– Сами знаете, какая сытная итальянская еда. О пицце и говорить нечего, масса калорий. Лена могла иногда съесть кусочек, особо не усердствовала.
– Понятно. Вы могли бы выяснить, какие лекарства принимала Лера, когда болела? – спросила Наташа.
– Попробую, нужно спросить у сиделки.
– А как ее найти?
– Сейчас узнаем у Зины.
Через какое-то время Зина принесла чай, а Юлечка салфетки, она с серьезным лицом помогала сервировать стол.
Оказалось, что у Зины сохранился телефон сиделки, и Наташа тут же позвонила ей, но услышала лишь длинные гудки.
По дороге домой Наташа поспешила связаться с Ильей, она помнила, как огорчило его известие о том, что Лена родила Андрею ребенка.
Илья не мог скрыть своих чувств:
– Ой, я так рад! Сегодня спать не мог от ревности. Придумал, что она любила его сильнее, чем я предполагал. Почему-то меня это очень задело, я чуть не умер!
– Эгоист!
– Наверное, ты права! Я все понял! Бегу извиняться!
– Попутного ветра!
Как ни старалась Наташа оставаться беспристрастной, в глубине души ей симпатичнее была Лена. Если обе девушки не рожали, обе могли съесть пиццу, выпить одинаковый чай, то остается только одна улика, указывающая на то, что погибла Лена, – отсутствие лекарств в ее организме. Но до тех пор, пока остаются хоть какие-то вопросы, расследование нельзя считать законченным. Итак, что еще необходимо выяснить?
Во-первых, где точно была найдена Ленина машина с телом умершей?
Во-вторых, почему сестры оказались возле площади трех вокзалов, если раньше всегда встречались в кафе «Лаваццо», недалеко от Ленинского проспекта?
В-третьих, как объясняет Борис Алексеевич, отец девочек, исчезновение Леры?
Наташа, вновь позвонила Иветте и спросила, где работает ее муж и как его найти.
Андрей Викторович был владельцем небольшой мебельной фабрики, расположенной за МКАД. На метро Наташа доехала до конечной станции, а дальше на такси до самой фабрики. Ее территория была довольно большая, но не было там привычного советского бедлама. Производственные корпуса, склады древесины и готовой продукции, гаражи и транспорт содержались в образцовом порядке, на западный манер. «Молодец, – подумала Наташа – хороший хозяин. Русских людей приучить к порядку непросто, а у него получается».
Андрей Викторович, хоть и был удивлен, виду не показал.
– Здравствуйте! Чем обязан?
Наташа решила сразу перейти к делу, негоже заставлять делового человека попусту тратить время.
– Скажите, Андрей Викторович, вы были там, где нашли вашу жену мертвой?
– Да, следователь вызвал меня сразу же, меня просили ее опознать.
– А вы сами искали ее после исчезновения?
– Да, я позвонил ее бабушке, ее администратору Светлане, но они ничего не знали. А через два дня позвонили из милиции.
Наташа отметила, что он по-прежнему не раскрывает личность Иветты, оберегает ее от лишних волнений. Молодец мужик!
– Когда вы приехали на место происшествия, где она сидела?
– Она почти лежала на заднем сиденье.
– А ключи от машины?
– Лежали на полу рядом с ней.
– Было ли еще что-нибудь необычное?
– Это красивое вязаное пальто, о котором я вам говорил.
– Да, я помню. А документы?
– Паспорт Лены был в кармане этого вязаного пальто. Рядом с ней лежала ее сумка с водительским удостоверением и небольшой суммой денег. Верней, не возле нее, а под ней.
– Вы могли бы указать точное место, где ее нашли?
– Да, конечно.
– Сейчас могли бы?
– Ну, мадам, вы… – возмущенно начал было Андрей.
– Знаю, вы очень заняты и уже все сказали в прошлый раз… – перебила его Наташа.
Он не дослушал ее.
– Значит, придется ехать, вы ведь все равно не отцепитесь.
Машину он вел уверенно, но осторожно, привычно объезжая пробки. Беспрестанно звонил телефон, Андрей и за рулем продолжал работать. Возле метро «Комсомольская», на площади трех вокзалов: Ярославского, Ленинградского и Казанского, – он остановился.
– Это здесь. – И указал рукой. – Могу еще чем-нибудь помочь?
Но Наташа уже заприметила недалеко кафе, в котором, вероятнее всего, могли встретиться Лена и Лера в тот роковой вечер, ей не терпелось продолжить расследование.
– На сегодня достаточно, – обрадовала она Андрея и вышла из машины.
Привокзальное кафе мало походило на «Лаваццо». Здесь все было с точностью наоборот. Ни скатертей, ни цветов на столах. Очень неуютно, одним словом – «Бистро». Зачем девушкам нужно было ехать сюда, чтобы встретиться?
Наташа расспросила всех работников кафе, но никто ничего не мог сказать, персонал кафе сменялся так же быстро, как пассажиры. Наташа пошла к директору. Толстый неопрятный азербайджанец долго искал в бумагах имена тех, кто работал здесь раньше, и откопал фамилии девушек, убиравших грязную посуду. Адресов в списке не было, но одна из них теперь работала официанткой в вокзальном ресторане. Звали ее Инна. Наташа мысленно поздравила ее с карьерным ростом и отправилась в ресторан.
– Вы Инна? – обратилась Наташа к девушке, похожей по описанию.
– Да, а шо? – спросила та.
– Мне нужно с вами поговорить.
– Некогда мне говорить, – ответила девушка, сильно гэкая. – Знаете сколько работы?
– Я вам компенсирую то время, которое вы на меня потратите, – сказала Наташа.
– Шо? – уставилась на нее Инна.
– Блин! Заплачу тебе! – гаркнула Наташа. Тупость девушки раздражала, пришлось вспомнить Чуму.
– Так бы и сказали сразу, чого крычать.
Инна смиренно пошла за Наташей и присела за столик в углу.
– Давай, Инна, вспоминай! Пять месяцев назад ты работала в кафе у Алика, да?
– Да, работала, уборщицей.
– В марте там встречались две девушки, очень красивые, с черными длинными волосами. Помнишь?
– Та хиба ж всех запомнишь? Столько людей было!
– Я плачу деньги, чтобы ты вспомнила, – жестко сказала Наташа-Чума.
Инна кивнула и начала думать. Думала она медленно, но старательно. Наташа не мешала ей, боясь нарушить такой мучительный процесс. Наконец Инна до чего-то додумалась.
– Тю! Як я могла забыть. Точно! Помню! – обрадовалась она собственной сообразительности. – Красивые девчонки. К нам такие не заходят. Как из телевизора прямо. Одеты так здорово, сразу видно, богатые, – с завистью сказала она. – Я на посетителей никогда не смотрю, а от этих не могла глаз отвести. Я их потом долго вспоминала.
– Что они делали?
– Сидели и разговаривали.
– О чем?
– Не знаю.
– А что ели?
– Не помню.
– Ты же убирала тарелки, неужели не рассмотрела? – вновь воспользовалась интонациями Чумы Наташа, и результат получила незамедлительно.
– Точно! Пицца была на тарелках, недоеденная.
– Сильно недоеденная? – спросила Наташа.
– Шо?
– Фу ты! Ну сколько они съели? Много?
– Да не. Только откусили немного. А чай выпили весь. Стаканы пустые стояли.
– Долго они сидели?
– Не. Минут пятнадцать, пока не пришла их знакомая.
– Какая знакомая? – насторожилась Наташа.
– Та я ж не знаю. Пришла женщина, такая не русская, может, цыганка. Они поговорили.
– Цыганка? Может, она просто денег просила или погадать предлагала?
– Та не. Они с ней поцеловались. Значит, знакомая.
– Молодец, – похвалила она Инну за наблюдательность. – А потом что?
– Потом посидели и ушли. Сначала цыганка, потом девчата.
– Было ли что-нибудь странное?
– Та вроде не было.
– Когда уходили девушки, как они шли, отдельно или вместе?
– Я не видела, меня на кухню позвали помочь. Я пришла, а их уже нет, наверное, спешили куда-то, даже вещи забыли.
Девушка осеклась.
– Какие вещи? – наклонилась к ней Наташа.
Инна испуганно молчала.
– Давай, говори уже, не молчи.
– Дубленку забыли. Тоненькая такая, красивая страшно.
– Куда ты ее дела? Говори, не бойся!
– Я сначала себе забрала. Только она узкая очень и длинная для меня, я Ольке продала, со мной работает. Я сразу за три месяца за комнату заплатила, столько за нее денег выручила.
– А где еще вещи?
– Какие? – испугалась Инна.
– Девушек было две, значит, и дубленок должно быть две.
– Я не знаю, – неподдельно испугалась Инна. – Больше ничего не было. Только у одной была дубленка. Другая в шубе была.
– В какой?
– Не знаю. Наверно, в норковой. Черная такая, как волосы у девчат.
– Молодец, Инна, – похвалила ее Наташа, – запиши телефон, по которому с тобой можно связаться.
– Зачем? – снова испугалась официантка.
– Не бойся, вдруг нужно будет что-то уточнить, я тебе позвоню. Вот, держи – заработала.
Наташа протянула ей пятьсот рублей. Инна искренне обрадовалась и дала телефон хозяйки, у которой проживала.
По дороге домой Наташа вновь позвонила сиделке, та оказалась дома.
Голос у Антонины Дмитриевны был мягкий, ласковый – профессиональный.
Наташа попросила ее припомнить, какие лекарства принимала Токарева.
Сиделка ненадолго замолчала, потом неожиданно резко сказала:
– Дрянь!
– Что-о-о? – изумилась Наташа.
– Настоящая дрянь! – повторила сиделка. – Понимаю, нехорошо обсуждать клиентов, но эта Токарева была такой редкой дрянью, что прямо удержаться не могу.
– Что вы имеете в виду? – спросила Наташа.
– Подлая она! – продолжала сиделка.
– Но почему?
– Да не нужна была там сиделка, не болела она. Верней, поначалу вроде кашляла, температурила, горло болело. Через неделю все прошло, а она продолжала симулировать.
– Но зачем?
– А кто ее знает. Может, на мужа давила, может, просто захотелось поваляться.
– Она могла и так валяться, зачем сказываться больной?
– Может, ей нравилось, что при ней прислуга, вроде меня, принеси-подай. Когда я ее спросила, зачем она меня держит при себе, если не болеет, она зашипела, как змея: «Не твое дело, тебе платят, вот и служи, а если кому скажешь, заявлю, что ты у меня кошелек стибрила и кольцо с бриллиантом». Я и молчала. А эта деваха лежала, ничего не делала и издевалась надо мной. Придумывала разные поручения, лишь бы я без работы не сидела.