Я хочу это снова и снова, и ты дашь мне это.
Лидия Гавриловна улыбнулась, - какая перемена в их отношениях. Вчера она желала быстрой смерти своему врагу, а сейчас заключала с ним временное перемирие. На какое время, она пока и сама не знала, да и думать пока об этом не хотела.
Перемирие на моих условиях, ты понял, хитрый и наглый гаденыш, только так и никак иначе.
- Лидия Гавриловна, что с вами? - в дверях стоял как всегда подкравшийся незаметно Валентин Юрьевич. - Зову вас, а вы так глубоко задумались.
- Да, извините, - она улыбнулась Валюнчику, - действительно, задумалась.
толстый ублюдок со стручком вместо члена, я думаю у тебя ничего не получилось, как ты ни пыжился, стоя у меня в промежности.
- Я зашел вам напомнить, что через пять минут совещание у шефа, - он подошел к столу и, что-то заметив в её глазах, пристально уставился на неё. Лидия Гавриловна знала, что Валюнчик считал себя опытным физиономистом (читаю с лица, как с листа), поэтому, скромно опустив глаза, спросила:
- Все ли хорошо у вас дома, жена довольна вами?
- В каком смысле? – удивился Валюнчик странному и неожиданному для него вопросу.
- Во всех смыслах, - Лидия Гавриловна подняла глаза и посмотрела прямо в его удивленные глаза, - и по хозяйству, и в общении, и, конечно, в постели? Все ли у вас получается, на все ли вы способны?
- О чем это вы? – смешался Валюнчик, не ожидавший такого вопроса от Лидии Гавриловны, и, уходя от ответа, посмотрел на часы. - Время, Лидия Гавриловна, совещание сейчас начнется.
Она счастливо улыбнулась вслед ретировавшемуся партийному товарищу, который стушевался, наверное, впервые за все время их знакомства.
Он тогда не смог, у него ничего не получилось.
На совещании она сидела с таким отстраненным видом, что Илья Иванович участливо поинтересовался:
- Вам нездоровится, Лидия Гавриловна?
- Да, мне что-то не хорошо, - ответила она, поняв, что теряет здесь время и у неё есть возможность покинуть общество этих говорунов.
- Да-да, я тоже заметил, что у Лидии Гавриловны не все в порядке, - поддержал её Валюнчик.
- Время сейчас трудное, и вы нам нужны бодрая и энергичная, Лидия Гавриловна. Идите домой, и отдохните сегодня, - отпустил её Илья Иванович.
Уходя, она подумала, что уже слышала эти слова - «бодрая и энергичная». Она улыбнулась своим мыслям, - может быть тогда, шесть месяцев назад, они хотели от неё бодрости и энергии в движениях, они хотели, чтобы она визжала от удовольствия, а она лежала, как бревно, - пьяная толстая баба, истекающая неподвижной похотью. Вряд ли они тогда получили все, что хотели.
Лидия Гавриловна шла по городу, радуясь свободе и предстоящим дома удовольствиям. Проходя мимо кафе, поняла, что хорошо было бы перекусить и выкурить сигарету. Села за свободный столик и заказала подбежавшему официанту – что желаете? - комплексный обед и пачку сигарет.
И как я раньше не замечала, как это замечательно сидеть в уличном кафе, и смотреть на проходящих мимо людей. Это он, народ, идущий мимо с такими разными лицами, - от счастливых и воодушевленных до тупых и идиотских. Это он, электорат, и ему наплевать на меня, на похотливого Валюнчика, на целеустремленного Илью Ивановича. Ему все равно, кто придет к власти, лишь бы их не трогали, давали возможность досыта есть и трахать друг друга. Ну, и зрелища, конечно – футбол и голые бабы, мелодрамы со счастливым концом и изнанка жизни звезд.
Лидия Гавриловна закурила от предложенной официантом зажигалки. Да и бог с ним, с электоратом. Я тоже хочу жить в свое удовольствие.
И быть трахнутой, пусть даже это сделает сидящая во мне тварь.
Она ела предложенный салат из овощей, мясное рагу с жареной картошкой и запивала холодным пивом. И жить хорошо, и есть вкусно тоже хорошо. А самое главное то, что ждет её впереди, то, к чему она сейчас пойдет.
Была еще только середина дня, можно было гулять и ничего не делать. Но Лидия Гавриловна пошла домой. В свою укромную спальню, на свою удобную постель, в объятия своих
его
грез. Она с удовольствием сняла бандаж, который мешал двигаться. Плод пошевелился.
Что, понравилось?
Приняв душ и смыв с себя пот вчерашнего и сегодняшнего дня, Лидия Гавриловна закрылась в своей спальне, - а, пошел весь мир к такой-то матери. Пусть он перевернется и провалится в тартарары. Сейчас для неё важны было только она сама и её ощущения.
Разбудил Лидию Гавриловну телефонный звонок. За окном уже стемнело, поэтому она с трудом нащупала трубку, непрерывно трезвонящую.
- Алле, Лида, это ты? – услышала в трубке голос Нины.
- Я, - односложно ответила она. Слушать и говорить не хотелось. Двигаться тоже.
- Почему не звонишь? Я, ведь, волнуюсь, – Нина говорила, пытаясь скрыть любопытство в своем голосе.
–Если ты сейчас дома, то ты ничего не делала!? - то ли утверждая, то ли спрашивая, сказала она.
- Не делала.
- Молодец, Лидочка! А я так мучилась, - рассказала тебе вчера такой ужас, мороз по коже, как представлю себе. Я понимаю, вчера у тебя это была первая реакция на неожиданное сообщение. Но, наверное, теперь все позади и ты оставишь ребенка, - в голосе Нины легко читалось облегчение.
- Да, Нина, оставлю. Но, затем, когда он родится, я его задушу, нет, я утоплю его в ведре, и буду смотреть, как он пускает пузыри, или нет, я возьму его за ноги, и буду бить головой о край стола, пока его башка не лопнет, как пузырь, и мозги не полетят в разные стороны. Затем, я возьму его мертвое тельце, мелко порублю сечкой и выкину в окно. - Лидия Гавриловна хрипло захохотала в трубку, представив округлившиеся глаза Нины. И, когда услышала длинные гудки брошенной трубки, добавила:
- Сука! Смерти моей хотела.
Положила трубку на место и забыла о звонке и о подруге.
Сегодня все было так же прекрасно, но это уже была не морская волна, а падающие дома. Гибнущий город. Смерть и разрушения.
Многоэтажный дом осел и всей своей массой рухнул вниз, погребая все под собой. Пыль, обломки, камни полетели в разные стороны и, когда эта волна разрушения накрыла её, когда так реально пыль помешала сделать вдох, на высоте удушья она кончила в первый раз. Ничего не видя и не слыша вокруг, хотя знала, что все гибнет, и она тоже. Пусть, главное – получить то, что она хочет.
Затем небоскреб, качаясь в пространстве, как перевернутый маятник, упал медленно и неторопливо. И снова её накрыла волна, но теперь, сквозь кайф, она на миг услышала голоса людей, умирающих и зовущих на помощь. Крики людей, знающих, что помощи не будет. Она тоже закричала, приветствуя оргазм неминуемой смерти, когда увидела падающий на неё жилой дом с большим количеством умирающих людишек. Эти видения, такие реальные
этого не может быть это всего лишьсон
немного беспокоили её. И мягкие пальчики, - сегодня они не рылись в её голове, а уверенно по-хозяйски сделали свое дело. Возникли неоткуда, быстро и уверенно, что было хорошо. Все-таки не совсем приятно, когда кто-то копошится в твоих мозгах.
- Ты, дружок, трахаешь мои мозги, у тебя это хорошо получается и мне это нравится. Но зачем ты заставляешь смотреть эту мерзость. Давай обойдемся без сцен массовой гибели электората. Мне, конечно, нет дела до их жизней, но это лишние эмоции, давай попробуем обойтись без них.
Лидия Гавриловна слушала тишину своей комнаты, ожидая непонятно чего, но ничего не произошло. Она поймала себя на мысли, что ждет ответа
давай залезь в мою голову и сделай это снова.
- У меня с тобой крыша съедет, вот уже с тобой разговариваю и жду ответа. Во что ты меня превратил всего за сутки. В покорную рабыню, готовую выполнять твои прихоти за подачку
ну же сделай это еще и еще.
Так ничего и, не дождавшись, Лидия Гавриловна встала с постели и, накинув халат на голое тело, вышла из своей комнаты. Муж, как всегда, сидел у телевизора и смотрел сериал.
- Сколько можно смотреть эти маразматические мыльные оперы, ты скоро станешь таким же убогим, как эти придурки, - сказала она, выплеснув раздражение, – пялишься в этот проклятый телевизор, будто больше заняться нечем. Книжку бы что ли почитал, или какое-нибудь полезное дело по дому бы сделал, дрочило долбаный.
Даже не обратив внимания на удивленно оскорбленное лицо Лёни, прошла на кухню. Нарезала себе бутербродов, - толстые куски хлеба, на них масло, толстые куски колбасы и сверху сыр, - и снова ушла в спальню. Ощущая просто зверский аппетит, с удовольствием все съела.
Поев, Лидия Гавриловна поняла, что хочет спать, и не стала противиться этому желанию.
4.
Лидия Гавриловна проснулась затемно. Это было ощущение своей скорой и неизбежной гибели. Оно её разбудило, будто кто-то толкнул.
некогда спать впереди очень мало дней.
Она лежала, вглядываясь в сумерки раннего утра. Нет, здесь никого нет,
а если ты хочешь напугать меня, то это сделать непросто.
Она потянулась к тумбочке и вытащила сигарету из пачки. Курить она стала меньше в последние дни, поэтому с удовольствием затянулась. Выдохнув дым в потолок, смотрела, как из него образуются причудливые фигуры. Вот, что-то похожее на летящего дракона. Снова, сделав губы трубочкой, выдохнула, - а это смахивает на комод, нет, тумбочку. А сейчас человеческое лицо, - прямой нос, глубокие глазницы, искривление рта в порочной улыбке
это лицо твоей смерти.
Лидия Гавриловна поперхнулась, проглотив от неожиданности очередную затяжку.Прокашлявшись, затушила сигарету. Нет, я не буду слушать тебя. Она встала и подошла к окну. Решение пришло быстро, - она пойдет гулять.
За окном в буйстве красок царило бабье лето. Сумерки уже уходили под натиском солнечных лучей, и эта красота начинающегося утра прогнала мысли о смерти. Быстро одевшись, она вышла из квартиры.
Лидия Гавриловна села на один из первых вышедших на линию троллейбусов и поехала. Поближе к природе, туда, где будет свежий воздух и, где она будет радоваться жизни. На железнодорожном вокзале села в ближайшую электричку, идущую за город, даже не задумываясь, куда она едет.