Инна стояла по пояс в теплой воде и, расслабившись, отдавалась мягким намыливающим её рукам. Она прикрыла глаза от удовольствия, нисколько не смущаясь ни своей наготы, ни своего желания. Руки на мгновение остановились у груди, но, не встретив протеста, ласковыми движениями намылили полушария, обходя упругие бугорки сосков.
- Надеюсь, дальше ты сама сможешь помыться? - на Инну смотрели хитро улыбающиеся глаза Ивана.
- А что, слабо меня всю помыть? - спросила она и медленно выбралась на мелководье.
Иван продолжил мыть, делая это спокойно и уверенно, не задерживаясь перед интимными местами. Инна видела, что это ему доставляет удовольствие, и это еще больше возбуждало её.
Пока Инна плавала, смывая с себя мыло, он тоже намылился и с головой нырнул в воду. Вынырнув рядом с Инной, он встретился с ней глазами, … и время остановилось, пространство сжалось до этой мелкой теплой лужи, а ощущения обострились до едва уловимых прикосновений.
- Я думала, будет больнее, - Инна, прижимаясь всем телом к стоящему по грудь в воде Ивану, счастливо улыбалась, чувствуя вновь нарастающее желание и ощущая в себе уверенную силу партнера. Иван вынес её на берег, положил на предусмотрительно расстеленное одеяло, и все повторилось снова, - до слез, выступивших на глазах Инны, до ощущения невесомости и прозрачности тела, до всепоглощающей любви к окружающему миру и острого желания жить. Только после третьего раза Инна заметила, что Иван всё делает спокойно, без эмоций на лице, его глаза по-прежнему хитро улыбались. Она, лежа на его плече и глядя обожающими глазами, спросила:
- Я что-то делаю не так? Тебе не нравится?
- Все хорошо.
- И, кстати, сейчас пришло время? – спросила Инна, вспомнив слова Ивана.
- Еще нет, но это неважно. В следующий раз семя попадет в благоприятные условия.
- Ты хочешь, чтобы я забеременела, - Инна отодвинулась от Ивана, - сейчас, когда неизвестно, что будет завтра. Я стану толстой неповоротливой клушей, и буду тебе обузой.
- У тебя будут красивые сильные дети, - Иван мягко убрал с лица Инны мокрую прядь волос, - хоть тебя сейчас и пугает факт возможной беременности, потом ты поймешь, как это хорошо - носить в себе новую жизнь.
Задумавшаяся Инна снова легла на плечо и, под монотонно поглаживающей рукой и от пережитых приятных ощущений, вскоре задремала.
Проснувшись на закате и потянувшись все телом, она посмотрела вокруг, - сгоревшая природа уже не казалась такой мрачной и безжизненной. Солнечный диск медленно опускался за стволы деревьев. Легкий ветер нес запахи гари и вечерней прохлады.
- Иван, ты меня любишь? - спросила она, вышедшего в одних ботинках из-за обгоревших стволов Ивана, несущего жареные тушки животных.
- Да. Моя любовь отличается от твоей. В ней меньше эмоций и излишнего волнения, - ответил он, сел рядом и после поцелуя добавил, - причем, я люблю тебя в своих снах уже несколько лет, и эти сны самые прекрасные в моей жизни.
- И что же я делала в твоих снах?
- Все.
Только когда стемнело, они, уставшие и счастливые, смогли поужинать приготовленной пожаром пищей, запивая её речной водой.
Инна, проснувшись ночью, долго смотрела на звездное небо и благодарила Бога (неважно, есть ли он и правильно ли она к нему обращается) и судьбу за возможность испытать счастье любить и быть любимой.
10.
Под ногами сухо хрустели угли. Потревоженный пепел от каждого шага взлетал вверх. Дым от тлеющих пеньков под слабыми порывами ветра перемещался между черными голыми стволами мертвых деревьев. Он проникал через тряпичные маски, повязанные на лицо, вызывая першение в горле и желание пить.
Второй день под палящим солнцем в сгоревшем лесу давался Инне тяжело. Все их вещи нес Иван, идущий впереди, непонятно как находящий дорогу в правильном направлении в этом мертвом царстве. Инна, прибавив шаг, догнала Ивана и спросила:
- Тебе не кажется странным, что давно не было дождя? Солнце жарит уже ... - она мысленно посчитала дни, - ... две недели.
- Было бы прекрасно, если бы пошел дождь, но всё к одному, - ответил Иван и топнул ногой, взметнув облако пепла, - планета неутомимо собирает урожай.
- Ты хочешь сказать, что погоду тоже она определяет?
- Планета определяет все, что происходит от её недр до околоземного пространства. Думаешь, землетрясение это все, что выпало на долю человечества. Подземные толчки - это всего лишь первое звено в цепи катастрофы. Сейчас по всему миру люди гибнут или уже погибли от многочисленных цунами, смывающих приморские города. Люди сгорают в лаве извергающихся вулканов, тонут вместе с погружающейся в океан земной поверхностью, задыхаются в огне многочисленных пожаров, умирают, вдыхая выбросы химических заводов или получая смертельную дозу радиации от разрушенных атомных электростанций.
- Дети и старики умирают, потому что за ними некому присмотреть, взрослые убивают друг друга или сами себя, - откашлявшись, Иван продолжил, - но на эту ситуацию можно посмотреть с другой стороны, сейчас решились многие проблемы человечества, грубо, жестоко, на некоторое время и не все, но разрешились застарелые проблемы. В конце концов, лучше оставшиеся несколько сотен тысяч человек, разбросанных по ставшим другими материкам и живущих по законам хаоса в течение нескольких поколений, чем полная гибель человечества в ядерной войне. Конечно, кто останется, создадут себе другие проблемы, но это будет еще не скоро и не так уж важно, особенно для нас с тобой.
Впереди, среди черных стволов, появилось голое пространство. Прибавив шаг, они вскоре вышли на край болота, простирающегося во все стороны на бесконечно длинное расстояние, - край леса на пути их следования был еле виден.
- Только не говори, что мы должны через это болото идти, - сморщившись, сказала Инна.
- У нас нет другого пути, - Иван, сориентировавшись по приметам, известным только ему, пошел влево вдоль леса, - здесь должна быть тропа, по которой мы можем перейти это болото.
- Ты уже был здесь?
- Да.
- Зачем?
- Готовил нам благоприятные условия жизни, хотя бы на первое время. Много лет придется жить там, куда мы идем, рассчитывая только на свои силы, - Иван остановился у двух жердей, воткнутых в грязь, - тропа хорошая, по ней легко можно идти, главное, не сходить с неё. Когда пойдем, вступай за мной след в след. До темноты надо добраться до того островка, - он показал на осины, одиноко торчавшие посреди болота, - там переночуем и завтра перейдем через это болото.
Инна умылась, фыркая от удовольствия, - теплая вода смыла пот, сажу и принесла облегчение. Из другой лужи, вода в которой показалась ей относительно чистой, она напилась. Иван в это время готовился к переходу, - сложил в один рюкзак все, что у них было, выбросив лишнее. Завязал шнурки на своих кроссовках, потом подошел к сидящей Инне и тоже каким-то хитрым узлом затянул её кроссовки.
- Я же их никогда не развяжу, - сказала она, подергав за узел.
- Зато не потеряешь в болоте. Держи, - он протянул ей жердь, - используй её, как опору, проверяй путь на глубину, если упадешь, не дергайся, постарайся, чтобы слега лежала поперек и опирайся на неё.
Иван пошел вперед. Инна, сморщив лицо от осознания того, что её ждет, пошла за ним, стараясь ставить ноги в те же места, где ступил Иван, для чего ей пришлось делать длинные, неестественные для неё, шаги. Она быстро промокла по пояс, забыла об изнуряющей жаре, голоде и других мелочах, сосредоточившись на каждом шаге, от которых зависела жизнь.
Скоро она устала от монотонности и налипшей на ногах грязи, сделавшей их неподъемными. Комары налетели, как только они отошли от дымящегося леса, и теперь стекающий пот и назойливые насекомые мешали смотреть на такой далекий и желанный островок. Она ослабила внимание, и это сразу сказалось, - на очередной кочке нога соскользнула, и Инна плашмя упала на подушку из ряски, погрузившись в воду с головой. Вынырнула и по привычке ногами постаралась нащупать дно, которого не было, но которое мягко приняло ноги, не собираясь отдавать свою добычу.
- Держись, - крикнул Иван, протягивая свою слегу. Потянув за неё, он с трудом вытащил Инну из обманчиво мелкой лужи на болотную траву тропы.
- Будь внимательна, это болото очень коварное, - он ласковым движением стер грязь с её лица и помог встать на ноги, потянув за руки.
До осин на маленьком островке Инна, машинально переставляя ноги и глядя только перед собой, все-таки дошла. Рухнув на теплую траву, она моментально уснула, забыв о том, что на ней грязная мокрая одежда, что её тело зудит от укусов комаров, и о том, что она очень сильно хочет есть.
Расстояние между прутьями решетки было маленьким, и она не могла понять, как пролезла голова между ними. Так уже бывало в её далеком детстве, но сейчас она взрослая женщина, и как она могла такое сделать, - сунуть голову между прутьями решетки.
Но это произошло, и ужас уже охватил всё её существо. Попытки освободиться привели только к тому, что кожа на шее саднила от ссадин, а паника сковала сознание. Решетка даже не шевелилась в пазах, когда она трясла её. Хотя, на внешний вид она была очень старая, - ржавчина разъела когда-то крепкие прутья. Кирпичная кладка, в которую решетка была вмурована, была выщерблена временем и природой.
Она на мгновение оставила свои попытки освободиться и осмотрелась. Перед глазами бесконтрольно разросшийся лесопарк со странными, а порой и пугающими, деревьями, - искривленные узкие стволы, с трудом державшие обильную сучковатую крону с мелкими копьевидными листочками коричневого цвета. Изогнутые покореженные деревья, на которых отсутствовала листва. Кусты, частоколом острых концов, закрывали путь всему живому. Трава всех цветов радуги, что само по себе было полным безумием, цветы с ланцетовидными краями и игловидным концом. Создавалось впечатление, что парк ждал свою жертву, - зайди туда и умри.
Её крик странным дребезжащим эхом прокатился по парку и замер, не найдя отклика. Ни один кустик, ни одна травинка не шевелились. Никто не откликнулся. Отсутствие ветра, шумов лесной зоны, пения птиц, очень сильно угнетало. Ощущать себя единственным живым существом было очень страшно. Она снова выкрикнула призыв о помощи, напрягая свои легкие.