и вернутся в настоящее. Туда, в мой мир. Мир, который не стал лучше после пережитого. Мир, который забыл. Народ, который забыл. Почему все стало так?
Девятое мая. Черно-коричневая ленточка на грудь. Или на шарик. Или на авто. Наклейки «На Берлин!». Фразы: «Никто не забыт и ничто не забыто». Один день в году. День памяти.