— Если быть точным, то в СМИ было объявлено о девяти погибших! Удивительно, Михаил Филиппович, что вы примерно помните сколько тогда погибло. — ответил я своему собеседнику.
— Конечно помню! Я ведь тоже бывший военный! Каждый теракт, который происходил в стране, был для меня ударом. Вот только мне одно непонятно, зачем власти занижали число погибших? В СССР такого не было!
— Зачем занижали цифры? Чтобы не раздражать общественность! — я посмотрел на Савельева, который сидел на полу, и проводил ревизию имеющегося у нас оружия, и сказал, — Лучше об этом спросить у Матвей Григорьевича. Он у нас приближенный к президенту.
Подняв голову, Савельев посмотрел на меня, но ничего не ответил, и продолжил чистить оружие, а я вновь заговорил:
— Взять к примеру Сирию. Какие десятки? Там мы несли тысячные потери! Но власти посчитали, что людям незачем об этом знать, и называли другие цифры. А по поводу страны Советов, я с вами не соглашусь Михаил Филиппович, там тоже о многом не говорили в СМИ, но там хотя бы не врали так открыто как в Российской Федерации. А моему отцу, наше правительство дало звание Героя России. Посмертно. Но об этом никто не узнал!
— Ну и черт с ним, с этим телевизором! — Михаил Филиппович встал со скамьи, но видимо тут-же о чем-то вспомнил, и сел обратно, а затем заговорил, — Ты сказал, что не можешь простить себя за что-то, когда твои родители погибли. Что ты имел в виду?
— Я не навещал их десять месяцев. Постоянно находился в учебе. Не было времени даже позвонить. А после их гибели, я нашел тысячи причин, чтобы приехать к ним, но теперь они были мертвы!
— Не кори себя за это! Такова наша жизнь. Иногда она преподносит нам уроки, поэтому мы должны сделать выводы, и жить дальше! — Михаил Филиппович нахмурился, и продолжил, — Ну ты понял меня!
— Давай завязывай Филиппыч! Не тебе такие речи толкать! — вставил свою реплику Савельев, который собирал разобранный пистолет-пулемет, после чистки.
— И в правду, что-то я не то понес. Игнат, расскажи-ка ты лучше почему тебя из ФСБ уволили! Уж больно интересно мне.
Я хотел начать рассказывать, но тут Савельев поднялся с пола, и подойдя к столу, положил пистолет-пулемет прямо передо мною, и сказал:
— В другой раз расскажешь! Уже десять часов, пора выдвигаться…
Через двадцать минут, мы с Савельевым направлялись в сторону военной части. Из оружия у нас с собою был только пистолет-пулемет «Витязь», с одним дополнительным магазином, пистолеты «Грач» и «Стриж», и к ним четыре полных магазина. Когда мы прошли небольшую поляну, я спросил Савельева:
— Заметил, не одна тварь к Филиппычу не забредает. Странно.
— Ну это же хорошо. Значит не хотят с ДШБшником связываться! — мы оба засмеялись, а затем Матвей продолжил, — Знаешь почему я тебе «Витязя» отдал?
— Потому что нести не охота. — улыбнувшись ответил я ему.
— Это верно! — снова засмеявшись сказал Савельев, — Но основная причина в другом. Я наблюдал за тобой. Там, в Вашингтоне. Ты не разу не промахнулся. Даже я так не смог бы. В рукопашном бою я сильнее себя противников не встречал. Но по части стрельбы скажу — Шухов, у тебя талант. Таких стрелков единицы! Скажи, ведь ты же сам знаешь, о чем я?
— Знаю. Когда я делаю выстрел, то даже не задумываюсь о том попаду или нет. Но я тоже промахивался. Так-что не настолько я крут. А по поводу зачистки военной базы, у нас просто может не хватить патронов!
— Да брось ты Игнат! Нам главное внутрь попасть, а там мы что-нибудь придумаем…
За полтора часа нам удалось пройти около восьми километров, и за это расстояние мы пересекли одну асфальтированную дорогу и две проселочных, а затем снова начался неплотный березовый лес.
— А вот и первый зараженный! — сказал Савельев, показывая рукою на тварь, которая когда-то была рядовым солдатом.
Обращенный просто стоял возле дерева, совершенно не двигаясь. Между нами было около ста двадцати метров, и пока что тварь нас не почуяла.
— Стрелять нет смысла, слишком много шума поднимем. Он как будто в спящем режиме. Может осторожно обойдем? — спросил я Матвея, но тварь будто услышала мой голос и, подняв голову, посмотрела в нашу сторону.
— Поздно Шухов! Придется убивать. Эй вояка! Что встал как истукан? Айда подходи. — услышав голос Савельева, зомби ринулся в нашу сторону.
— Ну вот! Придется убивать… — сказал я Матвею, — Мне боя с Филиппычем хватило, так что давай, Матвей Григорьевич, показывай свои навыки!
Отойдя от Савельева на четыре метра назад, я на всякий случай снял «Витязь» с предохранителя. Тварь находилась уже в сорока метрах от нас и довольно быстро приближалась, и тем не менее Матвей медлил, ничего не предпринимая.
— У меня нога больная. Или ты забыл? — сказал Савельев, повернувшись ко мне правым боком, — Поэтому я убью его проще!
Тварь была уже в пяти метрах от Матвея, а он просто продолжал стоять и, приблизившись почти вплотную, то, что когда-то было солдатом, попыталось с ходу наброситься на Савельева, но в последний момент тот начал двигаться…
Я увидел только взмах правой руки и то, как Матвей мгновенно ушел с линии атаки, и оказался позади бегущей твари. Если бы у меня была возможность увидеть его движения в замедленной съемке, то они бы показались мне плавными и непринужденными. Скорость его реакции и вправду поражала. Он был на порядок быстрее меня…
Сделав по инерции около десяти шагов, и оказавшись рядом со мною, тварь остановилась, и повернулась в мою сторону. Только теперь я смог разглядеть торчащий из глаза нож. Сделав еще один шаг, она упала на землю.
Подойдя к убитому зомби, Матвей вытащил нож его из головы и, тщательно обтерев об одежду убитого, он вернул его обратно в ножны на пояс, а затем сказал:
— Убедился в моих навыках?
— Да! Ну у тебя и скорость, Матвей. Мне до твоих навыков еще расти и расти! — после моих слов мы с Савельевым продолжили движение в прежнем направлении, и я спросил его, — Давно ты развил в себе такую скорость реакции?
— Вообще я развиваю ее всю жизнь. Но последние три года развитие остановилось. Установился определенный уровень. Думаю, во всем виноват возраст. Я старею, и скоро начну терять свои навыки.
— Да брось ты, Матвей Григорьевич! Сорок лет — это не возраст. У меня отец в пятьдесят, имел здоровье тридцатилетнего. А взгляни на Филиппыча! Ему вообще шестьдесят, и он совсем не считает себя старым.
— Сорок четыре, если быть точным. Да, ты прав, Шухов! Думаю лет десять у меня еще есть в запасе.
За последующий километр пути, мы нейтрализовали пять зараженных. Все были в летней военной форме. Но оружия не было ни у кого из них. Спустя еще триста метров, нам удалось выйти на не широкую асфальтированную дорогу, которая, по словам лесника, вела именно к военной части.
— Остановись! — сказал я Матвею, прекратив движение и замерев на месте, — Ты это слышишь?
Савельев остановился сразу после моих слов, и, простояв без движения около пяти секунд, сказал:
— Да, слышу. Какое-то рычание, возможно медведь. — мы оба смотрели в сторону леса, противоположную той, откуда мы пришли, и Савельев спокойно продолжил, — У меня совсем нет желания встречаться с этим источником шума!
— Да, скорей всего медведь. — спокойно сказал я, — Но мне интересно почему он рычит. Давай сделаем небольшой крюк и посмотрим, что там происходит!
— Думаю, что это не очень хорошая идея, но взглянуть все-таки стоит. Игнат, надеюсь мы с тобой не пожалеем об этом!
Изменив маршрут, мы направились в ту сторону, где по словам Филиппыча находилась небольшая деревня, и пройдя около пятисот метров, мы нашли источник звука…
— Как думаешь Шухов, справиться косолапый?
— Скорее всего, нанести ему критического урона они просто не в состоянии. А вирус ему не страшен. Животные не подвержены заражению. Потому что мы бы узнали об этом давно.
В двухстах метрах от нас, там, где лес кончался, начиналась деревня. Деревья мешали обзору, и определить размеры населенного пункта нам не удалось, плюс местность была относительно ровной. Без возвышенностей. Но наше внимание было приковано совсем к другому: в ста метрах от нас довольно крупный медведь просто уничтожал толпу зомби. В радиусе тридцати метров вокруг него валялось очень много разодранных трупов…
Видимо медведь просто проходил по лесу рядом с деревней и наткнулся на несколько зараженных тварей, которые, почувствовав свежее мясо, его атаковали. Для медведя не было сложностью уничтожить несколько тварей, но видимо на шум, который он создал, начали сбегаться другие обращённые, и через какое-то время вокруг него собралась нехилая толпа.
Одолеть разъярённого медведя, тварям было не под силу, и он рвал их в клочья своими зубами и лапами…
— По-моему тут собралась почти вся деревня. — сказал я Матвею, наблюдая за происходящим.
— Да. Жуткое зрелище. Никогда раньше не видел ничего подобного! Отличный способ зачистки местности. — ответил мне Савельев, наблюдая за тем, как примерно тридцать оставшихся в живых тварей, как на убой прут на взбесившегося «мишку».
— Матвей, пошли обратно. Скоро твари кончатся, и он может переключиться на нас. А убивать медведя мне не очень хочется!
Мы отправились в обратном направлении, немного изменив угол, в пользу нужного нам объекта. Но пройдя около трехсот метров, встретили зараженного. Заметив нас, он рванул на встречу, но приблизиться не успел: Савельев убил его выстрелом в голову.
— Зря мы шумим. — сказал я Матвею, — Медведь может прийти на шум выстрелов, твари его очень сильно разозлили!
— Тогда нам придется его убить. — спокойно ответил Савельев.
— Соглашусь. Другого выхода у нас просто не будет! Но убить медведя достаточно сложно. Уйдет много патронов…
Мы не дошли до дороги всего пятьдесят метров. Медведь догнал нас. Услышав его приближение, мы развернулись, и я сказал Савельеву:
— Вот надо было тебе стрелять в того зараженного? Теперь придётся убить ни в чем не повинное животное! — сказал я, и, сняв «Витязя» с предохранителя, перевел его в режим одиночного огня.