Иван шел на запад, и смотрел под ноги, наблюдая за постепенными изменениями травяного покрова. Сейчас она была сочная и ярко-зеленая. Он обернулся, - граница между полусухой и зеленой травой была размыта, но она была хорошо различима, особенно издалека. Неестественно сочная и зеленая трава.
Затем мимо него пробежала крыса (ну, или что-то похожее на крысу). Величиной со щенка ротвейлера с темно-коричневой шерстью и длинным толстым хвостом. Легко перебирая лапами, она грациозно пробежала, неся свое округлое тело и волоча хвост.
Он дошел до реки с заболоченными заросшими камышом берегами. Остановившись у зарослей, он с интересом смотрел на частокол коричневых набалдашников, торчавших на две головы выше его роста. Идя вдоль берега, Иван нашел место, где хорошо просматривалась речная поверхность.
Сел и стал думать.
Тишина, - ни кваканья лягушек, ни пения птиц, ни всплесков играющей рыбы. Словно все живое замерло в ожидании, - сейчас дичь расслабится и подойдет к воде. Серая ящерица, замершая на солнце, практически слившаяся с камнем, на котором лежала, мгновенно соскользнула с него и исчезла. Иван перевернул камень, поддел толстого червя и бросил его в реку. Длинные вытянутые зубастые челюсти встретили добычу у поверхности воды, и сильное тело большой рыбы ушло в воду.
Иван пошел в сторону близлежащего леса. Среди множества поваленных деревьев сквозь траву пробивались новые ели, осины и березы. Они тянулись к солнцу, разбрасывая свои тоненькие веточки с маленькими клейкими листочками. Найдя подходящий ствол поваленного дерева, он дотащил его до берега, ножом срезал лишние торчащие ветки и столкнул свой корабль на воду. Используя длинную жердь, он оттолкнулся от берега и поплыл, с трудом удерживая равновесие на крутящемся бревне.
Река была неширокая со слабым ленивым течением. Жердь легко доставала до дна, и Иван начал расслабляться, - может, зря волнуюсь, у страха глаза велики. На середине реки, когда жердь достала дно только при полном погружении, он почувствовал толчок и не смог достать жердь. Он чуть не упал от этого и через мгновение вытащил наполовину перекушенную палку. Инерции движения хватило не надолго, и Иван начал грести оставшейся частью жерди, медленно приближаясь к берегу.
«Тяжелые времена наступили для слабого человеческого существа», - подумал он, выбираясь на противоположный берег и уходя от обманчиво гладкой поверхности реки.
Иван шел по тропе, протоптанной человеком. Молодой смешанный лес окружал его. Он уже давно был не один, - неясные скользящие тени по обе стороны тропы, шелест листвы и иногда хруст сухих веток. Он намеренно не делал резких движений, шагая спокойно и смотря перед собой.
Следуя по тропе, он вышел на обжитую поляну, в центре которой у костра сидел человек. Седые длинные волосы, морщинистое загорелое лицо, спокойные мудрые глаза. Выглядит, как старик, но Иван подумал, что этот человек еще достаточно молод. Просто жизнь его потрепала. Сев рядом с ним на грубо обработанное бревно, Иван сказал:
- Скажите вашим людям, что я пришел с миром. Не надо меня бояться.
- Мы не боимся, мы – опасаемся, - сказал старик сухим тонким голосом, по-прежнему вырезая ножом какую-то фигурку из деревянной чурочки. Махнул рукой, и также тихо, как было, вокруг них собрались люди. Иван не стал пристально рассматривать их, оценив только оружие, - крепкие палки с привязанными на концах ножами.
- Ты пришел с севера, там нет жизни - сказал старик, не спрашивая и не утверждая, спокойно констатируя тот факт, в котором был уверен.
- Я с востока. Пришлось обходить зараженные территории.
- И что там на востоке?
- Кое-где жизнь сохранилась, - ответил Иван, продолжив после непродолжительного молчания, - впрочем, как я вижу, здесь тоже она сохранилась.
Старик равнодушно кивнул, окружающие люди переглянулись.
- Куда идешь?
- Я думаю, вы скажете, куда мне идти.
Оторвавшись от своей чурки, старик посмотрел на Ивана. В его глазах не было удивления, - только желание понять этого странного пришельца. Видимо, что-то увидев, он снова начал ковырять ножом.
- Дальше на западе на месте разрушенного города есть три группы людей. Самая большая из них, примерно около тысячи человек, во главе с придурком, который объявил себя Императором. Еще человек триста ведет за собой Сатана, - только больной на голову мог так себя назвать. И еще одна группа, собранная Полковником из бывших военных. Они грызутся между собой, воюют и убивают друг друга, но у Императора больше воинов. И, я думаю, что однажды он их всех подомнет под себя. В любом случае, сейчас там жить страшно.
- Поэтому вы ушли из города?
- Я верю в Бога. Я хочу жить в мире и спокойствии. Все, кто ушли со мной, - старик показал на окружающих их людей, - разделяют мое желание завершить жизненный путь вдали от греха.
- И у вас получается? – спросил Иван.
- Не совсем, - ответил старик. – Уходить нам некуда. Император разгонит обе группировки и доберется до нас. Да и не хотим мы уходить. Лучше смерть здесь, чем жизнь без будущего. Наши женщины не могут иметь детей, у них, - старик показал рукой в направлении города, - та же ситуация. У нас у всех нет будущего. Поэтому наша жизнь не имеет смысла.
Старик оглядел свое творение, - вырезанная из дерева человеческая фигурка с раскинутыми руками, образующими крест, с вырезанным на груди крестом, - и протянул его Ивану.
В полной тишине окружившие костер люди смотрели, как Иван, отложив в сторону фигурку, вытащил из лежавшей рядом кучи дров деревяшку, и, быстро орудуя своим острым ножом, выстругал деревянный шарик, вырезал на его поверхности желобок в виде треугольника и протянул его старику. Повертев его в руках, пощупав шероховатую неровную поверхность шарика, проведя пальцем по треугольнику, он посмотрел на Ивана с явно читаемым вопросом в глазах.
И Иван ответил на этот немой вопрос:
- Я не верю в вашего бога. Я уверен, что живой организм, создавший условия для возникновения жизни, сохранит её. Будущее у человечества есть, но не здесь и не сейчас.
- И кто же этот живой организм? Какому животному ты молишься? – недоуменно поглядывая на деревянный шарик, спросил старик.
- Узко мыслишь, отец. Во-первых, я ему не молюсь, его молить бессмысленно, - ему насрать на наши мольбы. Во-вторых, с чего вы решили, что все в этом мире определяет бог, которого придумал человек. Человек сам ограничил свои инстинкты, создав заповеди, и сам же стал нарушать эти правила, потому что инстинкт сильнее морали. И как можно жить свободным, если живешь с постоянным ощущением вины, потому что невозможно не нарушать заповеди. Человек, который мыслит стандартными штампованными фразами, якобы привнесенными в этот мир придуманным им самим богом, никогда не вылезет из шкуры обезьяны, разбивающей свой лоб в фанатизме своей веры.
Иван на мгновение замолчал, и, вздохнув, продолжил:
-И, в-третьих, я служу планете. Земля – это живое существо, живущее по неведомым нам законам в другом исчислении времени в окружении других живых организмов. Мне пока не понятно, зачем мы её нужны, но жизнь на Земле сохранится. Может быть, наша планета еще ребенок в своем временном промежутке, и она забавляется, играя с нами. Может быть, мы её достали своим научно-техническим прогрессом. Может быть, пришло время очередного временного цикла по очищению земной поверхности. А, может быть, мы колосья на её поле и пришло время жатвы.
Иван давно так много не говорил. Он облизал пересохшие губы и посмотрел на старика.
- Может, ты и прав, - неуверенно сказал тот, - в любом случае, мы терпимо относимся к любой вере. Ты наш гость, и ты можешь разделить с нами трапезу.
Во время еды, состоящей из вареного картофеля с кусками жестковатого мяса, люди сосредоточено жевали и смотрели на Ивана. Их было около пятидесяти, причем две трети были женщины. И среди них не было ни одного ребенка.
- Ты не похож на миссионера, несущего свою веру другим. Ты больше похож на воина, - старик говорил, не глядя на Ивана.
- Мне не надо, чтобы вы в это поверили. Мне все равно, что будет с вами и с вашим будущим. Но миссия у меня есть, - Иван бросил в костер лист дерева, который служил ему тарелкой, - я переночую у вас и пойду её выполнять.
Иван-4
7.
Ему было тридцать пять. Он сидел и тупо смотрел на свой пуп. Расслабленное тело в мягком кресле и тонкая струйка слюны из полуоткрытого рта. Окружающие замерли, опасаясь смотреть друг на друга и на него, хотя по выражению их лиц легко читалось, - как мы можем подчиняться этому идиоту, как мы допустили то, что этот больной возглавляет нас?
В следующий момент он стер стекающую по подбородку слюну и обвел их осмысленным подозрительным взглядом. Не заметив ничего, - ни тени усмешки, взгляды спокойные и подобострастные, - он сказал:
- Я немного задумался. Так о чем мы здесь?
- Император, мы здесь собрались, чтобы решить наши стратегические планы в отношении предполагаемого противника, - хорошо поставленным голосом сказал мужчина, сидящий справа от него. Посвятив всю жизнь армии, он и сейчас ощущал себя полководцем, ведущим свои войска в бой.
- А, проще нельзя, стратег хренов, - сидящий слева широкоплечий парень с круглым лицом, плавно переходящим в плечи. – Пойти и поубивать их всех.
- Еще у кого какие мысли?
- Это не практично. Нам нужны рабы и воины, - сказал седой мужчина в очках. Как всегда он высказывал самые дельные мысли в отношении далеко идущих планов. Одно слово – профессор. Правда, никто, кроме него, не знал каких именно наук он профессор.
- Я согласен с профессором, кто будет сопротивляться – уничтожить, остальных в плен и работать, - Император обвел всех тяжелым взглядом исподлобья, особенно тех, кто сидел молча, - рыхлого мужика, занимающегося у него снабжением, и молодого парня с постоянно невозмутимым видом, который отвечал за разведку.
- Прапор, что у нас с оружием?