Он помолчал, словно слушал то, что только что сказал, и добавил:
- Раз уж мы здесь застряли на некоторое время, сними-ка у меня стресс, - он взял её за волосы и потянул голову вниз, - давай, давай, сделай это.
- Тебе не кажется, что ситуация неподходящая, - сказала она, сопротивляясь.
- Самая, что ни на есть, подходящая ситуевина, - мы одни в темноте, - Лена даже увидела, как он ухмыльнулся. Хорошее настроение быстро возвращалось к нему.
- Я не хочу, - она вывернулась из его правой руки, но левая крепко держала её за волосы.
- Да что ты говоришь, а что же ты хочешь?
- Отстань, - она отбивалась, но в этом склепе было мало места, и он был сильнее. Почувствовав боль от натянутых волос, от впившихся в её руку крепких пальцев, она смирилась. Приняв в рот его плоть, сначала мягкую и вялую, но быстро твердеющую, она привычно делала свое дело, а мозг анализировал ситуацию. Пока они боролись, у неё возникло ощущение, что воздух вокруг сгустился.
Сейчас, механически работая ртом, она поняла почему.
Они сидели в плотно закупоренной банке без доступа кислорода. Они были погребены в лифтовом гробу заживо.
«У меня будет в два раза больше шансов выжить, если ….» - и как продолжение мысли, она сильно сжала зубы и мотнула головой, вырывая с корнем готовый взорваться ствол, одновременно руками раздавливая мягкие комочки.
Выплюнув член, она зажала руками уши, защищаясь от пронзительного крика. Забилась в угол подальше от орущего от боли тела.
Дождавшись, когда крики перешли в вялые стоны, тихо поползла по мокрой поверхности к использующему её кислород телу, которому не положено жить, и легла грудью на его лицо.
Она улыбалась в темноте окровавленным ртом, стараясь дышать реже в наступившей тишине. Тело под ней перестало содрогаться, и это было хорошо.
Теперь каждый скрип и шелест воспринимался, как приближающееся спасение. Она умеет терпеливо ждать, этого у неё не отнять. Главное, чтобы хватило кислорода.
Видеть сны-2
5.
Они пришли утром в парк, - Оксана давно обещала дочери этот праздник. Приходилось много работать, чтобы одной поднимать ребенка, но Бог даст ей силы. Однажды он показал, что хочет от неё, послав своего вестника. Он указал путь, по которому она должна пройти, и она сможет выполнить Его волю, как бы трудно это не было. Она всегда помнила этот день.
… В соборе, среди гулкой тишины высоких сводов, в легком полумраке горящих свечей, было хорошо. Спокойно и благостно. Иконные лики смотрели со стен строго, но справедливо, - за грехи и проступки надо отвечать. Все было продумано для того, чтобы человек, пришедший сюда, узрел силу Господа. Понял, принял и понес веру дальше, вербуя новых адептов, оставляя служителям церкви свои дары. Даже говорить здесь можно было только шепотом. И думать можно только о Боге.
Оксана Мельниченко считала день потерянным, если не приходила сюда. Строгие лики со стен не пугали её, - Бог милостив, не так много она грешила в своей непутевой жизни, чтобы молитвами не заслужить прощения. Он защитит её от искушений мирской жизни, от людской грязи и похоти.
Привычно начав со свечки за упокой, – прости, Господи, рабу свою за грех смертоубийства, за то, что не приняла дар твой, за то, что самонадеянно решила судьбу милости твоей, – она подошла к иконе Николая Чудотворца и, помолившись, приложилась к ней.
Запах ладана и горящих свечей настраивал на размеренное мироощущение. Забывались мирская суета, оставшаяся за стенами храма, проблемы в той жизни, что осталась за воротами. Хотелось служить Господу, не смотря на то, что она знала другой путь в его Храм, который был короче, ярче и прекраснее.
Она ходила по залу и помогала людям в отправлении ритуалов, - куда правильно поставить свечу, у какой иконы помолиться. Она сама когда-то пришла первый раз к Богу, и ей помогли найти правильную дорогу. И ничего, что ей всего двадцать пять, - за последний год она узнала все нюансы богослужения. Она поздно приняла крещение, пройдя все его этапы. Главное, принять истину, остальное приложится.
«Продвинутая», - сказала бы она про себя год назад.
Прошлое иногда вторгалось в её веру, проделывая брешь в возведенной стене, но Оксана терпеливо вновь заделывала её, укрепляясь в силе Господа. Страшнее всего были сны, возвращавшие её в наркотические галлюцинации, такие реальные в своем приближении к Богу, что, проснувшись, она долго молилась, глядя на иконный лик, висящий у изголовья её кровати. И горящий внутри огонь затухал, и забывался сон-галлюцинация, и можно было жить дальше.
Оксана заметила прилично одетого мальчика, неприкаянно ходившего между икон. С болью в глазах, с желанием найти истину. Хотя, нет, уже не мальчик, а подросток. Он медленно созерцал иконы, переходя от одной к другой, будто ища в них ответы на какие-то вопросы.
- Чем я могу помочь? – спросила она его.
Он посмотрел на неё
через неё
и спросил, сгруппировав все вопросы в одну фразу, сказанную скороговоркой, обращаясь, то ли к ней, то ли к иконам:
- Зачем Бог создает ад на земле? Зачем заставляет страдать от боли и умирать в муках создания свои? Для чего ему это, что он хочет от нас, чего добивается? Зачем ему наше покаяние и раскаяние после совершенного греха?
- Это расплата. Слаб человек, грешен, да и лукавый силен в искушении, - ответила Оксана, нисколько не удивившись вопросу, сама когда-то задавала подобные, - и хочет он от нас немного, веры в него и соблюдения его заповедей, мира в душе человека и покоя в мыслях. Через покаяние люди идут к вере, к пониманию. Раскаяться, значит принять Бога, его учение, поверить в его силу и жить дальше с верой в сердце.
- Если бог исходно создал человека-грешника, если люди в массе своей не могут не грешить, то, может быть, бог и дьявол – одно лицо. Зачем ему наше покаяние после совершения греха, зачем молитвы после детоубийства? – Оксана вздрогнула, ощутив холод от прикосновения к её прошлому. - Он играет нами, запрещая и искушая, награждая и наказывая, создавая и убивая. И рай всего лишь слащавая сказочка, протянутый человеку пряник, а ад – кнут для наивного и слабого духом. Кнут, которым он бьет по протянутой руке человека, привыкшего к тому, что его простят после покаянной исповеди, что бы он ни сделал, привыкшего рабски преклонять колени перед высшей силой. Если Бог исходно создал из человека раба, то о каком прогрессе можно говорить в мире, где живут невольники?
Оксана смотрела на задумчиво размышляющего мальчика и удивлялась, не рано ли ему в голову приходят подобные мысли.
- Как тебя зовут? – спросила она.
- Иван.
- Твой путь к Господу будет долг и тернист, но я постараюсь помочь тебе.
Оксана предложила сесть на скамью и продолжила:
- Я сама часто спрашивала себя, почему Бог допускает все то, что творится за этими стенами. И не находила ответ, пока не пришла сюда. Бог и дьявол не являются единым существом, но дьявол – порождение Господа. Да, это Бог искушает нас посредством дьявола, но зачем он это делает?
- Чтобы открыть ворота рая избранным, крепким в своей вере, - ответил Иван, хотя Оксана не ожидала от него ответа.
- Правильно. В раю все будет хорошо, там мы найдем успокоение от жестокости и несправедливости этого мира. Там все познают радость. Узнают милость Господа, дарующего успокоение от земных искушений.
- А остальные? Те, которые не попадут в рай?
- Не знаю, может, они попадут в ад, а, может быть, после смерти для них ничего не будет. Это каждый должен решить для себя, - где он хочет быть после, с Богом в райских кущах или, - Оксана перекрестила рот привычным движением, -с дьяволом во тьме подземелья.
- И еще вопрос, - Иван помолчал, глядя на мерцание свечей, - поможет ли бог человечеству в трудную минуту или будет развлекаться, наблюдая за нашими ужимками выжить? Поможет ли он всем тем живым существам, которые населяют Землю, или будет молчаливо и спокойно созерцать массовую их гибель?
- Тем, кто верит, обязательно поможет, - уверенно ответила Оксана.
- А вот я в этом не уверен, - сказал Иван, - а точнее, я знаю, что не поможет.
Он посмотрел на неё, и у Оксаны засосало под ложечкой, - такое впечатление, что он только что увидел её. И теперь в его глазах не было боли и желания найти истину.
Равнодушная уверенность в судьбе мира.
Отсутствие веры в победу добра над вселенским злом.
Он встал со скамьи и, повернувшись к иконе, сказал:
- Куда смотрел твой бог, когда ты убивала своего ребенка? Когда ты забывала самое себя, используя дурман? И где твой не рожденный ребенок сейчас, - принят в лоно Господа или низвергнут в ад, расхлебывать грех матери, которая пользовалась зельем дьявола? И ты уже вымолила прощение у Бога? И хочешь ли ты встретиться с ним там, в райских кущах, где он может спросить у тебя, - где дар мой, что я преподнес тебе? Достойна ли ты, быть здесь? Твоё ли здесь место?
Он обращался к иконе, и, поэтому возникало ощущение, что он говорил не с ней, но она понимала, кому эти вопросы предназначались. И знала, что ответы ему не нужны.
Оксана смотрела вслед уходящему Ивану и видела, как рушится возведенная стена. Как падают, скрепленные молитвами, заграждения. Как прорывается сквозь щели сознания муть её прошлого. Но и что-то светлое, прекрасное показалось впереди. Цель, ради которой стоит жить. Необходимость сделать то, что от неё хотел Бог, приславший своего посланника.
- Спасибо, Господи, что наставляешь рабу свою, что открываешь глаза и показываешь путь, - машинально бормотала Оксана, глядя вслед уходящему человеку.
Или Богу.
Или странный сон, пропитанный ладаном.
Она пришла в детский дом и попросила для удочерения девочку, которая была брошена наркоманкой. Да, именно наркоманкой. Неважно, здорова она или нет. Неважно, сколько ей лет. Ей подобрали девочку. Оксана терпеливо преодолела все бюрократические препоны, и теперь она была рада, что решилась на этот шаг...