Своей репликой девушка напомнила Данко, что дальше предстоит самое трудное. Сознание этого факта не давало покоя, как ноющий зуб. Это раздражало.
— Не говори глупостей, — прикрикнул Данко.
— Это не глупости, это правда, — проговорила Мали, несколько задетая резкостью его тона. — Я никому не нужна. Везде лишняя. И у меня не получится жить дальше.
— Вздор, вздор! — Поймав себя на том, что он продолжает горячиться, Данко заставил себя заговорить тише и мягче. — Человек не имеет права сдаваться.
— Почему?
— Потому что мы обязаны проживать свои жизни до конца. Это как роли в кино. Стала бы ты смотреть кино, герои которого исчезают с экрана, когда им вздумается? Им надоело или они устали… Так что же? Приходится играть.
Мали обернулась через плечо, сверкнув глазищами в темноте:
— Жизнь — не кино!
— А я вот не уверен, — признался Данко. — Может быть, кто-то все это смотрит, как бесконечный сериал. Может, только для этого мы и нужны.
— Мою семью убили по-настоящему!
— И мою семью похитили по-настоящему. Мы так это воспринимаем, поэтому страдаем. И киногерои тоже страдают. А потом фильм заканчивается, и ничего не остается.
Звучало это довольно убедительно, словно Данко всю свою сознательную жизнь пытался разгадать тайну мироздания и вот наконец сформулировал ее. На самом деле это было первое, что пришло ему в голову, когда он стал подыскивать слова, чтобы как-то утешить девушку. Получилось или нет? Похоже, что не очень…
— Я хочу, чтобы этот фильм кончился, — тихо произнесла Мали. — Мне не нравится роль несчастной сироты. Я хочу другую.
— Кто же тебе даст хорошую роль, если ты загубишь эту? Нет, дорогая моя, придется сначала доиграть то, что доверили.
— Хорошо. Как скажешь, Данко.
Он поморщился, чувствуя себя мошенником, сумевшим выдать себя за мудреца или святого. С другой стороны, только что ему удалось немного утешить отчаявшуюся девушку, придать видимость смысла ее существованию. Какая разница, правда или ложь лежала в основе этого утешения? Лишь бы облегчить страдания человека. Остальное приложится.
— Тогда спи, — пробормотал Данко и слегка придвинулся, чтобы положить руку на плечо Мали.
Секунд на десять, не больше. Но этого хватило, чтобы она уснула. «Вот и хорошо», — подумал Данко, ворочаясь. Хотя хорошего в их положении было не то что мало, а ровным счетом ни-че-го.
Его разбудил запах кофе и, как ему почудилось, свежей выпечки. Нет, не почудилось. Разлепив веки, Данко увидел перед собой Мали.
— Завтрак подан, — объявила она, сияя не хуже, чем утреннее солнце за окном.
Проследив за движением ее руки, он уставился на поднос с двумя дымящимися чашками и горкой круассанов.
— Мне пришлось залезть тебе в карман, — бесхитростно пояснила девушка. — Но ты ведь не будешь сердиться на меня?
— Буду, — хрипло возразил Данко, садясь на кровати. Ему было неловко представать перед Мали раздетым по пояс, но продолжать лежать под одеялом представлялось еще более нелепым. — Зачем это? — Он кивнул на поднос.
— Ты большой, тебе надо хорошо питаться.
Подняв поднос, Мали хотела перенести его на кровать, но уронила. Одна чашка разбилась, коричневая жижа расплылась по ковру, круассаны раскатились во все стороны.
— Это все моя рука, — сказала девушка. — Не так-то просто обходиться без пальцев.
Присев на корточки, она принялась собирать пакетики чая и крохотные упаковки сливок, но вскоре бросила это занятие и расплакалась. Ее голые коленки, на которые попали коричневые капли кофе, невероятно растрогали Данко. Он вспомнил Соню, когда та была совсем крошкой.
— Перестань, перестань, — бормотал он, натягивая джинсы. — Тоже мне, большое несчастье. Сейчас другой завтрак закажем.
— Я не буду есть, — качала она головой. Волосы роскошной волной покрывали плечи и спину — и когда она успела их вымыть и высушить?.. — Я такая неловкая…
— Ну, за это голодом не морят, — успокоил ее Данко. — Попроси принести другой поднос, ладно? А я пока…
Не договорив, о уединился в ванной комнате. Когда он вернулся в номер, там было убрано, и на столе красовалось два новых завтрака. Без особого аппетита Данко принялся пить, кусать и глотать. Принимая душ, он ломал голову над тем, как же проникнуть на корабль, но так и не смог придумать ничего путного. Нет никакого сомнения, что на «Утренней звезде» заинтересуются личностями прибывших. Кто позволит Данко подняться на борт? Кунг Тулан отдаст приказ, и катер попросту расстреляют с палубы. В лучшем случае Данко придется расстаться с пистолетом, прежде чем на катер будет спущен трап. А что он сможет сделать голыми руками? Да ничего. Погибнет сам, погубит Мали, ничем не поможет своим женщинам.
Пока они ели, Данко несколько раз вставал и принимался ходить по комнате, потом садился опять и вгрызался в круассаны с такой яростью, что только крошки летели. Мали, незаметно наблюдавшая за ним, облизала пальцы правой руки, допила кофе, сделала глоток воды и спросила:
— Волнуешься?
— Думаю, — буркнул Данко.
— Отец однажды водил меня в зоопарк, — сказала Мали. — Мне тогда тигр запомнился. Он точно так же бегал по клетке.
— Побегаешь тут…
— Не беспокойся, Данко. Я все придумала. Я очень умная.
— Да? — Он уставился на нее, не скрывая недоверия к ее словам.
Она усмехнулась с чувством превосходства:
— Женщины хитрее мужчин.
— Очень может быть.
«Не возьму ее, — решил Данко окончательно. — Оставлю на причале — и точка. Нечего ей делать на корабле. Или убьют, или опять схватят и начнут измываться. Нет уж, я сам справлюсь. А не сумею, туда мне и дорога».
— Не может быть, а точно. — Мали улыбнулась еще шире. — Вот сейчас ты думаешь, как бы избавиться от меня…
— Вовсе нет, я…
— Думаешь, я знаю. Но без моей помощи тебе не справиться. Я тебе нужна, Данко.
Он откинулся на спинку опасно хрустнувшего стула и вопросительно поднял брови:
— Что ты предлагаешь?
— Наша главная задача — пронести на «Звезду» оружие. — Мали бросила взгляд на подушку, под которой хранился пистолет. — Как ты собираешься это сделать?
Она словно читала его мысли. Скрывая смущение, Данко пожал плечами:
— Очень просто. Назовусь инспектором. Или врачом.
— Не зная языка? — Она уже не улыбалась, а хохотала. — Ты Кунга за идиота принимаешь? Извини, но тогда ты сам… сам не очень умный.
Данко выставил перед собой указательный палец:
— Стоп! Не дразни меня, девочка. Я и так злой.
— Молчу, молчу. — Она захлопала ресницами, изображая испуг, которого, конечно, не испытывала.
— Молчать тоже не надо. — Он сверился с таймером телефона. — Времени совсем мало осталось.
— Хорошо, — кивнула Мали. — Слушай. Ты выбрасываешь из головы мысли о том, чтобы оставить меня на берегу. Мы плывем вместе. Господин Кунг с радостью примет нас на своем корабле. Но только обоих.
— И почему же? — поинтересовался Данко.
— У тебя есть его номер, — пояснила юная тайка. — Ты позвонишь ему и предложишь обменять меня на свою семью. Еще и денег пообещай, чтобы тебя не застрелили раньше времени. Пока сумка с деньгами будет находиться в твоих руках, тебя не убьют. Побоятся, что вы вместе пойдете на дно.
Данко слушал ее внимательно. Она проявила себя с неожиданной стороны, эта девочка с изуродованной рукой и искалеченной душой. То, что она предлагала, было настоящей военной хитростью. Мали предлагала сделать ее своеобразным троянским конем… маленьким пони.
До определенного момента Данко не видел никаких изъянов в ее плане. Действительно, Кунг Тулан обрадуется возможности вернуть сбежавшую пленницу и рассчитаться с ее похитителем. Согласится на обмен, хотя никого менять не собирается. Подпустит катер с берега к своему судну. А дальше?
Вот Данко взбирается на борт «Звезды» с пакетом или сумкой в руках. На него направлены стволы подручных Кунга. Малейшее неверное движение, и они откроют огонь на поражение. Не дадут выхватить оружие, ни за что не дадут… Значит, пистолет должен находиться прямо под рукой. В той же сумке. Нет, лучше пусть это будет пакет. Неся его за ручки, Данко сможет одновременно держать пистолет стволом вниз. Правда, стрелять придется навскидку, не целясь. Из пистолета, спрятанного внутри пакета. Вряд ли это будет удобно. Но зато есть шанс застигнуть врагов врасплох, да и вообще по-другому не получится…
— Ты меня совсем не слушаешь, — с упреком сказала Мали. — О чем ты думаешь?
Взъерошив непривычно короткие волосы, Данко рассказал. Пренебрежительно морщась, она покачала головой:
— Нет. Не пойдет.
— Почему?
— Возьми свой пистолет, сунь в пакет, — предложила Мали. — А на дно положи вот эти журналы, они заменят деньги…
— До последнего момента никто не будет знать, взял я их или нет, — возразил Данко.
— Но пакет все равно должен быть полным. В открытом море ветер, не забывай. Будет заметно, если ты попытаешься подняться с пустым пакетом.
Она была права. Вместо того чтобы спорить, Данко вытащил пистолет, проверил, поставлен ли тот на предохранитель, и немного потренировался. Ничего путного из затеи не получилось. Стрелять сквозь пакет можно, но попасть в цель не получится. То же самое будет и в том случае, если спрятать ствол в сумке.
— Ну что? — спросила Мали, наблюдавшая за его неуклюжими попытками.
— Справлюсь, — неуверенно произнес он.
— Я так не думаю.
— У тебя есть предложения?
— Есть, Данко. Я знаю, как пронести пистолет, чтобы никто не обратил внимания. И мы это сделаем. Только нужно отработать один трюк.
— Какой трюк?
Мали объяснила. И, не тратя времени даром, они начали генеральную репетицию. Тучи, нагнанные ветром, опустились совсем низко, словно желая понаблюдать за ними.
В трюме не было ни кают, ни перегородок, ни даже закутков, которые можно было бы использовать в качестве отхожего места. По сути, это был один большой барак, а если уж быть совсем честными, то просто хлев для человеческих особей, низведенных до скотского уровня.