— И Савельев так сказал… Шухов, я же понимаю…
Вложив пистолет в руку Тараса, я упал на землю, и закрыл голову руками, пытаясь не слышать. Громкий хлопок раздался спустя шесть секунд…
Что я чувствовал, когда рыл могилу куском вертолетной лопасти? Что мне хреново! Не каждый день хоронишь друзей! Этот месяц забрал троих. Лучших из лучших. Савельев боялся, что Руслан может превратиться. Но этого не произошло. Не знаю почему, но думаю всему виной поврежденное сердце. Кровь не может больше циркулировать, и мозг умирает. Или по какой-то другой причине. Мне было не до этого. Я усердно копал могилу. Каждый раз, с максимальным усилием вгонял кусок железа в твердую землю, а когда она становилась довольно рыхлой, выгребал ее наружу большим куском железа.
В костюме было слишком жарко, поэтому пришлось снять его. Пот бежал лицу и всему телу. Разбитые в кровь руки сильно болели. Большое рассечение, начинающееся над правым глазом и уходящее почти до уха, обильно кровоточило. Порой я был готов потерять сознание, и рухнуть в выкопанную могилу. Хотелось отключиться, чтобы ничего не помнить. Но этого не происходило, и я продолжал упрямо рыть дальше.
Матвею, как выяснилось позже, повезло гораздо меньше меня. Кусок метала, размером чуть больше охотничьего ножа, пробил ему бедро, и вышел насквозь. Он очнулся раньше всех, и отыскав аптечку, принялся оказывать себе первую помощь.
Собственноручно вытащить осколок из бедра. Не каждый на такое способен. Вернее, единицы. Наложив жгут и остановив кровотечение, Матвей принялся спасать остальных. Вот только не всем смог помочь.
Сейчас Савельев находился в отключке. Спустя десять минут после смерти Марченко, он потерял сознание. Сказалась сильная потеря крови. Ему сильно повезло, что артерии оказались не задеты. Оттащив его поближе к Чарли Тейлору, я пошел копать могилу. И копал ее около четырех часов. Еще около часа ушло чтобы похоронить Марченко и Урвачева. В конце концов, я обессиленный дошел до Чарли Тейлора, и сел рядом с ним.
— И что мы теперь будем делать? — спросил Чарли, не зная с чего начать.
— Хрен его знает Чарли! Хрен его знает! — во мне снова начала кипеть злость, и повернувшись лицом к свеж зарытой могиле, я продолжил, — Ты можешь быть солдатом. Стрелять во врага. Убивать каждый день. И при этом не чувствовать абсолютно ничего. Понимаешь Чарли?! Но когда у тебя на глазах погибает товарищ! Два товарища! Я ведь их знал очень давно. Тейлор, они были мне как братья! Я сука… — пелена злости заполонила разум, — Знаешь, что Чарли? Ту тварь, которая это сделала, я убью голыми руками! Найду… И заставлю умирать медленно…
Матвей Савельев, лежащий на земле зашевелился и попытался сесть. Движения давались ему с трудом, но в конечном счете у него получилось. Повернув голову мы встретились взглядами. Какое-то время он пристально смотрел на меня, а затем произнес:
— Шухов, столько злобы в глазах! Ненависть не самое лучшее чувство! — прорычал он.
— Ну давай Матвей, воспитывать меня начни… — несмотря на дикую усталость, я резко вскочил на ноги, и направился к брошенной Савельевым аптечке. Достав два последних шприц-тюбика, вколол оба в шею…
— Игнат, ты собирался искать того, кто это сделал. — спокойно начал говорить Матвей, — Никого искать не нужно. Все предельно ясно.
Сказанное еще больше прибавило мне сил, и подойдя к нему, я сел рядом, и сказал всего одно слово:
— Говори! — злобно закричал я, хватая с земли обломок лопасти и зашвыривая его в кусты.
— Это сделал Шерстнев. Нужно было зразу догадаться и ожидать подлости. Но…
Мне не нужно было давать никаких объяснений, все и так было предельно понятно. Я встал, и обратившись к Савельеву произнес:
— Матвей Григорьевич, мы сейчас собираем уцелевшее оружие, и все, что нам может пригодиться, а затем уходим отсюда!
Савельев с трудом встал на ноги, и распрямился во весь свой немаленький рост. По его лицу было видно, что нога доставляет ему много неприятных ощущений! Чарли Тейлор, сидящий на земле с автоматом в руках, обратился ко мне:
— Шухов, если ты не забыл, у меня сломана спина! Я не смогу идти!
— Мне это известно. Поэтому я понесу тебя!
Два привала мы совершили, пройдя всего лишь четыре километра пути. Когда я отшагал пятый километр, с Чарли Тейлором на спине, силы окончательно начали покидать меня, и нам снова пришлось сделать остановку.
Савельев помог мне аккуратно положить Чарли на землю, и освободившись от ноши, я упал рядом с ним. Мышцы ног сильно болели от полученной нагрузки. Все-таки нести вес, равный моему, было слишком сложно. Особенно после всего случившегося.
— Мужики, еще раз прошу. Бросьте меня! — опять заладил Тейлор, — Я вас буду только тормозить.
— Шухов, слыхал? Он нас тормозить будет! — произнес Савельев, садясь спиной к березе, напротив нас, — Тейлор, ты нас уже четыре часа тормозишь. Так к слову если ты не заметил. Да и вообще, думаю Игнату будет сильно обидно за потраченные впустую силы!
— Тогда пускай Шухов меня пристрелит! — все не унимался американец, — Какой от меня толк? У меня можно сказать ног нет!
— Матвей, у тебя там в аптечке случайно нет нитки с иголкой? — заговорил я, лежа на спине, и смотря в небо, — Рот бы ему зашили. А то достал своей болтовней!
— Ты же сам знаешь, что нету, а то я твою голову давно зашил бы. Кстати, Шухов, все забываю тебя спросить. Как ты думаешь, где мы сейчас находимся?
По «счастливой» случайности, все наши навороченные «Прометеи» накрылись после нашего не очень мягкого приземления, и мы остались без навигации и связи.
— Матвей, даже будь я местным жителем, маловероятно, что я смог бы ответить на этот вопрос. Ты должен лучше меня знать наше примерное местоположение, потому что находился с Тейлором в кабине. Кстати может он знает. Чарли, где мы сейчас?
— Рядом с Москвой, где-то двести километров не долетели. — сквозь зубы проговорил американец.
— Шухов, ну ты нашел кого спрашивать! По моим предположениям мы сейчас рядом с Тверью или Торжком. Плюс минус пятьдесят километров. Но это предположительно.
— Матвей, я не вижу смысла гадать где мы находимся. Через пару часов стемнеет, и мы не сможем идти дальше. Нужно что-нибудь придумать.
Савельев взял в руки пластиковую бутылку, которою он подобрал где-то в лесу, и наполнил водой в какой-то болотине. Сделав пару глотков, он заговорил:
— Игнат, ты единственный из нас, способный быстро передвигаться. Поэтому я предлагаю тебе оставить нас, и двигаться в одиночку. Дойдешь до населенного пункта, разведаешь обстановку, найдешь безопасное для ночлега место. Отдохнешь. Может встретишь кого живого. А потом вернешься за нами.
— Нет, я на такое не согласен. Я пойду один. В прежнем направлении. Но только один час. И если мне не удастся ничего найти, то вернусь обратно. Оставлять вас на ночь я не стану. Нужно чтобы кто-то один дежурил, а то мало ли кто может ночью в лесу оказаться…
Через десять минут я двигался в одиночку по лесу, в неизвестном мне направлении. С собой у меня только пистолет, и две обоймы к нему. Стараясь запоминать маршрут, я шел как можно быстрее.
Лес был не слишком плотным, и иногда мне попадались небольшие поляны. Прошагав около пяти километров, я так и не вышел к населенному пункту, и решив отдохнуть, сел на землю, и прислонился спиною к дереву…
Видимо усталость в конце концов взяла надо мною верх. Я не заметил того, как человек с ружьем подошел ко мне практически вплотную, и присев на корточки, заговорил:
— Парень, я ведь тебя чуть не пристрелил!
От услышанных слов я моментально пришел в себя, и даже попытался выхватить пистолет, но увидев ствол ружья, направленного в грудь, передумал.
Передо мною сидел дед лет шестидесяти, одетый в костюм коричневого цвета. Кроме ружья, у него ничего не было с собою. Даже патронташа.
Какое-то время дед смотрел мне в глаза, а затем снова заговорил:
— Ну тебе и досталось парень! Все лицо в крови. Я тебя сперва за мертвеца принял, идешь по лесу как танк! На целый километр вокруг слышно. Но потом присмотрелся, и понял, что живой ты. Поэтому решил проследить за тобой.
— Отец, ты ружье то опусти. Я тебе не враг. — сказал я, подумав о том, что мое измазанное в крови лицо, наверное, выглядит очень жутко.
— А поди разбери сейчас кто кому враг!? — сказал дед, но ружье все-таки опустил, а затем продолжил, — Парень, ты давай рассказывай, откуда ты такой свалился!
Позже, после того как я вкратце рассказал обо всем случившемся, мы с Иваном Петровичем, так зовут этого лесника, направились за Савельевым и Тейлором. По пути Петрович мне рассказал о какой-то строжке, в которой он теперь проживает, и рядом с которой я прошел ничего не заметив. Все, что он говорил, я понимал с трудом, потому что держался совсем на пределе сил.
Не знаю быстро и долго мы искали моих напарников. Но когда мы их нашли, уже почти стемнело. Савельев додумался развести костер, и поэтому дед их обнаружил.
Иван Петрович оказался очень крепким дедом. Именно он всю дорогу до сторожки тащил на себе Тейлора…
Я всё-таки дошел. Почти не понимая происходящего. Войдя в бревенчатую избу, просто лег на пол, и потерял сознание…
Глава 11
По лесу шли два путника, мужчина лет тридцати пяти, и парнишка на вид не больше пятнадцати.
Мужчина был одет в черный защитный костюм спецназа, армейские ботинки, и на его голове была повязана черная бандана. Ростом он был около метра восьмидесяти пяти, и весом чуть меньше девяноста килограмм. Имел славянскую внешность. Был очень широк в плечах, но при этом имел худощавое, но жилистое телосложение. На плечах он нес большой армейский рюкзак, сбоку к которому был прикреплен автомат АК-105. На его руке, начиная с запястья, была заметна белая повязка, которая выглядывала из-под рукава костюма.
Мальчишка был на пол головы ниже мужчины, и тоже имел славянскую внешность, но даже одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что они не являются родственниками. Он был одет в более дорогую версию костюма «Горка», высокие спортивные ботинки, которые прибавляли ему немного роста, и черную кепку фирмы «Адидас». Паренек имел спортивное телосложение,