Несмотря на ситуацию, чуть не засмеялся. Сколько я таких наших по всему миру встречаю, которые так и не выучили ни единого слова на языке страны проживания, не счесть. Впрочем, этим не только наши отличаются. В моей Эльвирии половина населения была англичанами или ирландцами, и из тех хорошо если десять процентов умели на испанском пива заказать в баре, а так все на родном. Так что это не национальная особенность, это скорее тип людей такой, которым оно вообще не надо, им и так хорошо.
— Ладно, давайте к делу, — прервал я обрадованного соотечественника. — Выбирайте, кто первый летит, и на крышу его, в вертушку. Марио, — перешел я на английский, — готовь первых людей к отправке, веди на крышу, — а затем снова сменил язык: — А ты по-любому здесь остаешься, так что показывай, откуда сюда прорваться можно, — адресовался я снова Василию.
Где-то я его уже видел, все же. Давно, очень давно, но лицо знакомое. Может, по телевизору? Черт его знает, потом выспрошу. Или хрен с ним, буду томиться незнанием, благо незнание томит не слишком сильно. По фигу, в общем.
Началась негромкая, но явно радостная суета — до людей дошло, что они действительно отсюда уходят. Я запросил обстановку на крыше — ответили, что тихо, все под контролем. Это неплохо, пока все штатно. Крыша здесь вообще так хороша для обороны, особенно если недолго сидеть. Дверь на лестницу металлическая, открывается внутрь, можно завал «враспор» устроить, и туда без взрывчатки не войдешь. А если сделать поправку на шесть автоматов, что нацелены будут в ту сторону, то и со взрывчаткой не очень получится.
Потом люди потянулись к выходу, сопровождаемые Марио и тем толстяком, что был с ним и так до сих пор не представился. Налегке потянулись, никаких вещей ни у кого здесь не было, тут все явно случайно оказались.
— Ну давай, показывай, — поторопил я Василия.
— Пошли, ага.
Входа оказалось два — главный, в сам ресторан, заваленный грудой столов под самый потолок, и технический, на кухню, перед которым стеной были сложены металлические блестящие шкафы — еще трудней прорваться.
— Тут еще лифт был, которым продукты доставляли, — показал Василий на двустворчатую металлическую дверь на уровне пояса. — Но он не работает, сам понимаешь. Слуш, друг, а дай пока ствол, а? Хоть пистоль свой, а то я как этот, блин… питекантроп тут с копьем, стыд один. — Он показал пальцем на мою кобуру с «глоком».
— А ты стреляешь хорошо?
— Ну так, умею, — кивнул он.
— Знаешь, сейчас не дам, — покачал я головой. — Не положено, штатное, да и без понятия я, как ты стреляешь. Обещаю только, что если припрет — дам. Договорились? Но если реально припрет.
— Да нормально я, — махнул он ручищей, — умею.
— Служил?
— Не, я в спортроте, но умею, у меня дома таких до потолка.
— А чего же ты здесь пустой? — усмехнулся я.
— Да пришли с женой с друзьями посидеть, а уйти не смогли, — вздохнул он. — Так тут и живем. Хорошо, что в ресторанах жратва и вода есть… хоть и заканчивается уже все, начали думать, как… в общем, всякое начали, сам понимаешь.
— Я понял. Ладно, держимся вместе, если чего — дам ствол, — повторил я. — Пошли к людям. А та лестница, что на крышу ведет и в здание, по ней не поднимаются?
— На первом этаже дверь мы завалили, не прорвешься так просто, выше просто заперли.
— И что?
— Оттуда не шли, — покачал он головой. — Слишком сложно для них, я думаю.
— Ну это хрен его знает, — усомнился я. — Я так понял, на них глядя, что один попрет куда-то, а остальные могут просто следом потащиться.
— Не ходили оттуда еще, ни разу.
— Ну… учту, — осталось кивнуть мне.
Если не ходили раньше, то это не значит, что дальше не пойдут. Психи — они не совсем тупые, это не зомби из кино, иногда у них соображалки хватает на многое.
— Ладно, пошли обратно.
В зале оставалась тройка моих, жена Василия, толстый парень, что был с Марио, молодая широкозадая женщина с черными вьющимися волосами, затянутыми в тугой хвост, одетая в униформу горничной, и какой-то незаметный мужик из тех, что отвернись — и забудешь, как выглядел. Мужик, к слову, был вооружен пистолетом, небольшим, в кобуре за поясом светлых чинос.
— Психи здесь, — сказал толстый парень, показав на заваленную дверь. — Слышите?
Я повернулся, куда сказали, — точно, кто-то долбится в груду столов. Сама дверь стеклянная, стекла давно выбиты.
— Пит, давай с Риком на кухню, — показал я направление. — Там тоже дверь, правда, в нее никто не ломится. Контролируй пока. Луис, давай со мной.
Баррикада не шевелится, здоровенная все же, но шум за ней все громче и громче. Сбегаются сюда, похоже. И лица у людей испуганные, напряженные.
Так, что здесь? Ну, держится, да, хотя за ней уже орать начали, как психи своих к обеду призывают. И топот слышен, сбегаются. Что можно сделать? В принципе можно перемотать паракордом ножки столов, и тогда баррикаду вообще ничем не развалишь, но… паракорда жалко. Нам тут не жить, нам тут максимум два часа сидеть, так что смысла нет.
— Бэтмен, как принимаешь? — услышал я голос Марка. — Людей принял, ухожу на Бока-Чика, жди.
— Принимаю чисто, Большая Птица, — придумал я Марку позывной в отместку за сымпровизированного им Бэтмена. — Займу позицию на крыше, буду ждать, вернуться только не забудь.
— Постараюсь как-нибудь.
Верно, на крышу. На крыше нас уже не возьмешь. Там, правда, пекло, как на сковородке сидеть придется, но это мы перетерпим, зато сразу обезопасим LZ — зону высадки и посадки.
Звук винтов вертолета сместился, а затем начал быстро затихать — «Джей Хоук» пошел обратно на базу, увозя первую группу эвакуируемых. Как-то сразу навалилась тишина, только звук прибоя через приоткрытые для вентиляции окна доносится. Потом в ресторанном зале появился Марио.
— А нам что делать?
— Ждать будем следующего рейса, — пожал я плечами. — Думаю, что на крыше. — Я кивнул на баррикаду, шум за которой становился все громче и громче.
— Проклятье. — Марио поморщился. — Такой толпой они там еще ни разу не собирались, мы тихо сидели. Не ворвутся?
Только сейчас обратил внимание, что акцент у него совершенно не американский. Турист или работал здесь?
— Не должны. — Я уже с сомнением оглядел баррикаду. — Но лучше бы нам на крышу подняться. Вода и еда здесь есть?
— А долго сидеть? — напрягся он.
— Недолго. Но всякое случается, сам понимаешь. А если авария? А если ураган? Метеорология побоку вся пошла, нет ее толком.
Правда, как-то завал из столов шевелиться начинает. Или все же его паракордом укрепить? Нет, не надо, пока держит, а на крыше мы и всю систему обороны сократим до двух дверей и очень узкой лестницы. А тут, если прорвутся, то сразу же разбегутся по всему залу. Можно, конечно, у самой баррикады оборону держать, можно даже стрелять сквозь нее, но мне та лестница за спиной покоя не дает, если честно. А как если сообразят все же по другим этажам пройти? Это же единственный маршрут эвакуации для нас. Нет, уходим, по-любому уходим.
— Так, Марио, хватайте еду и воду, сколько унесете за один раз, и сразу поднимайтесь на крышу. Давайте, не ждем ничего!
Стоп, а с самой нижней дверью у лестницы что делать? Ее ведь чем-то завалить надо, замок впечатляющим не выглядел. Впрочем, если запереть только верхнюю… там площадка тесная, толпа все равно скопиться не сможет, негде. Могут попытаться сломать, каким-нибудь пожарным топором, например, но дверь под прицелом… Топором, впрочем, можно и через эту баррикаду пробиться… уже пробиваются.
— Пит, Рик, как обстановка?
— Стучат с той стороны, но дверь держится.
Там дверь все же посолидней выглядела, пусть и далеко не сейфовая. И шкафы, что возле нее сложены, они враспор встали, так что туда действительно не прорвешься.
— Возвращайтесь, будем уходить наверх.
А баррикада у двустворчатых дверей уже буквально «дышала», раскачиваясь и колыхаясь, и вой за ней слышался такой, что было ясно — там целая толпа. Как винно-водочный магазин в горбачевские времена штурмуют, когда «строго по талонам, в обмен на посуду и не больше двух бутылок в одни руки». И толпа эта хочет не выпить, а жрать, причем не откажется перекусить именно нами. Более того, мы у них в качестве основного блюда и запланированы, тут никаких сомнений не возникает.
— Стулья!
А что еще? Больше нечего. Два стула, спинками под мышку, и с ними бегом к выходу на крышу. Сначала на пожарную лестницу, затем… а затем я услышал топот, доносящийся снизу. Топот, тяжелое дыхание и идиотское повизгивание, которое издают психи до того, как разораться. Увидят или почуют добычу — тогда уже и заорут.
— Твою мать! — Это я уже от всей души сказал, на родном. — Вася, давай быстрее наверх со всем имуществом, подгоняй людей, — заорал я в ресторанный зал.
Василий, груженный целой кучей всего, сваленного в картонную коробку, которую он держал у груди, стоял ближе всех ко мне. Перехватив мой взгляд, сам явно испугался — у меня, подозреваю, морда была такая, что мои эмоции никаких сомнений не вызывали.
А как еще? Все спасаемые пока в ресторане, мы с Луисом тут стулья держим, а то, что снизу ломятся психи — уже ни у кого никаких сомнений. «Никогда не ходили», блин, «тупые». Ага. А теперь вот взяли и пошли, что им не пойти?
— Луис, бросай все, держим лестницу! Пит, Рик, оба на лестницу! — Это уже в рацию. — Луис, гранаты к бою!
Просто вниз — и отклониться, не достанет нас своими осколками. Не знаю, как подействует на психов, они же боли не чувствуют, и живучесть у них какая-то противоестественная, но раны их все равно убивают.
Из подсумка в ладонь вывалился увесистый цилиндр немецкой «DM51». Машинально проверил, как закручена осколочная «рубашка» на гранате, затем, зажав рычаг предохранителя, с тихим щелчком выдернул чеку. Луис, стоящий рядом, проделал все то же самое.
— Ждем…
Топот снизу, шум слева — в зале, там засуетились.
— Ждем…
Тяжелое дыхание, скуление, взвизги, что-то задевает за стены — психи редко с