- Чудо? Ждать чудо? – Старик посмотрел на Ивана, как на идиота. – Что, сейчас молнией убьет всех наших врагов?
- Так бы поступил твой Бог, - Иван пальцем ткнул в Старика.
- Что же сделает твой Бог?
- Смотри, - Иван подставил лицо, вдруг, откуда ни возьмись, сильному ветру с запада. Сильные порывы подняли пыль, скрыв на мгновение группу Полковника.
- Женщина, дай мне девочку. – Иван забрал ребенка и пристроил её себе за спину. Взяв старика под руку, отвел его в сторону от основной группы:
- Молись, Старик. Бог сейчас явит свою силу.
Ветер также резко стих, пыль осела, открыв в сотне метров от них людей Полковника. Резко потемнело. Низко плывущие темные облака закрыли солнце. Вся природа замерла, - ни одна сухая травинка даже не шелохнулась, - в ожидании чего-то. Даже Полковник остановился, чувствуя неведомую опасность неизвестно откуда.
Тишину нарушили первые капли дождя. Крупные, редкие, они падали на сухую землю, разбиваясь на множество брызг. В другой момент люди бы с радостью встретили долгожданную небесную воду, но не сейчас. Начавшийся дождь только обострил инстинктивный страх.
Земля под ногами вздрогнула.
До боли знакомые ощущения, словно это было вчера. Вся разница только в местоположении, - не в городе, а в поле. Упавший старик вцепился руками в сухую траву, по его лицу бежали струйки воды, одежда мгновенно промокла под идущим стеной дождем. Он смотрел, как очередной толчок разорвал земную поверхность, образуя расширяющуюся трещину, которая, змеясь, на высокой скорости приближалась к ним. Вот Полковник со своими воинами исчез в провале. Еще секунды и … трещина обошла его стороной, поглотив его людей. Он смотрел сквозь дождь на то место, где были дорогие ему люди, и было не понятно, то ли он плачет, то ли это дождевая вода. Трещина дошла до морского побережья и вода с ревом устремилась в неё. Многочисленные ручейки, образованные проливным дождем, побежали в провал.
Старик дрожал всем телом, теряя ощущение реальности, замерев на краю обрыва. Снова все рушилось. С трудом собранное из кусков развалившейся веры здание нынешней реальности рассыпалось в прах. Трещина расколола его, как орех, открыв гнилую внутренность и сухую скорлупу. Старик закрыл глаза и уронил голову в грязь.
Ливень закончился также быстро, как и начался. Последние ручейки убегали, лужи быстро испарялись под полуденным солнцем. Почва, впервые за долгие месяцы получившая воду, дышала влажными испарениями. Прибитые сухие травинки освобождали путь первым тонким и беззащитным зеленым стебелькам.
Старик посмотрел вокруг бессмысленным взглядом и увидел Ивана, который поил дождевой водой ребенка.
- Ты знал, что это будет!? Ты знал и ничего не сделал. Мы могли отойти туда, - старик показал на восток, - или туда, - показал на север, - почему ты не сделал этого? Эти люди доверили мне свою жизнь, я должен был спасти их, а ты ничего не сказал мне.
Иван подошел к сидящему в грязи в нескольких метрах от края пропасти старику:
- Их жизни принадлежат Богу. Пришло время, и он их взял. Ни ты, ни я ничего бы не изменили. Они уже ничего не смогли бы принести в этот мир.
Помолчав, Иван продолжил:
- Мне пора. Впереди долгий путь.
- А мне что делать? Как дальше жить?
- Делай то, что умеешь. Неси людям веру. Научи их верить.
Старик долго смотрел на уходящего Ивана, пока на фоне испарений (или слезившихся глаз) он не увидел (или показалось), что человек с ребенком за спиной не начал парить над землей, легко и невесомо плыть над поверхностью, постепенно исчезая в прозрачности горизонта.
Часть IV. Создать Бога.
1.
«Человек рождается слабым и убогим, он беззащитен перед окружающей его действительностью.
Хрупка человеческая жизнь – слишком много причин, могущих прервать её.
Он умирает, еще не родившись, не узнав радости жизни, из-за прихоти природы или глупости матери.
Он умирает от болезней в муках, сознавая неотвратимость происходящего.
Он умирает от причин, которые созданы Богом, чтобы человек знал, что он несовершенен.
Он умирает от старости, вспоминая прошедшие годы и проклиная бездушное время, утекающее сквозь пальцы.
И так каждый от рождения до смерти идет по жизни, испытывая постоянный страх за свое существование, за спокойствие своего узкого мирка.
Каждый человек понимает свою ничтожность.
И только вера все меняет, расставляя акценты в течение жизни, дает возможность посмотреть на себя и окружающих глазами Бога, услышать мир ушами Бога, потрогать действительность руками Бога.
Верующий – силен, мудр, бесстрашен и бессмертен, ибо он – часть Бога.»
Инна оторвала взгляд от тетради и посмотрела на окружающие её лица. Спокойная мудрость детей природы, слушающих, понимающих и верящих, но готовых встать по окончании чтения и заняться своими повседневными делами. Она снова посмотрела в тетрадь, но мысли уже были заняты другим. Она закрыла её и улыбнулась:
- На сегодня все.
Её дети, еще не взрослые, но уже самостоятельные. Умные и терпеливые. Впитывающие знания, как мох воду. Любопытные и добрые. Она счастлива с ними. Не хватает только одного – присутствия рядом любимого человека. У неё остались воспоминания и вера, которую он им дал.
Вера, дающая силы жить. Жизнь, в которой опорою служит вера.
Иван вернулся достаточно быстро. Его не было, примерно, около полгода. Для неё время пролетело незаметно, в трудах и заботах, в мыслях о нем и снах. Она радовалась его возвращению, и была обеспокоена, видя, что он изменился. Нет, внешне все было также, - он был добр и заботлив, внимателен и нежен, но ощущения её не обманывали, сердцем она чувствовала, все изменилось. Он многое пережил, он думал по-другому, он любил странно. И девочка, - иногда ей казалось, что она для него важнее, чем его родной сын.
Часто в разговоре она замечала, что он не слышит её, отгородившись в своем мире. В такие моменты в его глазах замирала жизнь, и она пугалась этого. Он много писал в своей тетради, сидя на камне у озера, и всегда закрывал её, когда она подходила.
Но хуже всего было однажды ночью. Она долго не могла уснуть, ворочалась и, черт её дернул, посмотрела на Ивана, спокойно сопящего рядом. Он спал, но глаза его были открыты. Лунного света хватало, чтобы увидеть, как расширены его зрачки, как пусты его бессмысленно смотрящие в пространство глаза. И лицо – уголки губ приподняты в пугающей улыбке, мышцы напряжены, крылья носа двигаются в такт дыханию.
Она попыталась его разбудить, но только после нескольких попыток он отреагировал, - перевернулся на бок, закрыв глаза. Утром он пожал плечами – люди иногда спят с открытыми глазами.
Это были мелочи, на которые не надо было бы обращать внимание, но Иван был всем для неё. Он добывал мясо, защищал её и детей, делал всю тяжелую работу, любил её, - он был её вселенной. Эти мелочи подтачивали счастье, рисуя в мыслях будущее в мрачных красках.
Создать Бога
2.
«Мало уверовать, необходимо осознание и понимание того, во что веришь.
Бог многолик, каждый человек может представить себе его по-своему.
Человек будет защищать своего Бога, думая, что Бог другого человека не прав.
Ритуалы другого Бога неверны, и этот Бог не имеет право на существование.
Каждый должен понять, что многоликость Бога порождена самим человеком.
Как бы мы не называли его, это одно Живое Существо, несущее нам веру, дающее нам возможность жить или умереть.
Оно не требует фанатичного поклонения себе и убийства во имя свое, только жизнь с верой в него. Никаких ритуалов и табу – вера в силу Его и осознание того, что ты его часть.
Вера любого человека истинна и каждый человек прав, ибо он верит Дающему Приют, Пищу и Жизнь.
Ибо он вдыхает воздух и пьет воду своего Бога.
Ибо он сам – часть Бога.
Человеку достаточно верить.
Нет необходимости в молитвах.
Не нужны страдания во имя Бога.
Не надо терзать тело, ища в боли пути к Богу.
Достаточно поверить – и ты избран.
Ты пойдешь по жизни с верой и легко примешь все Его дары, каковы бы они не были.
Обрети Бога, повинуйся своим инстинктам, принимай все, как должное, - и ты будешь свободен, ты родишься и умрешь в радости.
Этим самым ты докажешь свою веру в Бога.»
- Мать, остановись, - сказал сын, показав рукой на тропу. Спускающийся по ней старик, опирался на суковатую палку. Седые длинные волосы падали на рваную одежду, которая не могла скрыть худосочное тело. Странная фигура, особенно в глазах молодых, - так долго не живут.
- Здравствуйте, люди добрые. Да принесет вам Земля дары свои, да будет с вами её благость, - его сухой голос дополнил картину древнего старца.
- Спасибо. Мы рады видеть тебя у нас и рады разделить с тобой нашу пищу.
Они присматривались друг к другу – старик опасливо, не обидят ли, молодые с любопытством, откуда пришел, что расскажет, Инна с интересом, случайно ли упомянул планету, как дары приносящую.
- Откуда ты, старик? – спросила Инна, когда он напился воды.
- Издалека. Хожу по земле, смотрю, как живут выжившие, несу им свои рассказы.
Инна смотрела, как старик бережно ест картофельную лепешку, подбирая упавшие крошки худыми костлявыми руками. Смотрела на его прозрачную тонкую кожу, с видимыми сквозь неё прожилками сосудов. На седую, не знающую гребенки, бороду, в которой застревали крошки.
- Ты, наверное, много видел и много испытал.
- Да. Жизнь моя длинна и трудна. Я видел много горя и совсем не много радости, - старик закончил есть, обтер рукавом бороду и остановил свой взгляд на груди Элис. Инна улыбнулась, - из старика песок сыплется, а он туда же, заглядывается на женские прелести. Да, Элис в свои пятнадцать была вполне сформировавшейся женщиной, её полная грудь с розовыми сосками и чистой кожей была вызывающе сексуальна, но это зрелище не для старого пердуна.