– На фронте и спокойно? – посмеялся Роман.
– Контракт кончился? – спросил Савелий. – Или переводят?
– Переводят, – кивнул я. – В Улгий. Если точнее, то в Тяжелый Перевал. К старому хорошему другу в подразделение. Буду там теперь.
– В Тяжелый? – хором удивились десантники.
– Там же одни ГРУшники! – после воскликнул Жора. – Ты из ГРУ?
– Ну да, – улыбнулся я. – Капитан Суворов. Про субординацию забудьте.
– Да-а-а-а, – пробормотал Савелий. – Говорят, что Тяжелый Перевал не просто так своё название заслужил. Там ведь задница полная. Только офицеров матерых туда отправляют. Молодняка не держат.
– Кто ж тогда воевать будет? – спросил я. – В Тяжелом две тысячи человек. Парни, не слушайте байки. Нормально там. Центральный – вот где задница. Вы, как я уже понял, туда рветесь?
– Да, мы со Свердловской области. Решили на контракт пойти, – начал рассказывать Роман. – В прошлом году отслужили, но на гражданке не живется что-то. В армии однозначно лучше. Плюс молоденьких монголочек пощупаем.
Десантники засмеялись.
– Мало приятно в Центральном. Завтра замес конкретный начнется. Вы главное не геройствуйте, а то щупать нечем будет. А возможно и некому. В роту к Сафину, Кобякову или Демьянову проситесь. Хорошие мужики. С МОА не цепляйтесь. Они нервные до ужаса.
– МОА? – удивился Жора.
– Монгольская Освободительная Армия, – пояснил я.
– А, лучники недоделанные, – хохотнул Савелий. – Говорят, что они ни хрена не могут.
– Могут, но их мало осталось. Сами знаете, что основной удар Китайцев им достался. Мало их, вот и нервничают… – я помолчал, а потом добавил: – Впрочем Центральный не так уж и плох. Вам понравится. Привыкнете и понравится…
Я попрощался с десантниками, когда подошло время уходить. Хорошие парни. Жалко, что шансов у них маловато. Вряд ли все трое вернутся домой. Война – беспощадная тварь…
Закинув рюкзак за спину, я пошел искать транспорт. Пол часа, и сел в самолёт. Скоро… совсем скоро увижу старых друзей…
Прилетел в Улгий в шесть вечера. Сел на старый УАЗ и через час, попрыгав на ухабах, добрался в военный лагерь Тяжелый Перевал, где меня встретил Уфимцев. Справа и слева лежат могучие горы. В двадцати километрах впереди – широкое ущелье, где находится передовая. Там, долгое время, идут нескончаемые бои. Место пакостное. Воевать в степях проще. Горы любят преподносить сюрпризы.
Спрыгнув на острые камни, встретил Уфимцева объятьями. Стальные руки полковника сжали как тиски.
– Где он? – спросил я.
Руслан Уфимцев теперь полковник. Очередное звание получил полгода назад. Загорелый, голый по пояс, перевитый жесткими мышцами он выглядит красиво. Голова затянута белой банданой.
Отдав ребятам команды, Уфимцев лениво улыбнулся и ответил:
– Ждёт. Так и думал, что ты сразу к делу перейдёшь. Нормально добрался?
УАЗ уехал в неизвестности. Пара сержантов забрали мои пожитки и унесли в неизвестном направлении. Лагерь не слишком большой. Метров четыреста длинной и вдвое меньше шириной. Со всех сторон защищён горами. Выход имеется только через шесть ущелий, два из которых пригодны для транспорта, а остальные пешие. Роль жилья в лагере Тяжелый выполняют контейнеры, которых тут как грязи. Новенькие и красивые, мятые и ржавые. С окнами и без. Некоторые с дырками, в которых легко угадываются пулевые отверстия. Два вертолета лениво ждут воздуха, прикрытые контейнерами со всех сторон.
– Нормально, – ответил я и показал рукой вперёд. – Передовая там?
Руслан посмеялся:
– Там. Но она тебе не понравится. Это не степи и пустыни. Горы, Лёха. Тут все по-другому.
– Жарко?
– Когда как. Сегодня спокойно. Могут ночью пойти. Станет жарко…
Мы вошли в один из контейнеров. На удивление внутри прохладно. Работают два кондиционера. Мои сумки уже на месте. Отыскав чистую одежду, я сходил в душ, переоделся и заметно посвежел. Переместившись во вторую часть контейнера, попал в кухню. Люцифер, сидящий за столом, не удивил. Манеру носить черные костюмы он так и не бросил. Внешний вид, если считать палящую жару снаружи – достоин уважения. На меня Люцифер не обратил внимания. Умиротворенно сидит и похоже спит. Не открывая глаз, он сказал:
– Второй пожаловал. Ждём третьего?
Руслан колдует у плиты. Жарит пельмени, которые сварены точны не сегодня. Не отвлекаясь полковник ответил:
– Да, Никитос будет через пару часов. Звонил. Скоро в Улгий приедет. На Крузаке своем ползет. Отчаянный…
Приблизившись к Люциферу, я схватил его за подбородок и силой повернул лицо на себя. Глаза открылись, но в них нет ни капли удивления. Только жалость и немного презрения. Люцифер не изменился. Замах, и архангел полетел на пол, сломав стул.
– А чего ты ожидал? – усмехнулся Уфимцев, когда Люцифер начал подниматься и сплевывать кровь, идущую с разбитых губ.
– Доволен? – спросил Люцифер, посмотрев мне в глаза.
Я тут же пожалел, что ударил его. Но содеянного не воротишь. Врезать ему я просто обязан. Хотя бы за последние слова в свой адрес, что звучали год назад.
– Могу добавить, – ответил я.
Уфимцев унёс сломанный стул и заменил на новый, такой же хилый, как и прежний. Люцифер молча сел, не поблагодарив полковника.
– Пельмени жаренные будешь? – спросил Руслан, кидая на стол продукты из холодильника.
– Да, – ответил я и начал помогать накрывать. – Буду всё. Не привередливый.
Люцифер открыл морозильник и достал бутылку коньяка. Налив его в граненый стакан, снова сел и начал тихонько потягивать.
– Раньше ты был аристократом, – улыбнулся я. – Теперь дегенерат.
– Смейся, смейся, – пробурчал Люцифер. – Я ведь не всех сил растерял. Могу и порчу наслать.
– Тогда я тебя пристрелю, – снова улыбнулся я. – Нет колдуна – нет порчи…
Взрыв, долетевший до контейнера низким гулом. Второй, третий и четвертый с интервалом в секунду.
– О, кто-то на растяжку попал, – весело сказал Руслан, продолжая уничтожать пельмеши. – Подрыв склона зарядами сработал. Сейчас сотня тонн породы завалит проход и всем, кто там находится, придется не сладко. Партизаны хреновы.
– Люцифер, говорить будешь? – спросил я.
– Да, – ответил Архангел. Ждём Никиту. Потом повторять не хочется.
– Так мы перескажем, – подметил Руслан.
– Я вас спас по сути, – сказал Люцифер. – Если точнее – тебя и Никиту.
– Почему? – поинтересовался я. – И от чего?
– Сегодня Центральный уничтожат ядерными ударами, – спокойно поведал Люцифер. – На Дальнем Востоке тоже удар будет. Куда не знаю. По стратегическим объектам будут бить.
– Ракеты уничтожат, – сказал Руслан. – Не в первой. Тактические ядерные удары уже были ранее. Не один не достиг цели. Даже стратегический со стороны Китая был. Тоже, как видите, не прошёл. Люцифер, нас ядреными бомбами не напугаешь. Зачем ты пришел?
– Скоро ядерная война начнётся, – ответил Люцифер. – Здесь, в горах, вероятность выжить будет выше.
– Ты так говоришь об этом, словно ядерный чемоданчик с собой таскаешь, – вспылил Руслан. – Напомни – не ты ли трудился на благо человечества? Что, не вышло?
– Я мало что запомнил. Возможно, что вышло. Но мир пока не изменился, – объяснил Люцифер. – Я пытаюсь разобраться. Изменение – процесс не одного дня. Что-то происходит, но понять, что моих сил недостаточно…
Кто-то нажал на сигнал и продолжая гудеть мощно и громко, въехал на территорию лагеря. Люцифер замолчал.
– Вот и Никитос приехал, – улыбнулся я и обратился к Люциферу. – Ладно, давай заканчивай демагогию разводить. Пойдёмте друга встречать. Порция новых шуток прибыла!
Никита повзрослел. Заметна седина в волосах, которой раньше не было. Манеры шутить не бросил, но шутки стали острее и суровее. Год, а человек изменился. Плечи стали шире, взгляд серьезнее, походка осторожнее. Теперь он гораздо меньше болтает и больше делает.
Оставив внедорожник возле ворот, Никита пошел в центр лагеря, внимательно разглядывая его. Увидев нас – заулыбался и начал махать рукой. За спиной тяжелый рюкзак, который весит в пол сотни килограмм. В руке – дорожная сумка.
– Братцы, привет! – крикнул Никита. – Что гостя не встречаете? Где хлеб, соль?
– Здорова, бродяга! – первым воскликнул Уфимцев.
Никита бросил сумку и сцепился с полковником в объятьях. Я развел руки и встретил объятья писателя вторым. Люцифер продолжил молча стоять.
– Вот рожа, а? – показал рукой на него Никита. – Даже не здоровается. Люцик, ты охренел?
– Привет, – неохотно отозвался Люцифер.
Я подхватил Никитину сумку. Уфимцев забрал рюкзак.
– Привет? – удивился писатель. – Да, тебя точно в детстве роняли. Хотя нет, – он задумался. – Детства у тебя не было. А если и было, то ущербное. Ты в семье явно нежеланный ребенок…
– Ник, завязывай, – сказал я и улыбнулся. – Пошли, чай стынет…
– Я ведь теперь не пьющий, парни, – похвастался Никита. Скинув футболку, он продемонстрировал перевитый мышцами торс. На левом боку пятисантиметровой длинны розовый шрам.
Надев новую, белоснежно чистую футболку, Никита опять похвастался:
– Еще курить бросил. Спортом занимаюсь. Здоровье ни к черту. Война требует выносливости!
– Тебя порезали? – поинтересовался я. – Откуда шрам?
– Этот? – Никита задрал футболку и уставился на собственный бок. – Япошки твари. Один из них хотел сделать мне харакири. Я оказался проворнее. Море ему в радость. Лежит где-то на дне залива…
Люцифер поднялся и пошел к выходу.
– Ты куда? – спросил Руслан.
Люцифер не ответил и скрылся за дверью.
– Какой-то он контуженный, – пробормотал Никита, продолжая смотреть на закрывшуюся дверь. Посмотрев на меня, он взбодрился и спросил: – Чайку нальете? А лучше чего-нибудь поесть. С дороги на пожрать пробило.
Вдвоем с Уфимцевым мы начали накрывать на стол, а Никита получил немного времени и тут же поведал одну из многочисленных историй:
– Я к вам сразу с боевого патруля отправился. Нас там подрихтовали неслабо. Ехали на трех коробочках, объезжали границу. Остров спокойный, рыбачь да шашлык жарь. Огромный только. Хрен уследишь за всем. Местные вроде не рыпаются… Проморгали засаду, и первая коробочка тут же на покой ушла. Хреново стало. Я на броне второй коробочки сидел. Справа от пушки, поэтому повезло. Снаряд гранатометный со свистом слева прошел и от брони рикошет поймал. Ушел в небо и след простыл. Я на землю и драть. Камни кругом. Остров же – хрен спрячешься. Деревьев тоже кот наплакал. Нашел камень покрупнее, залег и давай япошек по одному отстреливать. Вторая коробочка к этому времени тоже окончательно устала. Потери – задница! В третьей парни сообразили, что к чему и плотный огонь создали. Нас в итоге девять осталось. Задница полная…