Выжить любой ценой — страница 42 из 50

Я думаю об Эде. Ему бы я с радостью рассказала о себе все. Но на острове мне было слишком тяжело об этом говорить. Воспоминания об общине, когда находишься черт знает где и не имеешь надежды на спасение, просто свели бы меня с ума.

– Хорошо. Давай поскорее уберемся из Брайтона, и я расскажу тебе все.

На автозаправке мы купили кофе, и теперь я держу в руках бумажный стаканчик. Он очень горячий, но я его пробую.

– Здесь только молоко и аромат кофе. Не то что на островах. Такой я вполне могу пить.

– Тогда заливай его в себя.

Я делаю несколько глотков. Крис ставит свой стаканчик между сиденьями и запускает мотор.

– Ну, начинай, а потом я тебе расскажу.

И я начинаю быстро говорить. Делюсь с ним воспоминаниями о своем детстве, проведенном в общине. О своем побеге, мнимой смерти и похищении детей у бывших членов общины, которым она мстит за предательство. Я стараюсь не смотреть на Криса, чтобы не видеть его лицо.

Когда я замолкаю, он не произносит ни слова. В машине висит тягостное молчание. Мы едем по трассе М25. Обогнав вереницу грузовиков, Крис издает какой-то нечеловеческий звук, похожий на рев зверя, у которого отобрали детеныша. В растерянности я закрываю глаза.

– Эстер, если бы я только знал, черт побери…

Я смотрю на его позеленевшее лицо:

– Я все понимаю. Правда. Прости меня. А теперь ты мне расскажешь, что у вас тут произошло? Мне нужно знать сейчас, пока мы не приехали.

Мы оба злы как черти и полны решимости. Крис едва заметно кивает. Потом глубоко вздыхает, стараясь собраться с мыслями.

– Ладно. Как я мог так легко купиться! Она… – Крис наконец взял себя в руки. – В общем, мы с Дейз получили от тебя несколько странных посланий. Она расстроилась. Ей нравились твои сообщения, но то, что ты присылала на почту, доводило ее до слез. Там говорилось, что ты не хочешь возвращаться домой и собираешься начать в Азии новую жизнь. Меня они тоже озадачивали. Но, как выясняется, их писала не ты.

– Не я. И что было дальше?

Я догадываюсь, кто их писал, но пока не готова это обсуждать.

– Эта женщина позвонила мне домой и представилась Кэсси Годвин. «Вам о чем-то говорит мое имя?» – спросила она. Голос у нее был приятный, она располагала к себе. «Извините, но я вас не знаю», – ответил я. Но потом решил, что просто забыл о ней, и почувствовал себя неловко. «Откуда вам меня знать, дорогой, ведь я всего лишь мать Эстер». Мне просто крышу снесло. Я знал, что ты не общаешься со своей семьей. Что ты их глубоко презираешь и не желаешь о них вспоминать. Я не догадывался, что у нее на уме. Конечно, я помнил, как ты скрывала от них Дейзи, но в тот момент я был страшно зол на тебя. И мне было любопытно, почему она появилась именно в тот момент, когда ты слиняла.

– Могу себе представить. И что?

Движение на этом шоссе довольно оживленное, о чем я уже успела забыть. Ведь на острове мы были озабочены совсем другими вопросами.

– И тут она начала говорить, запинаясь на каждом слове. Сказала, что ты отреклась от своей семьи и убежала из дома. Они решили не преследовать тебя и ждать, когда ты вернешься. «Вы же знаете Эстер. Она делает, что хочет, и ее бесполезно останавливать. Мы с ее отцом решили дать ей свободу действий и просто ждать. Я думала, она вернется, но она так и не появилась». Мне все это показалось очень странным. Черт, это было так не похоже на тебя. Напрасно я не прислушался к своему внутреннему голосу. Потом она спросила: «А она говорила вам о наших религиозных убеждениях?» Я ответил, что ты вообще никогда не упоминала о своей матери. И тут она начала вешать мне лапшу на уши.

– Что она тебе наплела? – завопила я, чувствуя, как меня захлестывает бессильная ярость. – Она тебе сказала, что я сбежала, потому что меня в шестнадцать лет хотели выдать замуж за первого попавшегося прыщавого юнца только потому, что он не был моим сводным братом? А про то, как мы сидели всю ночь напролет в ожидании конца света, она тебе не сообщила?

Крис глядит на меня так долго, что мне приходится ткнуть его в щеку, чтобы он вспомнил о дороге. На его страдальческое лицо просто невозможно смотреть.

– Нет. Она мне ничего подобного не говорила. Сейчас тебе хватило пятнадцати минут, чтобы посвятить меня в свои семейные тайны. А за десять лет нашей совместной жизни ты так и не нашла для этого времени. Они ждали конца света! Об этом писали в газетах. Давно, когда мне было лет восемнадцать. Но я до сих пор помню.

– Не сомневаюсь. Так вот, там была я, там была моя мать и вся их компания.

Крис прищуривается:

– В этом возрасте легко попадают на такие крючки, потому что подростки ужасно доверчивы. Я помню их завывания: конец света близок и прочее. Все в душе опасались, что это и правда может случиться.

– Именно, а я этому верила всей душой. Ждала и надеялась. Ведь мы все были воспитаны в страхе божьем и безоговорочно верили в божественные откровения. А конец света именно таким откровением и был. Но ничего не произошло. Мир никуда не делся, и солнце взошло, как обычно. Это было самое большое предательство в моей жизни.

– Эстер, ну почему, черт побери, ты не рассказала мне этого раньше? Молчала как рыба, и только обещала когда-нибудь открыться.

– Каюсь.

Но сейчас главное не это.

– Значит, Кассандра прикинулась бедной брошенной матерью, и ты отдал ей Дейзи? Как же ей удалось тебя облапошить?

Сердце бешено бьется. От кофеина и настигшего меня прошлого. Им все же удалось украсть у меня ребенка.

Крис вздыхает:

– Она сказала, что они с твоим отцом постоянно следили за тобой, чтобы быть уверенными, что у тебя все в порядке. Несмотря на всю твою конспирацию, она знала о Дейзи, знала, где ты живешь, знала, что мы расстались и ты уехала в Малайзию.

– А тебе не показалось это странным?

– Но ведь к этому моменту ты уже заявила, что не вернешься домой. И я был рад любой поддержке. А она производила такое приятное впечатление. Правда, Эстер.

– Не сомневаюсь.

– Она спросила, можно ли ей увидеться с внучкой.

– А то, что она сектантка, она тебе не сообщила?

Крис ловко перестраивается на внешнюю полосу. Он стал водить гораздо лучше.

– Она сказала, что живет в духовном братстве. У меня сложилось впечатление, что это в духе нью-эйдж и она там совсем недавно. Еще она сказала, что рассталась с твоим отцом.

– Ха! – усмехаюсь я, снова чувствуя себя шестнадцатилетней. – Да они никогда и не были вместе. Ей приходилось делить его с каждой второй женщиной в общине плюс с любой особью женского пола, на которую он положит глаз. Он относился к ней как к мусору, а она ему подчинялась, потому что он был избранником божьим и жил по особым правилам.

– Но ничего такого она мне, естественно, не говорила. Просто попросила встретиться с Дейзи, чтобы она могла посмотреть на свою внучку. От тебя как раз пришло послание, где ты сообщала, что встретила на курорте обалденного канадца. И мне захотелось тебе насолить.

– Все это писала она.

– Теперь-то я знаю. Но тогда я об этом не подозревал. Мы встретились в парке. Я ее сразу же узнал, потому что она твоя копия. Мне даже страшно стало.

– Правда? А как она выглядит?

Я до крови кусаю губы. Кассандру я вычеркнула из жизни и не вспоминала о ней. В моей памяти она сохранилась как высокая худая блондинка с длинными волосами и вечно недовольным лицом. Вполне вероятно, что сейчас я стала на нее похожа. Но раньше мне это не приходило в голову.

– Она не такая худая, как ты сейчас, но и полной ее не назовешь. Все остальное – лицо, волосы, щеки – просто один в один. Если бы я увидел ее на улице, сразу бы догадался, что это твоя мать. Правда, она седая и с пучком. Классическая бабушка. Так ты будешь выглядеть в старости. Дейзи сразу же ее приняла – ведь это самый близкий человек после мамы и папы.

– Черт!

– Она делала все, чтобы нам понравиться. И ей это удалось. Мы даже не заметили, как нас обвели вокруг пальца. Твоя мать была такой милой, заботливой и доброй. Она гуляла с нами в парке и смотрела, как Дейзи катается с горки, а потом повела нас в кафе. Дейзи ее сразу полюбила, хотя поначалу выглядела растерянной – она ведь не подозревала, что у нее есть бабушка.

Мы скоро приедем, поэтому мне надо успеть до всего докопаться.

– А эта прогулка в парке была до моего предполагаемого возвращения?

– Дня за два до твоего прилета.

– А что было потом?

– Потом наступил этот день. О Господи, Эстер! Это было ужасно. Ты без конца писала мне на электронную почту. Ну не ты, а кто-то вместо тебя. Писала о своей новой жизни и о том, как тебе не хочется возвращаться. Все это чертовски настораживало. Как-то не похоже на тебя, и я стал опасаться, что ты потеряла голову. Я знал, что ты хочешь остаться, но в душе этому не верил. Не мог дождаться, когда ты вернешься, ведь одному возиться с ребенком совсем нелегко. Прими мое восхищение. Каюсь, но меня гораздо больше устраивала роль воскресного папаши.

Дейзи очень волновалась. Она проснулась со словами: «Сегодня приезжает мама!» В шесть она уже оделась, и мы купили тебе цветы. Ей хотелось, чтобы все было торжественно.

Я смотрю на Криса. Он не отрывает взгляда от дороги.

– Ты купил мне цветы?

Он, не глядя на меня, кивает:

– Первый раз в жизни, да?

– Именно.

Я представляю, как эти цветы поникают и расстаются с жизнью. К тому времени я уже неделю торчала на проклятом острове, не в силах думать ни о чем другом, кроме Дейзи.

– Дейзи хотела ехать в аэропорт. Я сказал ей, что ты прилетаешь не в Гэтвик, а тащиться в Хитроу – это целая история. Тогда она заставила меня пообещать, что, как только ты приземлишься, мы сразу же пойдем на брайтонский вокзал и встретим тебя там. Этот вариант мне вполне подходил. Мы сели у телефона. Но звонка так и не последовало, хотя ждали мы очень, ну очень долго. Тогда мы решили идти на вокзал. Возможно, твой мобильный разрядился, а денег на таксофон не было. Ты же понимаешь.