— Ирашка, — повторил мужчина. — Только они такие белые, — пояснил.
— Не знаю. Не помню ничего, — замотала головой.
— А тут как очутилась? Воршиков зачем столько набрала? — махнул на мой урожай. — Словно шэрха кормить собралась! — рассмеялся собственной шутке.
— А мне их есть можно? Не отравлюсь?
— Ну ты, девка, даешь! — даже смеяться перестал. — Разве ж можно в лесу не пойми что собирать? Человеку можно воршики есть, только животом маяться будешь после. Их альшарам дают, кто циниш потратил много, и шэрхам перед дальним перелетом.
— Извините, мне пора, — стала отступать энергичнее, вспоминая, где могла слышать слово «шэрх». А ведь точно слышала.
Мужчина не отставал.
— Как тебя зовут хоть? — мужчина не отставал.
— Асана. Зачем вы за мной идете?
— Как зачем? Одну тебя в лесу оставить, что ли? Бардарик мой с той стороны на берегу стоит, вдвоем уместимся. Отвезу тебя на землю, сходим в управу, опекуна тебе найдем. А нет, так у меня поживешь пока.
Остановилась, обдумывая.
— Я не одна, — призналась честно. — Меня друг ждет, он ранен.
— Что ж ты молчишь? Вот девки! — прицокнул. — Знахарь я, другу твоему помогу. Где он? Далеко?
— На берегу. За теми деревьями.
Какое-то время шли молча. Я немного заплутала и так вышло, что мы вышли к месту вчерашней схватки. Поверженный саблезуб так и лежал, издавая чудовищную вонь.
— Стой, девка! — мужчина меня даже за плечо схватил. Обошел, подходя ближе к поверженному зверю. Осмотрел его. — Шэрх, — издал с ужасом. — Никак дикий, неприрученный. Или вырвался у кого.
Мужчина выглядел испуганным не на шутку.
— Это шэрх? — кивнула на мертвого хищника.
Мужчина перевел на меня недоуменный взгляд.
— Это дшатр. Неужто не знаешь? Идем скорее к твоему другу. Коли не повезет нам шэрха встретить, то уж не спасемся.
Кажется, я начала догадываться, кого он шэрхом называет. Вскоре мы подошли к укрытию. Орхис затаился, скрытый зарослями, напоминающими ивняк. Друг проснулся и теперь настороженно следил за нашим приближением. Мужчина, думаю, птеродактиля еще попросту не заметил, потому что шагал уверенно и бесстрашно.
— Стойте, — обернулась к нему. — Мой друг… он не человек. Бояться не стоит. Если вы не замышляете дурного, он вас не тронет.
— Не человек говоришь? Зверушка, что ль, какая? — усмехнулся знахарь. И тут Орхис поднялся на задние лапы, показываясь в полный рост.
— Орхис, спокойно, — подошла ближе, кладя раскрытую ладонь на опущенный лоб птеродактиля. — Этот мужчина знахарь, пусть он твою лапу посмотрит, — попросила, нежно поглаживая мягкие перышки одной рукой, вторая так и держала подол с ягодами. — Вы ведь его шэрхом назвали? — обернулась к белому как мел мужчине.
— Он у тебя прирученный, что ли? — едва слышно выдавил он. — А пасть почему не завязала?
— Вы себе сначала намордник наденьте! — рассердилась я. — Как же ему есть, пить с завязанной пастью, по-вашему?
— Так а если плюнет? Ты дшатра не видела, что ли?
— Видела. Орхис защищался, он ни на кого первым не нападал. Эти ягоды точно ему не навредят?
— Воршики-то? Да как же они навредят, если специально их для шэрхов выращивают?
— Будешь? — протянула другу, настороженно разглядывающему чужака, горсть ягод.
Съел, собирая с ладошки по одной, осторожно, не желая навредить. Сама проглотила с десяток ягодок, на вкус оказавшихся неимоверно горькими. Скривилась, но съела. Не знаю, что за зверь эта их циниш, но ее с меня скачивали, это мне известно наверняка, так что восполнить не помешает. Остальные ягодки скормила Орхису.
— Посмотрите его лапу? Дшатр повредил вчера, я как смогла перевязала, но не уверена, что все правильно сделала.
— Я бы посмотрел, — мужчина так и стоял на одном месте, даже дыша через раз, как мне кажется. — Да только подпустит ли?
— Подходите к нам, — позвала, мысленно прося Орхиса довериться знахарю. — Вас как зовут-то?
— Эльсинор я, — мужчина приближался ну просто крохотными шажками.
— Да вы не бойтесь, Эльсинор, — попыталась подбодрить. — Орхис вас не тронет.
— Откуда знаешь, что не тронет? Сам сказал?
— Сам и сказал, — подтвердила ошарашенному мужчине. — Давай лапу, — попросила Орхиса, сама протягивая поврежденную конечность в сторону знахаря. — Это я ветку примотала, чтобы перелом не двигался. Размотать?
— Размотай, — кивнул он. — Глянуть надобно. Перелом сама сложила? — Эльсинор весь покрылся испариной, кожа мужчины побледнела едва ли не до синевы, но он все же нашел в себе мужество осмотреть лапу смирно стоящего Орхиса.
— Сама.
— Молодец, верно кость собрала. У шэрхов быстро все зарастает, а после воршиков и того скорее должно. Но напрягать лапу нельзя. Покой еще несколько дней обязателен. В крови он весь, — заметил знахарь. — Еще раны серьезные имеются?
— Нет. Все, что нашла, я обработала. Это больше не его кровь, а того дшатра.
— Держи ветку, обратно примотаю, — попросил Эльсинор. — Воршиков еще бы набрать. Взрослому шэрху их много нужно, а уж после кровопотери особенно. Жди тут, сам наберу схожу. Давно вы в лесу-то живете?
— Со вчерашнего дня, — ответила напрягшись, и Орхис это сразу почувствовал. Глаза птеродактиля сузились, он издал тихий, но тем не менее угрожающий клекот. Эльсинор аж отпрыгнул от нас.
— Эй, ты чего? Не хочешь рассказывать, так и не надо. Так просто спросил, мне ваши тайны неинтересны. Только не след девке в лесу сидеть. Дом у меня недалеко. Один живу, места хватит. Поспать где есть, да и на стол соберу. Во дворе загон большой, раньше оречи были, теперь пустой стоит, так что и шэрха твоего пристроим. Решайте пока, а я схожу за воршиками. Корзины, жалко, не взял, ну да наберу сколь унести сумею. Жди, девка, не вздумай убегать, дурного ничего не замышляю, не о чем переживать.
— Зачем я вам? — спросила уже в спину уходящего мужчины. — Еще и с шэрхом.
— Дочка у меня три оборота как сгинула, — буркнул Эльсинор. — А что с шэрхом… так прирученный же.
Глава 11
— Точно со мной на бардарике не хочешь?
— Вы, главное, дорогу показывайте, — еще раз попросила я. — А мы с Орхисом следом.
Эльсинор занял место в небольшой самоходной лодке, нагруженной какими-то мешками. С удивлением следила, как лодка, стоило мужчине занять свое место, поплыла сама собой, без каких-либо усилий с его стороны.
Мне снова пришлось усесться на спину своего друга. Переживала, как бы ему не навредить, но Орхис ни за что не хотел отпускать меня с Эльсинором, даже начал проявлять агрессию, стоило мужчине попытаться настоять.
— Никогда не видел такой преданности шэрхов, — удивленно заметил тогда Эльсинор, прежде чем в свой бардарик забраться.
Орхис летел тяжело, следуя за нашим новым знакомым. Мужчина обогнул берег, двигаясь на восток. Проплыл несколько километров и пристал в итоге у пологого склона небольшой возвышенности. Немного вдалеке отчетливо просматривались низкие постройки. Эльсинор выбрался из лодки, вытащил объемные мешки и махнул нам.
Орхис тяжело опустился на землю, стараясь не тревожить поврежденную лапу. Опустил шею, чтобы я могла спуститься.
— Ты как? — погладила шэрха по лбу. — Лапа болит?
В ответ получила волну тепла. Мне кажется, Орхису после желтых ягодок получше — сил прибавилось, взбодрился.
Эльсинор поднимался в гору, таща два, судя по натужному сопению, тяжелых мешка. Орхис поначалу шагал следом, изредка что-то покрякивая, но спустя пару минут в два широких шага догнал мужчину и клювом выхватил один из мешков, удерживая за горловину. Эльсинор от неожиданности остановился, обернулся, сглотнул при виде птеродактиля.
— Он просто хочет помочь, — вмешалась я в борьбу взглядов.
— Ладно, — настороженно кивнул мужчина, перехватывая оставшийся мешок.
Мы взобрались на пригорок, миновали несколько ветхих, полуразрушенных домов, скорее всего, пустующих и вскоре подошли к одноэтажному дому. Небольшому, вместо окон проемы, но стены все на месте. Как и дверь. За основным домом виднелась вытянутая постройка, крытая высохшими связками длинной травы. Постройка была не одна. За ней виднелись еще две, поменьше. Никакого забора вокруг. Деревьев и прочей растительности тоже почти нет, думаю, из-за почвы — темный песок и камни.
Эльсинор уверенно подошел к дому, оставляя мешок у стены. Распахнул незапертую дверь, приглашая меня внутрь.
— Шэрх твой в оречник может пройти. Там, за домом, — махнул на самый большой сарай. — Воды сейчас согрею — искупаешься хоть. Голодная, небось?
Стоило мне шагнуть к дому, путь преградило крыло Орхиса и тихий клекот.
— Что? — не поняла я. — Не хочешь, чтобы я туда шла? С тобой пойти? Эльсинор, я с Орхисом в оречнике устроюсь, — повернулась к хозяину.
— Как знаешь, — потемнел лицом мужчина, нахмурился, но спорить не стал. — Идем, провожу.
Оречник — длинный, плохо вычищенный темный сарай без окон, с местами прохудившейся крышей. Ну и запах… соответствующий. Пока шли по двору заметила некрупных птичек с яркими длинными перьями, свободно шастающих от одного сарайчика к другому. Как ни странно, несмотря на отсутствие забора, птички не разбегались. Для них, прямо в песок было закопано что-то типа корыта с водой, вытянутой формы. Птички там с удовольствием плескались время от времени. Другие копались в песке, даже находили что-то съестное.
Одну Орхис сцапал. Эльсинор не видел, шел впереди, но словно почувствовал, а может услышал придушенный писк пожираемой птички. Но когда обернулся, Орхис на хозяина посмотрел честными глазами, разве что ресницами не похлопал и то, уверена, только потому что нет у него ресниц.
— Ты что творишь? — ткнула птеродактиля незаметно в бок. — Хочешь снова в лесу ночевать?
Друг сделал глотательное движение, отправляя несчастную в пищевод и пошел дальше, как ни в чем не бывало.
— Шэрху охотиться нужно, — отступая от входа в оречник, сообщил Эльсинор. — На голушках он долго не протянет. Да и что они ему? Так, на один зуб. Для тебя лидяшку сварю, приходи в дом, как освоишься. Да и… это, нечего тебе в оречнике делать. Приходи, в общем, — махнул и пошел к дому, оставляя нас с Орхисом вдвоем.