Маша, которой было пять лет, была уверена в том, что её мама будет всегда, а жизнь полна удовольствий и радости. Мама стояла рядом с сооружением в виде лодки с большим размахом. Маша раскачала себя, сколько хватило сил, и с визгом ухала вниз и взлетала вверх. Ей нравилось ощущение полета, этот встречный ветер в лицо. Она не заметила, что качель повело влево и затем перевернуло, выкинув при этом её на газон.
Она шлепнулась на траву, все еще не понимая, что её жизнь изменилась. Очень сильно изменилась.
Сейчас, убедившись, что мама, придавленная качелью, не встанет (она уже понимала, что смерть это навсегда), она плакала от страха, безысходности и жалости к себе.
Бегущий по парку мужчина средних лет остановился, увидев это. Огляделся и, поняв, что парк пуст и окружающие кроны упавших лип закрывают их со всех сторон, он подошел к девочке:
- Что это мы плачем, - сказал он сладеньким голоском. – Какая беда у нас случилась? Не надо плакать, дядя поможет маленькой девочке.
Он протянул руки к потянувшейся к нему девочке.
В его фантазиях всегда присутствовала вот такая девочка или слабая женщина, он их прокручивал в голове много раз, находясь в одиночестве. Теперь он может реализовать свои мечты. От нетерпения (и возбуждающей опасности запретного) его руки дрожали, на переносице шрам стал ярко-красным (не рукоблудствуй, маленький паршивец).
Видя выражение его глаз, Маша, отпрянув, закричала. Пронзительно и громко, но её крик никто не услышал. В парке и вокруг него каждый заботился о самом себе. Никому не было дела до того, что происходит за поваленными липами. Потная ладонь закрыла ей рот, прижав её к траве. Рвущаяся ткань платья и резкая боль были последними событиями её короткой и счастливой жизни.
Застегнув ширинку и ощущая себя хозяином жизни, он засунул в карман маленькие белые трусики и ушел, блаженно улыбаясь. Как это хорошо, делать то, что доставляет такое удовольствие. И все еще впереди. Он хозяин всех оставшихся в живых девочек, всех женщин любого возраста. Они будут служить ему, они будут подчиняться его силе и делать то, что он скажет.
- Моей фантазии хватит на вас всех, маленькие шлюшки, готовьтесь, я иду, - крикнул он в пустоту парка, - я буду делать это с вами сегодня, завтра и всегда.
6.
Палыч сидел в своем офисе за столом и думал. После бойни в ресторане у него не было врагов, во всяком случае, никто из его окружения не решится на покушение. Но страх все равно оставался. Он чувствовал его постоянно, - и днем, когда занимался повседневными делами, и ночью, пытаясь уснуть. А если засыпал, то просыпался рано утром и думал. Поэтому, сейчас ранним утром он был в офисе, - думалось лучше на работе.
«Хорошо меня тогда Михей запугал, скоро начну своей тени бояться. И это уже, наверняка, заметно», - думал он, механически катая между рук скрученный в трубку лист бумаги. Одна из привычек, которые появились у него в последнее время, и которую он уже не замечал.
В дверь стукнули три раза.
- Да, - крикнул Палыч, зная, что так стучится Миша, его водитель и телохранитель.
- Палыч, тут по телевизору в новостях передают, что землетрясения по всему миру. Может, лучше нам уехать из города, а то, не дай Бог, и здесь тряхнет.
Миша в последнее время все больше и больше нравился ему. Своим спокойствием и рассудительностью. До Федора еще далеко, но растет быстро. Такой предусмотрит все нюансы и сможет его защитить. Вот и сейчас, он стоял в расслабленной позе, никоим образом, не показывая, что чего-то боится, и в то же время, было видно, что он готов к любой опасности. Просто лучше перестраховаться, убравшись из города от греха подальше.
- Поехали, Миша, проветримся, подышим свежим воздухом, - кивнул Палыч, - землетрясения, я думаю, здесь не будет, но в любом случае, будет хорошо, развеемся.
Они отъехали от места парковки совсем не много, когда это началось. Асфальт дорожного покрытия приподнялся, норовя сбросить с себя джип. Палыч даже сначала подумал, что кто-то выстрелил по ним из гранатомета, машинально вжимая в плечи голову. Миша, с трудом удержав руль, выровнял машину, направив её на пока еще ровный тротуар. Автомобиль мчался мимо жилого здания, который на их глазах оседал и рассыпался на отдельные панели. Палыч обернулся, - за ними панели рухнувшего дома падали друг на друга, поднимая столбы серой пыли.
Палыча бросило влево, на водителя. Миша, громко матерясь, вновь выровнял машину. С глухим ударом от бампера отлетело тело какого-то мужчины, который с безумными глазами выскочил перед машиной.
- Миша, давай, вывези нас из этого дерьма, жми на газ, надо убраться отсюда быстрее, - бормотал Палыч, потеряв ощущение времени, забыв, кто он, став тем, кем был всегда – убегающим от неведомой опасности самцом.
Машина выехала в старый город, где по обе стороны дороги были невысокие дома, не выше второго этажа. Они просто рассыпались, погребая под собой своих жителей, но ничем не угрожали им. Впереди столкнувшиеся машины загромождали проезд, два водителя орали друг на друга, но, заметив несущийся, как танк, джип, отпрянули в разные стороны. На полной скорости Миша въехал в дорожную пробку, разбрасывая полуразбитые машины.
- Молодец, Миша, ты лучший из всех водителей, которых я знал, - сказал Палыч, увидев поворот на трассу, идущую в объезд города.
На трассе в эти утренние часы было мало машин, поэтому они довольно легко ехали, иногда объезжая столкнувшиеся автомобили или перевернувшиеся грузовики. В одном месте им пришлось стащить с дороги упавшее дерево, зацепив его тросом. В другом месте - объезжать по целине перевернувшийся лесовоз, который рассыпал березовые стволы по всей дороге. Но это были мелочи, - Палыч расслабленно сидел в кресле джипа, предоставив водителю возможность поработать. Опять смерть прошла рядом, слегка прикоснувшись к нему. Он закрыл глаза, всем телом ощущая, как это прекрасно – жить. Вспомнились предыдущие моменты, когда смерть махала косой совсем рядом с ним.
… Скоростная трасса бесконечной лентой ложилась под колеса джипа. Николай Павлович, а проще – Палыч, смотрел на гипнотизирующую его дорогу. Только поэтому он не любил водить машину сам, - однообразие трассы практически всегда усыпляло его. Глаза слипались, но в голове мысли все равно шевелились. Он откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, думал. Его джип в плане комфорта был хорош, удобен и приспособлен для российских дорог. Обычно, он еще включал радио, стараясь поймать какую-нибудь музыку. Поездка в таких условиях всегда была в радость. Но не сейчас.
Этот неожиданный вызов партнера по бизнесу настораживал его. На прошлой неделе они все обговорили, обсудили, и вот, на тебе, приезжай срочно, здесь такое, что и по телефону сказать нельзя. Разбудил рано, хотя это и к лучшему, больше сделаю сегодня. И не похоже это на Михея, с каких это пор он стал бояться ответственности, испугался принять решение. Вот это и беспокоило, это не давало расслабиться.
Палыч старался думать цивилизованно. Блатные времена позади, он теперь серьезный бизнесмен с хорошей репутацией. У него легальный бизнес, который, конечно, не приносит больших капиталов, но дает возможность входить в любые двери и делать деньги в другом месте. Прошлое периодически проявлялось в минуты раздражения, ну, да ведь он живой человек, а не машина.
- Палыч, пацан по дороге идет, голосует. Что он тут делает в такую рань? - услышал сквозь дремоту он голос опытного водителя и телохранителя Федора. В принципе, единственный человек, которому Палыч доверял. Умный и верный, только ему он и вверял свою жизнь.
Палыч открыл глаза и увидел проносящуюся мимо мальчишескую фигуру с поднятой рукой.
«Останови», - подумал он, но Федя уже нажимал на тормоз, и говорить не пришлось. Они посмотрели друг на друга:
- Ты, почему остановился?
- Палыч, ты сам сказал, - останови.
- Уверен?
- Конечно.
Они повернулись посмотреть на парня, забирающегося в их машину.
- Спасибо, что остановились, - серые глаза спокойно смотрели на них, - я иду уже около часа, хоть бы одна сволочь остановилась.
- И куда ты, такой борзый, идешь? – спросил Палыч с усмешкой в голосе.
- Прямо, - ответил парень.
- А родители знают, что ты здесь? – уточнил Палыч, дав команду Феде ехать дальше.
- Я – сирота.
- Насколько я знаю, здесь поблизости нет детских домов и интернатов, - сказал Палыч. Новый человек, пусть даже такой малец, всегда вызывал у него подозрение. Мало ли, что придумают его враги.
- Моим приемным родителям не обязательно знать, где я нахожусь.
- Как тебя зовут и сколько тебе лет? – Палыч смотрел на самоуверенного пацана, и видел в нем себя, примерно тридцать лет назад. Спокойное бесстрашие юности, бывшее когда-то и у него, и уверенность в том, что весь мир создан для него.
- Я – Иван, и мне шестнадцать лет.
Палыч кивнул и, отворачиваясь, сказал:
- Приедем в город и сдадим тебя в милицию, пусть они разбираются. Не дело, бродить по дорогам в наше время и в твоем возрасте, - сказал Палыч, повернувшись к парню. Тот смотрел мимо него, куда-то вперед.
- Ну, вот, Палыч, накаркал, - сказал недовольно Федор, показывая на милиционера, указывающего жезлом на край дороги.
- А, эти козлы, что здесь делают, - удивился Палыч, заметив второго мента, выходящего из спрятанной за кустами машины. Классическая ментовская метода, - затаиться на краю дороги и стричь купоны. Странность была в том, что время было раннее и место удаленное.
Федор прижался к краю дороги и остановился. Посмотрел на идущих к ним людей в форме
это не менты
и, его рука сама полезла за оружием. Он успел снять с предохранителя и боковым зрением заметить, что Палыч полез вниз, когда оба милиционера начали стрелять из пистолетов по машине. Раскаленные иглы пуль, вонзающихся в его тело, осколки лобового стекла, летящие в лицо, спокойные лица убийц, стреляющих размеренно и не торопясь, и …